Никакого иного ответа, кроме как прямого расчета повернуть с их помощью оружие против центральной власти - нет и быть не может! Хотя бы потому, что уже в 1930 г. в отношении Тухачевского пошла волна сообщений о вынашивавшихся им планах военного переворота в стране.
…Арестованный по спровоцированному, в т.ч. и Тухачевским, делу «Весна» (против бывших царских офицеров и генералов, служивших в то время в РККА) военный историк Какурин на допросе 26 августа 1930 г. показал, что как до XVI съезда ВКП(б), так и на одной из встреч со своими сторонниками после него, «Тухачевский выдвинул вопрос о политической акции, как цели правого уклона и перехода на высшую ступень, каковая мыслилась как военная диктатура, приходящая через правый уклон».
И хотя все «уклоны» при рассмотрении той давней истории конечно же важны, тем не менее сосредоточимся на главном вопросе: как должна была соотноситься идея об установлении военной диктатуры с предложением о срочном наборе в армию нескольких миллионов до крайности озлобленных крестьян. Ни о чем, кроме как о наличии замысла о военном перевороте, это не свидетельствует! Это, конечно, чудо, что армия в целом тогда не сдетонировала в ответ на вынужденно насильственную коллективизацию. Но это чудо объясняется прежде всего тем, что в армии в то время не было должного количества «горючего материала», способного сдетонировать в мгновение ока - вот «стратег» и решил, по методу Троцкого, добавить «взрывчатки» в военную сферу!
Более того, уже в 1937г., бывший генеральный консул СССР в Париже Н.И. Кузьмин на допросе признал следующее: «1 ноября 1930 года был в Ленинграде на квартире М. Тухачевского и обедал у него. Эту дату я помню хорошо.
Беседуя с ним, я информировал его о встречах с Сувориным в Париже.
Я прямо сказал ему, что Суворин в беседах со мной просил передать ему привет от Троцкого (он уже был в изгнании. - A.M.) и его личный, что он информирован о том, что группа наиболее талантливых военных во главе с ним (Тухачевским. - A.M.) находится в опале, что пора перейти к активной борьбе…
Тухачевский на это мне ответил, что те методы и формы борьбы, которые применяли троцкисты, ничего реального кроме разгона по тюрьмам дать не могут».
Между тем троцкисты в те времена применяли в основном листовки, нелегальные сходки, всевозможные воззвания, протесты, демонстрации и т.п.
Следовательно, из слов Кузьмина со всей очевидностью вытекает, во-первых, что борьба против Сталина и его политического курса - это давно обсуждаемая Тухачевским и его окружением тема, а, во-вторых, что «мирный троцкизм» его уже более не устраивает, что прямо коррелирует с данным Какурина. Вокруг показаний Какурина, между прочим, навертели достаточно много всевозможных инсинуаций, особенно в отношении реакции Сталина на эти показания.
Однако Сталин сразу и полностью поверил Какурину, несмотря на то что его показания горячо опровергли сторонники Тухачевского, у которых Сталин, естественно, поинтересовался мнением на сей счет. И именно поэтому немедленно инициировал назначение «стратега» на должность заместителя наркома обороны по вооружениям. В том, на какую должность был назначен «стратег», и содержится ответ на вопрос - во что же поверил Сталин. Он поверил именно в серьезность угрозы военного переворота, потому-то вновь оторвал «стратега» от непосредственного командования войсками, даже в округе, и перевел его в Москву, где надзирать за ним было легче. «Стратег» же оказался тем самым тщеславным «наполеончиком», которого обвели вокруг пальца - дали серьезное повышение, но без реальных рычагов власти, и поставили под надзор Лубянки, и не только ее. В 1930г. у Сталина хватало иных забот, чтобы получить еще и военный переворот…
В отношении предложения «стратега» от 1930 г. необходимо также иметь в виду следующее. Дело в том, что к началу того года вышеупоминавшаяся уже Комиссия по подготовке Женевской конференции по разоружению наконец выработала «формулу разоружения» - сначала всем надо пропорционально вооружиться, а затем заниматься разработкой мер по разоружению. С 1932 г. эта формула пошла в дело, и опять-таки по «протекции» Лондона. Так что предложение Тухачевского о 260 дивизиях, прими его Кремль, по сути дела немедленно предоставило бы козыри Западу для постановки вопроса о ликвидации силой такой угрозы. Не говоря уже о том, что на Западе и так обсуждался вопрос о пропорциональном довооружении Германии. Мешало только одно - позиция Франции, боявшейся резкого усиления Германии, но если бы был получен такой козырь, то все сомнения были бы опровергнуты.
