Главной движущей силой освободительной войны 1703–1711 гг. в Венгрии и Закарпатье выступили крестьянство и городская беднота. В ходе борьбы укреплялось тесное боевое содружество украинского, венгерского, словацкого и валашского народов, стремившихся освободиться от тяжелого социального и национального гнета.
Попутчики освободительной войны — враждебно настроенная против габсбургской монархии часть феодалов — пытались использовать народное движение в своих классовых интересах. При первых же неудачах они изменили и перешли на сторону врага.
Надежды закарпатского крестьянства на освобождение от иноземного ига и на этот раз не сбылись. Закарпатье оставалось еще долгие годы оторванным от Украины и России — своей матери-отчизны. «С запада, юга и востока, — с негодованием писал советский публицист Я. Галан, — его душили смертельные враги — немецкий феодал и его пособники — мадьярские феодалы, с севера наступала ультракатолическая Польша»[129].
Героическая борьба народных масс Закарпатья против иноземных захватчиков и крепостничества нашла яркое отражение в устном народном творчестве. Народ прославлял в своих песнях, легендах, сказаниях выдающихся деятелей и руководителей повстанцев И. Бецу, И. Пинтю и др. В песне «В Ужгородской червенице» идет речь о блокаде Ужгородского замка, а в народном рассказе «О князе Ракоцие» — о преследовании габсбургскими властями руководителя освободительной войны Ференца Ракоци II. В рассказе «На Лемацком» приводятся интересные детали битвы между повстанцами и императорскими войсками под с. Довгое на Иршавщине. В ряде других рассказов дана социальная характеристика известных руководителей движения, главным образом Ференца Ракоци II. Народ резко осудил их узкоклассовые интересы, упрекал Ракоци в том, что он не поддержал крестьянство, а стоял на стороне феодалов, которые впоследствии ему изменили и оттеснили до Хустского замка. Народное творчество о классовой борьбе в Закарпатье в эпоху феодализма сохранило до наших дней правду о тяжелом положении народных масс, об их неравной борьбе с угнетателями.
Освободительная война 1703–1711 гг. — важное историческое событие. Народные массы Закарпатья — украинцы, венгры, словаки, валахи, несмотря на национальные и религиозные отличия, совместно выступали против феодально-крепостнического и иноземного гнета.
Многолетнее восстание крестьянства в Закарпатье потерпело поражение вследствие локальности и стихийности. И хотя повстанцы не смогли выйти победителями, они внесли значительный вклад в антифеодальную и национально-освободительную борьбу, укрепили боевое единство многонационального крестьянства Закарпатья против общих угнетателей. Героические традиции, умноженные в битвах 1703–1711 гг., служили примером для будущих поколений, продолжавших борьбу за национальное и социальное освобождение.
6. КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ОПРИШКОВСТВО НА ЗАПАДНОУКРАИНСКИХ ЗЕМЛЯХ
Обострение антифеодальной борьбы крестьян. Магнаты и шляхта продолжали усиливать феодальное угнетение крестьян Восточной Галичины, Северной Буковины и Закарпатья. Угнетенные крестьяне не оставались пассивными, оказывая сопротивление наступлению эксплуататоров. Антифеодальная борьба проявлялась в различных формах — жалобах, побегах, отказах отрабатывать барщину и платить подати, захватах пахотных земель, сенокосов, лесов, имущества, инвентаря и скота, потравах, поджогах, физических расправах с угнетателями и вооруженных выступлениях. Крестьянские жалобы, рисуя яркие и правдивые картины тяжелого положения трудящихся масс, угнетения и издевательств магнатов и шляхты, правительственных чиновников и офицеров войск над крепостными, свидетельствовали о глубоких антагонистических противоречиях на западноукраинских землях, пребывавших под гнетом польских, австровенгерских и молдавских феодалов.
Феодалы стремились воспрепятствовать подаче жалоб в правительственные учреждения, добивались решения дол в свою пользу. Однако крестьяне наивно верили в справедливость феодального государства и не переставали подавать жалобы на своих угнетателей.
