Дело в том, что к февралю 1807 г. острота страха перед возможным вторжением наполеоновской армии в пределы России прошла. Во-первых, судя по действиям французских войск, они и не стремились этого сделать. Во-вторых, царское правительство подтянуло к западной границе крупные резервы (регулярные войска и ополчение). Кроме того, несмотря на все усилия Наполеона, ему пока не удавалось нанести русской действующей армии, дислоцировавшейся в Польше и Восточной Пруссии, решающего поражения. Более того, сражение при Прейсиш-Эйлау 8 февраля 1807 г., в котором французы потеряли убитыми, ранеными и взятыми в плен 29 тыс. человек (русские – 26 тыс.), поколебало миф о непобедимости наполеоновской армии. Эта битва имела большой резонанс во всей Европе. Впервые после Маренго, Аустерлица и Иены французские войска не добились общепризнанной победы. Результатом этой битвы было также и то, что на театре военных действий с февраля по июнь 1807 г. установилось временное затишье.
Отказ Александра I в феврале 1807 г. пойти на мирные переговоры объяснялся, очевидно, переоценкой военного и политического результатов сражения при Прейсиш-Эйлау. Приняв за чистую монету обещания Швеции и Англии оказать, наконец, эффективную военную помощь в борьбе против Франции, он решил вдохнуть новые силы в IV антифранцузскую коалицию, единственным реальным участником которой с октября 1806 г. была пока только Россия.
26 апреля 1807 г. в Бартенштейне между царем и прусским королем была заключена секретная конвенция. По замыслу Александра I (Фридриха-Вильгельма III уже не приходилось серьезно принимать в расчет), эта конвенция должна была мобилизовать участников IV коалиции на последний, решительный бой с Наполеоном. Этот документ был схож с «Англо-русской союзной конвенцией о мерах к установлению мира в Европе» 1805 г. Подобно англо-русской, русско-прусская конвенция провозглашала, что участники IV коалиции «сражаются не ради уничтожения Франции, не для вмешательства в то, что относится до ее управления и ее внутренних дел, но они не могут взирать спокойным взором на постоянно прогрессивное увеличение одной державы за счет других, которым она угрожает гибелью, совершенно расстраивая всякое равновесие». Для возвращения Франции «в справедливые пределы» надо принудить Наполеона отвести свои войска за Рейн, распустить Рейнский союз и создать в Германии федерацию государств во главе с Пруссией.
* * *
Если сопоставить статьи конвенции с реальными силами IV коалиции в апреле 1807 г., то между провозглашенными в ней задачами и средствами к их выполнению лежала пропасть. Думается, что провозглашенные в конвенции «глобальные» задачи по изгнанию Франции из Германии за Рейн и планы создания Северо-германской конфедерации во главе с Пруссией все же носили пропагандистский характер и были продиктованы прежде всего стремлением Александра I при помощи старых лозунгов привлечь к активным военным действиям Швецию, Англию и особенно Австрию. Однако конвенция – от начала и до конца детище Александра I – была мертворожденной: конкретные условия международной обстановки весной 1807 г. меньше всего отвечали планам наступательной войны против Франции. В этом царь убедился очень скоро.
Англия, и ранее саботировавшая оказание прямой военной помощи России, согласилась присоединиться к конвенции, но при этом сделала такую оговорку, которая отталкивала Пруссию и вызывала у Александра I опасения, что прусский король опять переметнется на сторону Франции: английский министр иностранных дел Каннинг, сославшись на трудность ратификации конвенции королем, предложил выкинуть пункт о главенстве Пруссии в новом германском федеративном союзе. Англия еще только собиралась послать войска, а три прусских корпуса уже сражались в составе русской армии. Предложение Каннинга не прошло.
Еще менее утешителен был ответ из Вены. Австрийское правительство выразило сомнение относительно возможности осуществления статей этой конвенций на практике и вместо присоединения к ней предложило свое посредничество в урегулировании конфликта между Россией и Францией. В итоге не получилось ни мирных переговоров, ни новой наступательной войны.
Наполеон же использовал временное затишье на театре военных действий для перегруппировки сил и создания численного военного перевеса в войсках. Во Франции он провел призыв в армию, заставил своих германских сателлитов увеличить контингента войск, включил в состав действующих войск саксонские и польские форжирования и довел численность своей действующей армия к июню 1807 г. до 178 тыс. человек. Французской армии противостояла 85-тысячная русская армия и около 25 тыс. пруссаков.
Бенигсен еще в феврале – мае 1807 г. постоянно просил царя о присылке подкреплений. В России срочно был проведен новый рекрутский набор. Кроме того, царь имел 600-тысячную милицию (ополчение), которую он, однако, так и не решился пустить в дело.
