Через Блондинку я продолжил некоторые деловые связи, переданные мне ее отцом и братом, а поэтому часто подчеркивал в разговоре с ней, что я перед ней в долгу. Конечно, она не знала, что в это время я практически еще никакой коммерческой деятельностью не занимался.
Однажды Маргарет мне сообщила, что звонил прибывший из Праги чех по фамилии Урбан и просил, чтобы она его приняла. Она сказала, что Урбана она знала еще по Праге. Он связан деловыми отношениями со своим дядей Беранеком, являющимся владельцем крупных плантаций хмеля, который считается лучшим в мире и экспортируется буквально во все страны. Фирма Беранека является многолетним партнером в деловых отношениях с Зингером. В разговоре со мной Маргарет указала, что ей не хотелось бы принимать Урбана у себя и вести с ним деловые разговоры, к которым она не подготовлена. Мы решили, что прием Урбана мы организуем у меня.
Визит Урбана состоялся. Я рассказал ему о том, что в настоящее время создаю собственное предприятие, вернее, коммерческую фирму, а до этого просто размещал свои капиталы в различные предприятия. Уточнять, в каких предприятиях я участвую, не потребовалось. Мы договорились, что будем поддерживать с ним связь, а он попытается установить, какие чешские фирмы будущая моя контора сможет представлять.
После довольно продолжительной беседы, затрагивающей множество вопросов, в том числе и об образе жизни в протекторате, мы дружески расстались. Маргарет осталась довольна тем, что я очень хорошо отзывался о ее недавно умершем муже, об отце и брате. Мне же показалось, что знакомство с Урбаном может быть для меня полезным.
Наиболее значимым событием явилось то, что в один из дней, вскоре после оккупации Бельгии немцами, Маргарет пригласила меня на ужин к себе, сказав, что к ней придет в гости ее родственница. Приглашение было немедленно принято.
Придя к назначенному часу в квартиру с букетом цветов, я заметил, что в гостиной сидели сама хозяйка и молодая дама, оказавшаяся немкой. Она представилась как фрейлейн Аман. В каком родстве она находилась с Маргарет, конечно, сразу я понять не мог. Только несколько позже узнал, что она сестра жены брата Маргарет.
Фрейлейн Аман знала адрес своей сестры, с которой часто переписывалась. Прибыв в Брюссель, решила навестить её. Она не застала в известной ей квартире сестры и узнала от соседей о том, что Зингер с женой больше здесь не живут. Они порекомендовали ей после сказанного обратиться к сестре Зингера, которая проживает в этом же доме по другой лестнице, и назвали номер квартиры. Воспользовавшись полученными сведениями, фрейлейн Аман сразу же направилась в квартиру Маргарет, которую до этого она видела один-два раза. Застав хозяйку квартиры дома, она условилась провести вечер вместе. В свою очередь, Маргарет решила пригласить на ужин и меня.
Из разговора за ужином с фрейлейн Аман я узнал, что она по специальности машинистка и работает в Берлине в какой то торговой фирме. Когда в армейских и других службах, расширившихся во время войны, повысился в значительной степени спрос на машинисток, в Германии многих из них призвали и направили в армию или другие службы. Так произошло и с фрейлейн Аман. Она была направлена для несения службы в интендантуру. Вскоре продвинулась по службе, так как, кроме того, что она имела опыт работы машинисткой, долгое время работала в торговой фирме и секретаршей.
Когда же Бельгия была оккупирована немцами, была укомплектована интендантская служба для направления в Брюссель. В состав этой интендантуры была направлена и фрейлейн Аман со своим начальником, если память мне не изменяет, полковником немецкой армии.
Отзываясь о своем начальнике, фрейлейн Аман с большим уважением подчеркивала, что и он не является кадровым офицером, а ему удалось пристроиться к интендантуре, чтобы не быть направленным на фронт. Ее начальник якобы один из самых крупных владельцев табачных фабрик, выпускающих сигары, сигареты и даже табак для трубок.
Еще не полностью поняв, с кем имею дело, я вел себя очень осторожно и проявлял по отношению к молодой немке допустимую любезность. Я позволил себе даже пригласить ее и Маргарет к себе в гости.
Конечно, я не осмелился пока пригласить её вместе со своим начальником. При первой нашей встрече я еще не знал, каковы взаимоотношения между полковником и его секретаршей. Во всяком случае, мне казалось, что фрейлейн Аман сможет мне пригодиться и в моей будущей коммерческой деятельности, и в разведывательных целях. Дальнейшие события показали, что я в своих предположениях не ошибся, но и не мог еще даже предвидеть, насколько значимой будет помощь со стороны моей новой знакомой.
