В Москве подобное заявление вызвало раздражение, и интервью было опубликовано через… 49 лет!
С 13 по 19 октября 1956 г. в Москве прошли переговоры Итиро Хатояма с Н.С. Хрущевым и Н.А. Булганиным. Еще ранее дипломаты договорились, что дальнейшие переговоры целесообразно вести на основе так называемой формулы Аденауэра — восстановление дипломатических отношений без подписания мирного договора.
Стратегической целью советского правительства был вывод американских сил и ликвидация их баз на японских островах. Ради этого Хрущев был согласен пойти на серьезные уступки Японии. Так, СССР согласился на прием Японии в состав членов ООН, где наша страна имеет право вето в Совете Безопасности. СССР отказался от всех репарационных претензий к Японии. Наконец, Хрущев пообещал (именно пообещал), так сказать, сделал декларацию о намерении передачи Японии Южнокурильских островов.
«Из протокольной записи беседы от 17 октября 1956 г. между Н.С. Хрущевым — членом советской делегации, первым секретарем ЦК КПСС, и Итиро Коно — членом японской делегации, министром земледелия и лесоводства Японии, видно, что наш государственный интерес в возможной передаче Малой Курильской гряды Японии состоял в том, чтобы оказать давление на США с целью возвращения под японский суверенитет Окинавы и других территорий, находящихся под контролем США.
Вот что предлагал Хрущев: „Можно было бы в Совместную Декларацию включить пункт о передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан после заключения мирного договора и возвращения Японии Окинавы и других территорий, находящихся под контролем США, но, помимо этого, устно, без записи, договориться, что мы передадим указанные территории после заключения мирного договора и не будем связывать эту передачу с возвращением Окинавы и других территорий. Мы хотим помочь Японии добиться освобождения Окинавы и других территорий. А для этого наш вариант решения территориального вопроса был бы весьма приемлем. Япония в этом случае могла бы привести в пример Советский Союз и на этом примере мобилизовать внутреннее и международное общественное мнение на поддержку борьбы за освобождение Окинавы“»[142].
Тем не менее правительство Японии 19 января 1960 г. подписало новый «договор безопасности» с США, а через пять месяцев палата депутатов ратифицировала этот договор.
Понятно, что ни СССР, ни КНР, ни вообще кто-либо не собирался нападать на Японию, это понимали и сами японцы. В июне 1960 г. четыре всеобщие забастовки против «договора безопасности» срывают визит в Японию президента США Эйзенхауэра, намеченный на 16 июня, и вынуждают премьер-министра Киси подать в отставку. Во главе правительства становиться Икэди.
27 января 1960 г. советское правительство направило памятную записку правительству Японии. Там говорилось: «Увековечение договором фактической оккупации Японии, предоставление ее территории в распоряжение иностранной державы, отрыв от Японии островов Окинава и Бонин, неизбежно вытекающая из положений договора военная, экономическая и политическая зависимость Японии — все это вызывает законный вопрос: что же в действительности останется от суверенитета Японии после вступления в силу договора?..
Ввиду этого Советское правительство считает необходимым заявить, что только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Сикотан [Шикотан] будут переданы Японии, как это было предусмотрено совместной Декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года»[143].
Итак, Хрущев в январе 1960 г. поставил точку в разговорах о передаче островов.
Можно спорить, была ли в 1956 г. целесообразность передачи этих островов в обмен на полный нейтралитет Японии и ликвидацию всех американских баз. Но бесспорно другое — Декларация 1956 года касалась намерения совершить сделку и не являлась обязательством передать острова Японии. Причем точные условия сделки вообще выработаны не были. Япония же, подписав договор с США, сама поставила крест на переговорах об этих островах.
Подписание Совместной Советско-японской декларации о развитии торговли. Москва. 19 октября 1956 г.
Однако японское правительство не только не прекратило выдвигать свои претензии, но и заявило о новых. 5 февраля 1960 г. в Памятной записке СССР оно сообщило, что «правительство Японии не может одобрить позицию Советского Союза, выдвинувшего новые условия осуществления положений Совместной декларации по территориальному вопросу и пытающегося тем самым изменить содержание декларации не только по островам Хабомаи и Сикотан, но также и другим исконным японским территориям»[144].