Пока бюрократическое военное министерство России разрабатывало маршруты подхода резервных корпусов к театру военных действий (надо отметить, что, опасаясь вторжения Наполеона в Россию, Александр I держал часть резервных корпусов вдали от районов сражений, на государственной границе России), Наполеон перешел в наступление. 14 июня 1807 г. при Фридланде ему удалось нанести русской армии сокрушительное поражение. Столь желанная для Наполеона военная победа над Россией была достигнута. Поражение при Фридланде не означало, конечно, полного военного разгрома России. Это не был ни Аустерлиц для Австрии, ни Иена и Ауэрштадт для Пруссии. Военные ресурсы страны не были исчерпаны, и Россия, безусловно, могла продолжать войну.
Теперь все зависело от Наполеона: вторгнется ли он в пределы России или, имея в активе внушительную победу, попытается навязать Александру I свои условия мира.
«Тильзитская дуэль» Наполеона и Александра
Оставим на время поля сражений и посмотрим, что творилось в дипломатических канцеляриях России в тот переломный для европейских международных отношений период времени – с октября 1806 г. по июнь 1807 г. Это поможет понять причины резкого поворота царя от войны с Францией к союзу с Наполеоном.
Расстановка сил в русском правительственном лагере была прежней: как и в январе 1806 г., политические деятели делились на две основные группировки – сторонников войны и сторонников мира (нейтралитета) России. Среди первых не было единства взглядов относительно союзников России в вооруженной борьбе против Франции.
Бывшие «молодые друзья» Александра I (Чарторыйский, Строганов, Новосильцев) отстаивали в отношении Англии свою прежнюю концепцию: в войне или мире Россия должна сохранить самый тесный англорусский союз. Но их отношение к Франции менялось: в начале войны они выступали за ее продолжение «до победы». Чарторыйский, как об этом будет сказано ниже, выдвигал даже планы политического переустройства Европы. Позднее, видя отказ Англии и Австрии поддержать Россию в войне, они стали ратовать за мир, опасаясь ухудшения англо-русских отношений.
Так, вскоре после объявления войны Франции Строганов и Чарторыйский предложили Александру I осуществить высадку военного десанта на северное (Бретань или Нормандия) или южное (в районе Марселя) побережье Франции. Эта идея зародилась у проживавших в России французских эмигрантов-роялистов, среди которых в августе – сентябре 1806 г. в связи с подготовкой IV антифранцузской коалиции возродились надежды на реставрацию королевского режима во Франции. Оживилась переписка проживавшего в России главы эмигрантов-роялистов графа Лилльского (брата казненного французского короля) с Александром I. В многочисленных письмах граф Лилльский призывал царя встать во главе нового крестового похода против Наполеона для свержения его власти и возвращения французского престола династии Бурбонов с обязательным условием восстановления дореволюционных порядков во Франции.
Не ограничившись общими рассуждениями, граф Лилльский в конце октября 1806 г. предложил Александру I конкретный план борьбы с Наполеоном. Смысл его предложений сводился к тому, чтобы перенести войну против Наполеона на территорию самой Франции, пользуясь тем, что основные его силы заняты войной с Пруссией и на Балканах. С этой целью претендент на французский престол предлагал высадить одновременно на юге и севере Франции смешанный англо-русский десант с включением в него отрядов эмигрантов-роялистов. Сам он намеревался встать во главе южной группировки. Однако Александр, сославшись на сложную международную обстановку, отклонил тогда план графа Лилльского, предложив подождать развития событий.
Когда после Прейсиш-Эйлау царь не принял предложения Наполеона о переговорах, среди французских эмигрантов вновь оживились надежды на возможность реставрации. 19 марта 1807 г. маркиз Мезонфер представил П. А. Строганову план высадки русско-шведских войск и отрядов эмигрантов-роялистов. Мезонфер повторял план графа Лилльского (возможно, действуя по указанию последнего). Высадку следовало бы, писал Мезонфер, произвести одновременно в двух местах: в Бретани под прикрытием английского флота и с английских судов должен высадиться русско-шведский корпус, а в районе Марселя (опять же под прикрытием англичан) – два корпуса эмигрантов-роялистов. Десантам окажут помощь тайные общества роялистов, существующие во Франции. Мезонфер сообщал, что он поддерживает с ними связь. Им нужно только послать оружие. Высадка антинаполеоновских сил послужит сигналом к роялистскому восстанию. Задача облегчалась, по мнению Мезонфера, тем, что основные силы Наполеона заняты в Пруссии и Польше, а его самого нет во Франции. 25 марта Строганов уже от своего имени сообщил основные детали этого плана Александру I.