Конечно, ни фрейлейн Аман, ни даже Маргарет не знали, да и, пожалуй, не могли себе представить, что их «приятный» собеседник, Винсенте Сьерра, уругвайский гражданин, в действительности является советским разведчиком Кентом.
Правда, в ходе развития дальнейших событий Маргарет стало известно, что друг ее отца, покойного мужа и брата, Винсенте Сьерра, в действительности гражданин Советского Союза и работает в разведывательной службе. Однако то, что она сама известна в «Центре» и имеет псевдоним Блондинка, так никогда и не узнала. Несколько лет благодаря своим действиям она могла быть уверена, что во всех отношениях она содействует коммерческой деятельности не только Винсенте Сьерра, но и его другу, приезжающему из Парижа, который был известен как Жильбер. Жильбер проявлял по отношению к ней свои чувства любви, что Маргарет очень не нравилось.
Разведывательная деятельность принятой мною от Отто резидентуры постепенно расширялась. Я сумел, кроме всего, организовать плановую работу радиосвязи с «Центром». Кстати, до конца 1941 года моя радиостанция обслуживала полностью и вновь организуемую резидентуру Отто во Франции, так как у него радиопередатчика не было и тем более у него не было радистов.
Больше того, в связи с тем, что Отто не умел не только составлять, но и тем более шифровать радиограммы, именно мне приходилось шифровать все направляемые мною и Отто материалы в «Центр». «Центр» в свою очередь направлял свои шифровки со своими указаниями обоим резидентурам в мой адрес. После их расшифровки мною те радиограммы, которые предназначались для Отто, передавал ему. В этих целях я выезжал в Париж или Отто приезжал ко мне. Подобная радиосвязь была более активной после того, как связь с «Центром» через связистов «Метро» была полностью прервана.
Справедливость требует, чтобы было признано большое участие в работе бельгийской резидентуры Германа и Хемница. Они выполняли сложную и опасную работу по обеспечению систематической, четкой радиосвязи с «Центром». В результате того, что Отто не сумел долгое время у себя в Париже организовать работу радиосвязи, в Бельгии мои радисты были перегружены, им приходилось работать почти каждый день и по многу часов. Я неоднократно предупреждал Отто, что ему необходимо иметь свою радиолинию с «Центром», но он долгое время никаких надлежащих мер не предпринимал.
Создалось недопустимое положение со слишком частой работой радиосвязи. Надо было иметь несколько конспиративных квартир для Германа и Хемница. Я поручил Хемницу подобрать соответствующие помещения для работы его радиостанции. Убедившись в том, что Хемниц оказался неготовым к выполнению моих указаний в достаточной степени, я решил, чтобы красивая молодая Жюльетта сняла на свое имя подобранный мною небольшой домик. Ее молодость и красота позволяли создать впечатление и объяснить то, почему у нее часто ночевал молодой гражданин из Латинской Америки, проживающий в Брюсселе по уругвайскому паспорту на имя Аламо. Я предусматривал, что, кроме Хемница, этим домом никто не будет пользоваться. У Германа, как он меня заверял, было достаточно конспиративных квартир.
Отто пришлось согласиться со мной в той части, что нельзя слишком загружать радиостанции бельгийской резидентуры, и через некоторое время он прислал в Брюссель из Парижа двух «надежных» агентов: не особенно молодую женщину Софи Познанскую, которую я должен был обучить работе с шифрами, и молодого человека Альбера Десме (Давида Ками), будущего радиста парижской резидентуры, обучение которого было поручено Хемницу.
Я не видел ничего предосудительного в том, что будущая шифровалыцица будет проживать в доме, снятом Жюльеттой. Проживание двух молодых женщин в одном доме позволяло в дни работы рации и при необходимости участия в ней двух радистов устраивать «встречи» этих женщин с молодыми юношами. В эти вечера и ночи, несмотря на работу рации, в доме поздно горел свет и играла музыка, что могло создать впечатление у жильцов ближайших домов, что молодежь веселится.
Прошло уже много лет с того времени, когда я стал резидентом, но вынужден отметить, что среди ряда предполагаемых моих ошибок в моей деятельности есть одна неоспоримая. Серьезной ошибкой явилось то, что я не исключил возможности для Отто узнать адрес дома, арендованного нами на имя Жюльетты. Не исключаю возможности того, что этот адрес даже я сам ему сообщил. Я действительно еще некоторое время считал Отто своим «старшим». Говоря «считал старшим», я не имею в виду, что я продолжал быть его подчиненным, нет, я был подчинен только непосредственно «Центру». «Старшим» я продолжал еще некоторое время считать Отто в том смысле, что оп был более опытным разведчиком, чем я.
