391
Ю.В. Кухаренко. Зарубинецкая культура САИ. Вып. Д1—19. М., 1964. С. 5.
Эту мысль еще в 1906 г. высказал П. Райнске. В годы Великой отечественной войны она приобрела и определенное политическое звучание.
В.В. Седов. Гидронимика и археология средней полосы Восточной Европы — Тезисы докладов на заседаниях, посвященных итогам полевых исследований 1962 г. М., 1963; его же: Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970. В более поздних работах автор допускает наличие в культуре разных этнических групп. Ср. его же: Происхождение и ранняя история славян. М., 1979. С. 74–78. Но приоритет он отдает все-таки балтам, считая балтской соприкасавшуюся с зарубинецкой милоградскую культуру VII–II вв. до н. э.
Ср.: В.Н. Топоров, О.Н. Трубачев. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962. С. 7, 244 (о границе балтских топонимов); О.Н. Трубачев. Названия рек Правобережной Украины. М., 1968. С. 272 (правобережная припятская гидронимия, по автору, «выглядит как бы основным плацдармом местного славянства»; О.Н. Мельниковская. Указ соч. С. 179–182. Автор обратила внимание на то, что по правобережью Днепра между Березиной и Припятью зафиксирован всего один, а на Нижнем Соже два балтских топонима (указ. соч. С. 180). Именно на эту территорию распространялась с юго-запада милоградская культура. Существенно также замечание В.А. Никонова и Е.А. Поспелова: топонимы, усвоенные новым населением, будут переноситься на новые земли как свои собственные (Рец. на книгу: В.Н. Топорова и О.Н. Трубачева // Известия АН СССР. Серия географическая. 1963, № 6, 124). Достаточно упомянуть в этой связи столь широко распространенный во всех славянских землях неславянский Дунай.
В.А. Никонов, Е.М. Поспелов. Указ соч. С. 126.
П.Н. Третьяков. У истоков…, С. 21.
Там же. С. 32.
К этой точке зрения примкнул и П.Н. Третьяков, долгое время отстаивавший славянство культур днепровского Левобережья.
О.Н. Мельниковская. Указ соч. С. 122–169.
В.П. Кобычев. Указ. соч. С. 30–32.
Там же. С. 30.
О.Н. Мельниковская. Указ. соч. С. 169. Автор отмечает «стойкие многовековые связи с юго-западом, традиционные пути влияния, а временами и передвижений населения» и говорит о «каком-то внешнем воздействии лужицкой культуры».
Ср.: О.Н. Трубачев. Названия рек Правобережной Украины. С. 287 (сводная карта). См. также: С. 271 и 278 (карты древних славянских и иллирийских топонимов).
Важное археологическое открытие: кельтский некрополь в Фынтене-ле-Нэсэуд // Румыния, Бухарест, 1974, № 4. С. 16–17.
На автохтонном сложении зарубинцев на базе милоградовцев настаивал Л.Д. Поболь. Однако это мнение основывается на соображениях негативного порядка: поскольку культура ни с севера, ни с юга не выводится, — она сложилась на месте. Ср. Л.Д. Поболь. Указ. соч. С. 182. Но, как показывают О.Н. Мельниковская и П.Н. Третьяков, две культуры именно сосуществуют, заметно отличаясь друг от друга. Ср.: О.Н. Мельниковская. Указ соч. С. 186. и др. П.Н. Третьяков в некоторых работах выражал сомнения в славянстве милоградовцев именно потому, что они отличались (хотя и не слишком значительно) от зарубинцев, которых автор считал бесспорно славянами.
Ср.: А.П. Смирнов. Некоторые нерешенные задачи археологии раннего железного века КСИА, Вып. 94, 1963. С. 6.
J. Kostrzewski. Zagadnienie ciaglosci zaludnenia ziem polskich w Pradriejach. Poznan, 1961. S. 103.
Ср.: Ю.В. Кухаренко. К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры CA, 1960, № 1; его же: Зарубинецкая культура. С. 5. См. также: Д.А. Мачинский. К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры КСИА, вып. 107, 1966 (автор более сложно представляет само западное влияние). В.В. Седов, разделяя мнение о поморском происхождении зарубинецкой культуры, самую поморскую культуру связывает с балтами.
Ср.: П.Н. Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л., 1966. С. 215.
В середине XX столетия такой взгляд вытекал из общего представления о характере процесса этногенеза. А.И. Тереножкин попытался связать зарубинцев с белогрудовской и чернолесской культурой (Предскифский период на Днепровском Правобережье).
