Вот одно из основных слагаемых наиглавнейшей причины изначальной предрешенности неизбежного провала двойного (и особенно тройного) заговора. Потому что проигнорировав Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики, заговорщики, особенно российские, оперировали в своих геополитических «пасьянсах» не имеющей аналогов в мире непреходящей геополитической и геостратегической ценностью единой трансконтинентальной евразийской территории России, которую планировали использовать как разменную монету.
Именно в этой точке, по причине совершенно очевидной угрозы нарушения «баланса сил», произошло парадоксальное, но тем не менее геополитически вполне логичное, временное совпадение высших геополитических интересов Лондона и Москвы, приведшее к тому самому главному парадоксу, с которого и началась эта книга — к тому, что именно британская разведка, хотя и с чужого плацдарма, чужими руками и под чужим флагом, но тем не менее оказала серьезное содействие Сталину в разоблачении заговора Тухачевского.
Потому что если в понимании наиболее прозорливых политических деятелей той же Великобритании (например, У. Черчилля) тот, «кто готов ограничиться концепцией «западной безопасности», тот развязывает Германии руки не против большевизма (СССР сейчас достаточно силен для того, чтобы отстоять себя от атаки со стороны Германии), а для создания «Серединной Европы», от Северного и Балтийского морей до Средиземного…»Серединная Европа» означала бы смерть для Британской империи». В любом из этих вариантов Западу, особенно Великобритании, грозила перспектива лишиться империи, но в то же время, хотя и без колоний, однако живой осталась бы сама метрополия, а вот для России это означало бы смерть и как государства, и как страны. Ведь отводившаяся ей решающе ключевая роль «главного коренника», в случае успехов заговора, превратила бы ее в бесправного «двуликого Януса». С одной стороны, она становилась «свободным тылом», который обеспечивал бы Германии и Японии свободу экспансии на интересующих их направлениях, причем «свобода» такого тыла должна была гарантироваться колоссальными территориальными уступками. С другой стороны, превращалась в «дойную корову» для бедных ресурсами союзников (особенно Японии).
Не случайно поэтому, что участники и военного, и более широкого правотроцкистского заговоров вели переговоры (в основном через Троцкого) о колоссальных территориальных уступках своим контрпартнерам по глобальному военно-геополитическому заговору: Германии планировали отдать Украину, Японии — Дальний Восток, особенно Сахалин с его нефтяными запасами, столь необходимыми ВМФ Японии для экспансии, а также Сибирь вместе со всеми их природными и иными богатствами.
Однако в этом временном совпадении высших интересов Великобритании и СССР содержался на первый взгляд парадокс, а на самом деле вполне логичный для Великобритании геополитический подход к возникшей угрозе с позиций коварной агрессии — именно такой геополитической смерти для СССР и как государства, и как страны, смерти, которая многократно, вплоть до непреодолимости, умножила бы силы и без того на антибританской основе союзничавших Германии и Японии, Великобритания категорически не могла допустить.
Что толку, если вместо столь ненавистной России (СССР) появятся мощные Германия и Япония с «дойной коровой» в лице той же России, да еще и при возможности глобального маневра силами и средствам через ее трансконтинентальную евразийскую территорию. Перспектива гибели империи очевидна. А «старой доброй» Англии нужно было совсем иное — чтобы те же Германия и Япония растерзали Россию в вооруженном столкновении. Ведь Великобритания с нетерпением ждала войны не позднее 1938 г., чтобы затем обессиленных в кровавой драке Германию и Японию подчинить себе, а у ослабленной России взять сколько заблагорассудится. Тот же Черчилль даже во время войны, уже пребывая в союзнических отношениях с Москвой в рамках антигитлеровской коалиции, еще в 1942 г. отнюдь не скрывал настроений высшего эшелона правящей элиты Великобритании, подчеркнув, что он предпочел бы видеть германскую армию в гробу, а Россию — на хирургическом столе!
Правда, до этого, в страхе за судьбу своей чертовой Великобритании, тот же Черчилль держал перед Сталиным совсем иные речи: «Направленной против нас коалиции Германии, России и Японии — вот чего мы опасались больше всего». А давно понявший этот патологический страх Великобритании Сталин искусной игрой буквально загнал Лондон, а затем и Вашингтон в положение союзников Москвы против их же геополитической воли.