С этого времени отношения между двумя странами постоянно омрачаются территориальными претензиями Японии. Спору нет, экономическое сотрудничество России и Японии с 1960 г. неуклонно растет, но, увы, в недостаточной степени, и опять же по вине японских политиков.
В 1967 г. в Японии для обозначения территориальных претензий к СССР был введен специальный термин «северные территории». Позже было даже создано Министерство по делам северных территорий. (Представим на секунду: как бы реагировали в США, если бы в Москве открылось Министерство по делам Аляски?) Любопытно, что содержание термина «северные территории» в Японии всякий может трактовать как угодно. Так, «в официозе МИД Японии „Токи-но угоки“ (1968, № 11) указывалось, что Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи образуют Северные территории в „узком смысле“, а в „широком смысле“ в эти северные территории входят все остальные Курильские острова и южная часть Сахалина с прилегающими островами. К таковым относятся остров Монерон и остров Тюлений.
Японские националисты с того времени стали включать в „северные территории“ такие территории СССР и России, как Камчатка, Приморье, Приамурье и Северный Сахалин (Сюкан дзидзи, 1968, № 51).
В статье 6 Указа № 246 от 16 сентября 1969 г. о введении в действие Закона об Ассоциации по северным территориям, ответственность за деятельность которой несет премьер-министр, состав северных районов определен следующим образом: „Острова Хабомаи, Шикотан, Кунашир, Итуруп, а также другие северные районы по решению премьер-министра“. При такой методике определения понятия все, что севернее Японии — до Северного полюса, — несомненно, может быть объявлено „северными территориями“»[145].
Помимо пропагандистской обработки населения страны и дипломатических демаршей к правительству СССР, а позже РФ, японские правители не исключают и силового варианта возвращения «северных территорий». Формально пока об этом японские политики не говорят, но военные изредка проговариваются. Так, к примеру, 24 февраля 1977 г. Совет министров СССР принял постановление «О введении временных мер по сохранению живых ресурсов и регулированию рыболовства в районах Тихого океана и Северного Ледовитого океана, прилегающих к побережью СССР», которым эти меры распространялись на прибрежные районы шириной 200 миль.
После опубликования этого постановления в Москву срочно вылетел министр земледелия и лесоводства Японии Д. Судзуки для встречи с министром рыбного хозяйства СССР А.А. Ишковым. Министры договорились провести с 15 по 31 марта 1977 г. советско-японские переговоры по рыболовству и продлить до истечения этого срока промысел рыбы японскими судами в морских районах СССР.
На переговорах японская делегация выдвинула ряд политических вопросов: она возражала против признания суверенных прав СССР на биоресурсы в морских районах, против контроля за ведением промысла советской стороной, настаивала на выделении вопроса о промысле в районе Южных Курильских островов из общего соглашения и увязки его с проблемой «северных территорий».
2 мая 1977 г. правительство Японии приняло Закон о территориальных водах в рыболовной зоне Японии. Ширина территориальных вод увеличивалась с 3 до 12 миль, рыболовная зона устанавливалась шириной 200 миль. Принятию закона предшествовала развернутая японскими СМИ кампания антисоветского характера. Премьер-министр Японии Фукуда в одном из телеинтервью сказал, что Япония никогда не пойдет на уступки в вопросе о возвращении занимаемых СССР четырех Курильских островов и закон о 200-мильной рыболовной зоне будет применяться в отношении района вокруг этих островов. Выступая в парламенте при обсуждении закона, начальник управления национальной обороны Японии Михара заявил: «Право страны на самооборону распространяется и на проектируемую 200-мильную зону. В случае нападения на Японию в пределах указанной зоны японские силы самообороны вступят в бой, чтобы защитить Родину»[146].
Вот так — самураи вновь готовы «вступить в бой» за возвращение «северных территорий».