Не менее интересно и «предупреждение» Тухачевского от 1931 г., за которое «Виктор Суворов» так силько раскритиковал «стратега». «Суворов» быстро установил, что «стратег» с этим предупреждением попал впросак, ибо ни одна из тех стран, о которых он предостерегал, так и не напала на СССР. «Виктор Суворов» как всегда солгал.
Если открыть 2-й том «Очерков истории российской разведки» под редакцией академика Е.М. Примакова, то на странице 179 увидим, что уже «в начале 1931 г. внешняя разведка, ссылаясь на свои источники в Париже, Берлине, Варшаве, докладывала руководству страны, что французское правительство готово предоставить Германии заем в 2 - 3 миллиарда золотых франков с тем, чтобы оказать на нее давление в вопросах советско-германских отношений и пересмотре условий Рапалльского договора».
В середине 1931 г. разведка докладывала о тяжелом экономическом положении, сложившемся в Германии, и о готовности главы германского правительства Брюнинга поехать в Париж и принять помощь на предлагаемых Францией условиях. Между тем речь шла о принуждении Германии к отказу от Рапалло и особенно от пролонгации советско-германского договора о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г., 5-летний срок которого как раз и истек весной 1931 г. Более того, по-прежнему оставался на повестке дня вопрос о создании объединенной паневропейской армии по франко-германскому плану Фоша - Рехберга, ударная роль в которой отводилась именно рейхсверу. А рейхсвер в те годы был решающей политической силой - как говорил военный министр Германии Вильгельм Тренер в 1930 г., «в политической жизни Германии не должен быть сдвинут ни один камень без того, чтобы рейхсвер не сказал бы своего решающего слова».
Вот «стратег» и решил предупредить господ генералов о том, что в Москве прекрасно знают обо всех франко-германских переговорах, и поэтому в том предупреждении нет ни слова о Германии. И лишь по той простой причине, что объективно это совпадало с интересами самого СССР, инициативное предупреждение-извещение «стратега» осталось без последствий, в т.ч. и без правки Сталина, как в 1935 г. Но не осталось незамеченным…
В то же время «стратег» очень чутко реагировал на всевозможные пожелания дорогих его сердцу германских генералов. Так, в конце ноября 1931 г. советская военная разведка зафиксировала следующее пожелание рейхсвера: «При нападении Польши на Восточную Пруссию мы заинтересованы, чтобы русские смогли быстро перебросить свои войска на западную границу, с тем, чтобы отвлечь от Германии польские военные силы». И вот в начале 1932 г. «стратег» по собственной инициативе разрабатывает подробный план разгрома Польши.
Наконец, еще в первой главе этого раздела было проанализировано предупреждение 1935 г., т.е. история с правками статьи «Военные планы современной Германии».
Обо всех этих нюансах, имеющих едва ли не решающее значение при анализе действий Тухачевского на протяжении многих лет, «Виктор Суворов» не посмел нам рассказать - он утверждает, что Сталин правильно поставил к стенке некомпетентного маршала за глупости. Нет, не глупости то были, а самые что ни на есть серьезные провокации, с дальним прицелом и колоссальными негативными последствиями. И не за то его поставили к стенке - даже при утверждаемом всевластии Сталина необходимо было и в следственном, и в судебном порядке доказать вину. А вину «агентуры влияния», тем более стратегического военно-политического влияния, чрезвычайно трудно доказать, в т.ч. и по соображениям секретности. К стенке его поставили за непосредственную попытку государственного переворота.
…В конце 20-х годов - возможно в начале 1930г. (точную дату установить не удалось), произошел один интересный для истории германской военной разведки случай.
Бывший глава германской военной разведки во время Первой мировой войны Вальтер Николаи долгое время хранил свои -уникальные архивы (48 тысяч досье и картотека агентуры) в имении своего близкого знакомого, землевладельца в Восточной Пруссии.
Когда Альфред Гугенберг предложил ему хорошее хранилище в Берлине, Николаи согласился и стал перевозить свои архивы. И вот во время перевозки этих архивов бесследно исчезло более 3 тысяч досье. Впоследствии это объясняли тем, что некий бельгийский профессор Бюллюс выкрал их для бельгийской разведки?!