Сам факт, хотя и временного, хотя и частичного, однако на несколько исторических мгновений все-таки и объективного совпадения высших геополитических интересов самой Великобритании с интересами России (СССР), в итоге вылился в историческое явление: при абсолютно диаметрально противоположных мотивах и преследуемых целях, вследствие вытекающей из высшего закона геополитической закономерности, позволяющей иногда, хотя бы на несколько исторических мгновений, всего лишь снизить остроту основополагающего, исторически непримиримого противоречия между Западом и Востоком, это кратковременное, частичное и коварно агрессивное, со стороны Великобритании, совпадение высших интересов двух держав привело к тому, что у обоих момент истины в осознании смертельной опасности тройного заговора настал практически одновременно — осенью 1936 г.!
В предыдущих главах уже много говорилось о том, что делали Великобритания и её разведка, так что остается лишь напомнить квинтэссенцию ее действия по заваливанию заговора военных.
Осенью 1936 г. Канарису была дана «отмашка» — судя по всему, по каналу Мензис — фон Треек, — и именно тогда же «хитроумный грек» через весьма предусмотрительно подставленного чехословацкой военной разведке майора абвера Пауля Тюммеля (агент А-54) стал осторожно «сливать» достоверную информацию о заговоре советских военных Праге, заведомо зная, что через Бенеша она достигнет и Сталина — главного конечного адресата информации. Особо важно подчеркнуть, что весь процесс «реэкспорта» информации через Чехословакию контролировался британской разведкой на всех этапах. В Праге — через регионального резидента СИС майора Гарольда Гибсона, в Лондоне — через канал Уинтерботэм — де Ропп, в Москве — через очень ценного агента, имевшего доступ к высшему руководству страны (только в 1940 г. его наконец «завалил» один из блестящих агентов «кэмбриджской пятерки» — Энтони Блант), в Париже — также через очень ценного агента № 178, он же Дмитрий Навашин, — видного российского масона еще с дореволюционных времен, и негласного банкира Троцкого, тесно связанного с руководством советской разведки и дипломатии (Навашин был очень близок и с Артузовьм, и с Литвиновым).
На редкость «своевременно» — 25 января 1937 г. — Навашина отправили к праотцам. Но вот что важно — вопреки традиционной склонности эмигрантов все списывать на «длинную руку» НКВД, родственники Навашина категорически отвергали даже тень намека на эту версию, но в то же время глухо ссылались на некий «европейский след». Не менее удивительно и то, что практически одновременно с его убийством на тот же свет был отправлен и британский разведчик Виктор Лич, который в свое время завербовал Навашина.
Как уже было указано выше, и у Сталина момент истины наступил также осенью 1936 г. — именно тогда маховик механизма разгрома заговора военных (да и в целом внутренней оппозиции) стал ускоренно набирать обороты. Именно с конца лета, но в основном с наступлением осени 1936 г. начались аресты лиц из ближайшего окружения Тухачевского — Шмидта, Примакова, Путны и других. Осенью же 1936 г. была произведена замена руководства НКВД СССР — Ягоду сменил Ежов, официально вступивший в должность наркома 1 октября 1936 г. Тогда же немедленно последовали приказы нелегальным резидентурам, особенно во Франции, о срочном негласном изъятии секретных архивов Троцкого — первая их партия прибыла в Москву уже в самом конце 1936 г.
Кстати говоря, весьма оригинально с архивами подыграла и британская разведка. Дело в том, что у бывшей любовницы Горького, тесно связанной с британской, а также и с советской разведками, знаменитой по тем годам Марии Будберг-Бенкендорф долгое время хранился архив переписки писателя со многими видными деятелями СССР и эмиграции. Длительное время Мура — так ее звали при жизни — категорически отказывалась отдавать эти архивы Москве, ссылаясь на категорический запрет самого Горького. Но как только его не стало, то к осени 1936 г. архив был уже у Сталина. Между тем компромат там содержался чрезвычайный. Но что самое интересное, так это то, что убедил Муру отдать этот архив Сталину не кто иной, как британский разведчик Роберт Брюс Локкарт!