Особенно жестоко эксплуатировали крестьян так называемые державны — арендаторы феодальных имений. Жалоба крестьян местечка Кулачковцы (Восточная Галичина) ярко отражает их бесправие, беспощадную эксплуатацию и невыносимое положение: «Мы испытываем большую обиду от нашего пана державца, — писали они в 1731 г., — даже прадеды не терпели того, что мы теперь терпим. Горштыни (дополнительные работы. — Ред.) за различных панов и наши предки не отрабатывали, запашек и оборок не делали. Караула такого тяжелого (чтобы с волами на караул идти) не выполняли, а теперь из-за этого люди в ничто превратились. Панских полей на землях, которые принадлежали городу, не было, а теперь многие люди потеряли землю из-за этих полей. Дорожную повинность целый день должны выполнять, а перед этим отрабатывали дорожную повинность только к мельнице»[130].
Требования крестьян не распространялись далее частичного улучшения их положения, но и они не удовлетворялись.
В судебных учреждениях сидели чиновники-шляхтичи, которые защищали интересы феодального класса. Они истолковывали законы в пользу панов и арендаторов. В отдельных случаях польско-шляхетское правительство, опасаясь крестьянских восстаний, прибегало к расследованию жалоб специальными комиссиями из местной администрации. Но эти комиссии всегда пытались представить крестьян-жалобщиков как бунтовщиков против власти и наказывали их, а не эксплуататоров. Безрезультатными оставались и попытки крестьян искать заступничество у короля.
Крестьяне постепенно осознавали бесполезность своих попыток найти правду и справедливость в судах, у местной администрации, а также в королевском правительстве. Они откровенно заявляли об этом: «Ворота справедливости нам закрыты, к ним даже стучать нельзя, сама подача жалоб считается теперь бунтом. Господа и судьи свояки панов наших или их приятели. Поэтому свой своему ничего не сделает»[131].
И крестьяне обращались к более решительным мерам антифеодальной борьбы. Распространенной формой протеста крестьян против феодального гнета, как и раньше, оставались побеги из имений. Отход из насиженных мест тяжело отражался на хозяйстве беглых крестьян, которые на новых местах должны были его восстанавливать, а некоторые так и оставались бездомными батраками на всю жизнь. Главной причиной побегов являлось жестокое угнетение крестьян владельцами и арендаторами имений. Не менее важной причиной побегов крестьян были также обременительные постои шляхетских войск, которые оббирали крестьянские хозяйства, приводя их к полному разорению. Иногда ко всему этому добавлялись еще и стихийные бедствия (засухи, неурожаи, эпидемии и т. п.).
Крестьяне устраивали массовые побеги на слободы главным образом из панских имений, где угнетение владельцев, старост или арендаторов становилось особенно жестоким. Шляхта неоднократно констатировала эти факты в постановлениях местных сеймиков. Часть окончательно разорившихся крестьян направлялась в города, пополняя городской плебс. Так, в начале XVIII в. беглые крестьяне селились в Бучаче, Городенке, Коропце, надеясь хотя бы временно избежать там барщины и других феодальных повинностей.
Существовали два основных района, куда направлялись беглые крестьяне с западноукраинских земель: Правобережная Украина (Подолия, Брацлавщина, Южная Киевщина) и Запорожье, где были слободы и незаселенные земли; труднодоступные места Карпатских гор, Прикарпатье, Закарпатье и Буковина. Кроме того, они переходили на Левобережье и Слобожанщину, искали лучшей доли на слободах в Венгрии и Молдавии. В районах поселения беглых постоянно вспыхивали восстания, действовали отряды гайдамаков, опришков, левенцев, дейнеков, гайдуков и других народных мстителей.
Чувствуя себя относительно свободно, беглые крестьяне поселялись на слободах и оставались там до тех пор, пока феодалы не начинали обременять их повинностями. А тогда снова переходили на новые места. Шляхта постоянно пыталась ограничить льготный срок на слободах и ввести там феодальные повинности, поэтому слобожане становились активными участниками крестьянских антифеодальных движений.
Крестьяне переходили к активным действиям против феодалов. Они отказывались выполнять феодальные повинности. Такая форма сопротивления была очень распространенной. Владелец Городенка Русского воеводства 17 апреля 1725 г. жаловался властям на крепостных крестьян: «Хотят меня погубить злые люди; хлопы совсем не хотят слушаться и работать»[132]. Крестьяне многих сел отказывались выполнять барщину и повинности. Кроме того, галицкое крестьянство отказывалось платить подати. Феодалы применяли насилие, вызывая на помощь войска.