Л.Д. Поболь. Указ соч. С. 180.
Там же. Ср.: Ю.В. Кухаренко. К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры. С. 284, рис. 4.
Отмечая, что «племена зарубинецкой культуры в юго-западной части своего ареала установили связи с кельтами еще во времена бытования раннелатенских форм», автор полагал, что это «не имеет прямого отношения к этногенезу зарубинецкой культуры» (Л.Д. Поболь. Указ. соч. С. 181).
Е.В. Максимов. Указ. соч. С. 127–128.
Там же. С. 128. Ср.: Ю.В. Кухаренко. Распространение латенских вещей на территории Восточной Европы СА, 1959, № 1. С. 31 и далее.
Ю.В. Кухаренко датировал культуру I в. до н. э. — I в.н. э. Л. Д. Поболь отвел ей рамки с III в. до н. э. по II в. н. э., а в лесной зоне до V в. (Ср.: Л. Д. Поболь. Указ соч. С. 173–175. 178–179). Наиболее распространенным является датирование культуры II в. до н. э. — II в.н. э.
Ср.: Л.Д. Поболь. Указ. соч. С. 117. Автор полемизирует с мнением А.К. Амброза, несколько омолаживавшего латенские фибулы. (Ср.: А.К. Амброз. Фибулы юга Европейской части СССР САИ, вып. Л1—30. М., 1966, табл.16).
Ср.: Л.И. Крушельницкая. Кельтский памятник в Верхнем Поднепровье. КСИА, вып. 105. М. 1965; В.И. Бидзиля. Латенская культура на территории Закарпатья. Автореф. Канд дие. Киев, 1966; его же: Латеньска культура в Закарпатті Археологія Української ССР. Т. III. Київ, 1975. С. 24–32; Д.А. Мачинский. Кельты на землях к востоку от Карпат Археологический сборник, вып. 15. Л., 1973.
Е.В. Максимов. Указ. соч. С. 100 (табл.7), 103–105. В пользу кельтского происхождения этих трупоположений, возможно, говорят находки черепов, что естественнее всего связывается с отмеченным выше кельтским культом голов (Ср.: Н.Н. Погребова. О некоторых исследованиях в области археологии раннего железного века за рубежом СА, 1958, № 3). Положение, правда, осложняется тем, что большинство голов относятся к детским погребениям и допускается мысль о том, что остальные кости просто истлели. (Ср.: В.П. Петров. Черняховский могильник МИА, № 116. М., 1964. С. 71.) Но может это быть связано и с культовым жертвоприношением детей, о чем говорят позднейшие византийские авторы, характеризуя русских «тавроскифов». Следует отметить, что для прикарпатских кельтов были характерны не трупоположения, а трупосожжения с захоронениями останков в урнах под курганами. (Ср.: В.И. Бидзиля. Латеньска культура… С. 29–30. Автор оговаривается, что могильники слабо изучены). Латенские трупосожжения в урнах зафиксированы в Среднем Поднепровье, причем одно из них датируется III–II вв. до н. э., как бы предшествуя времени зарождения зарубинецкой культуры. Очевидно, кельтское население сюда проникало, хотя и не было определяющим. Сами трупоположения располагались по окраинам могильников и были крайне бедны по инвентарю. (См.: Д.А. Мачинский. О культуре Среднего Поднепровья на рубеже скифского и сарматского периодов КСИА, вып. 133. М., 1973.)
П.Н. Третьяков. У истоков древнерусской народности. С. 32.
Там же. С. 33.
О.Н. Мельниковская. Указ соч. С. 179–188.
П.Н. Третьяков. Там же. С. 33. Ср. также Л.Д. Поболь. Указ соч. С. 162–163 (элементы рабовладения у зарубинцев и др.)
Геродот. История. С. 190. См. также: Страбон. География. С. 469.
В VI–IV вв. до н. э. здесь проходило своеобразное разделение культур и по способу погребения. Ср.: И.Т. Кругликова. Каменные ящики у дер. Рыбное, Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973; А.А. Масленников. Этническая принадлежность погребений в каменных ящиках Восточного Крыма // КСИА, вып. 145. М., 1978. О.Н. Трубачев, разделяя сиидов и киммерийцев, обращает внимание на этноразграничивающее значение валов. Ср.: О.Н. Трубачев. О сиидах и их языке. С. 40–41.
