Тогда убрали со столов, но трое оставались сидеть, занимая ту же самую скамью, на которой их разместили, как было принято у франков, они были совершенно пьяны. Их слуги также были пьяны, как и их хозяева, все они заснули в разных углах, кто где свалился.
Наконец по приказу Фредегунды трое мужчин с секирами встали за спинами трех упомянутых франков, которые продолжали беседовать, взмахнули своим оружием и отрубили им головы одним ударом, по крайней мере, так рассказывают. Затем все разошлись по домам. Убитых звали Харивальд, Леодовальд и Вальден.
Узнав об этом, родственники убитых стали неотступно следовать за Фредегундой. Затем они отправили послов к королю Хильдеберту, чтобы тот велел ее схватить и казнить. Из-за этого случая в Шампани созвали народ, но люди промешкали, и с помощью своих сторонников Фредегунда избежала опасности и поспешила в другую область.
28. После этого она послала сообщение королю Гунтрамну. «Не соблаговолит ли мой Господин король приехать в Париж, – спрашивала она, – чтобы окрестить моего сына, твоего племянника. Именно король должен принять его из купели и назвать его своим крестным сыном».
Услышав все это, король Гунтрамн призвал к себе нескольких епископов, Этерия из Лиона, Сиагрия из Отёна, Флавия из Шалон-сюр-Сон и еще нескольких других. Он велел им всем направиться в Париж и пообещал, что вскоре последует за ними. На данной церемонии должны были также присутствовать многие доместики, графы и вельможи из свиты, чтобы приготовить все необходимое для приезда короля.
Однако королю пришлось отложить задуманное из-за приступа подагры. Поправившись, он отправился в Париж, откуда сразу перебрался в свое поместье Рюэй, находившееся за городом. Он велел, чтобы мальчика привели к нему, и распорядился, чтобы все приготовления для крещения были сделаны в деревне Нантер.
Как только все было сделано, прибыли послы от короля Хильдеберта. «Почему ты нарушаешь то, что обещал своему племяннику Хильдеберту? – говорилось в послании. – Ты занят тем, что устанавливаешь дружеские отношения с его врагами и подтверждаешь права этого ребенка на королевский трон в городе Париже. Господь осудит тебя за то, что ты забыл все свои клятвы, которые, впрочем, ты так легко дал».[287]
«Я не отказываюсь от договора, который заключил со своим племянником, королем Хильдебертом, – ответил Гунтрамн. – Он не должен гневаться на меня только потому, что я принял из священной купели сына моего брата, который, более того, является его собственным кузеном. Это просьба, в которой не может отказать любой христианин. Видит Бог, что я делаю это вовсе не с дурным умыслом, но от чистого сердца, ибо я всегда страшусь навлечь на себя гнев Божий.
Тем, что этот ребенок будет принят мной из святой купели, нашему роду не будет никакого унижения. Если господин может быть восприемником своих слуг от святой купели, то почему я не могу воспринять моего близкого кровного родственника, сделав его своим крестным сыном благодаря Божественной благодати крещения? Отправляйтесь обратно и скажите следующее вашему государю: «Договор, который я заключил с тобой, я никоим образом не нарушу».
Заявив это, король Гунтрамн отпустил послов, подошел к священной купели и представил мальчика для крещения. Затем он снова принял его на руки и сказал, что хочет, чтобы его назвали Хлотарем. «Когда он обретет зрелость мужчины, – добавил Гунтрамн, – то станет живым воплощением значения своего имени. Пусть придет день, когда он будет обладать силой, какой некогда обладал тот, чье имя он принял».[288]
Когда церемония закончилась, король пригласил маленького мальчика на пир и одарил его множеством подарков. Затем король получил такое же приглашение от юного принца и получил в свою очередь много подарков. Затем король вернулся в Шалон-сюр-Сон.
29. Здесь начинается рассказ о чудесах и кончине аббата Аредия[289], который в тот год[290] закончил свой земной путь и, призванный Господом, отправился в царствие небесное. Он происходил из Лиможа, причем из весьма знатного и известного в тех краях рода. Его отправили к королю Теодеберту, где он вошел в группу благородных юношей, придворных королевского двора.
В то время епископом города Трира был Ницетий, отличавшийся удивительной набожностью. Его паства считала Ницетия необычайно красноречивым проповедником, слава о нем разошлась далеко благодаря его добрым деяниям и совершенным им чудесам. Ницетий приметил молодого человека во дворце короля, увидев на его лице некоторые благодатные качества, и велел Аредию следовать за ним. Тот оставил дворец короля и присоединился к Ницетию.
Они вместе отправились в келью епископа и стали беседовать о тех материях, которые связаны с Господом. Юный Аредий попросил святого епископа быть его наставником и давать ему советы по ходу чтения Священного Писания. Аредий проявил необычайное рвение в своих занятиях. Проведя некоторое время с епископом, Аредий принял монашеский постриг.
Однажды, во время пения псалмов в храме, сверху слетел голубь, облетел вокруг Аредия и сел на его голову. С моей точки зрения, это было ясным знаком, что он уже был преисполнен благостью Святого Духа. Сам же Аредий смутился и попытался отогнать голубя. Тот полетал вокруг в течение некоторого времени и затем снова садился, сначала на голову Аредия, потом на его плечо. Подобное происходило не только в соборе, но и когда Аредий отправлялся в келью епископа – и голубь следовал за ним. Так продолжалось изо дня в день, к большому удивлению епископа.
Случилось так, что как раз в это время умерли и отец, и брат Аредия, так что этот Божий человек, преисполненный, как я уже говорил, Святым Духом, отправился домой, чтобы утешить свою мать Пелагию[291], у которой не осталось никого, кроме этого ее сына. Поскольку ему приходилось посвящать все свое время постам и молитвам, он попросил свою мать продолжать брать на себя все заботы по дому, нанимать слуг, следить за возделыванием полей, уходом за виноградниками, так чтобы ничто не отвлекало его от молитв. Только одно он оставил за собой – строительство церквей.
Что мне еще остается сказать? Он строил церкви в честь святых Господа, собирал для них мощи этих святых и постриг в монахи многих собственных слуг, постоянно живших в семье. Он основал монастырь[292], в котором соблюдался устав Кассиана, Василия Великого и других аббатов, установивших правила монашеской жизни.
Его мать обеспечивала монахов едой и одеждой, не забывая проводить все свободное время в неустанных молитвах Господу. Даже за работой она продолжала молиться, и ее слова были подобны благоуханному ладану, угодному Богу.
К святому Аредию приходило много немощных и больных, и ни один человек, обратившийся к нему, не уходил не излечившись. Приведу некоторые подробности самых значимых чудес, совершенных им.
Однажды Аредий отправился вместе со своей матерью в храм Святого Мученика Юлиана. К вечеру они добрались до места, где из-за засухи не было никакой воды. «Сын, – сказала ему мать, – здесь нет воды, и мы не сможем провести здесь ночь». Аредий в ответ распростерся ниц и вознес хвалу Господу.
Затем он поднялся и воткнул в землю палку, которую держал в своей руке, и повернул ее несколько раз. Когда он поднял палку, из-под нее потекла такая сильная струя воды, что они смогли не только напиться, но и напоить животных.[293]
Не так давно, когда Аредий был в путешествии, начали сгущаться огромные дождевые облака. Увидев это, он склонил немного свою голову над лошадью, на которой ехал, и с молитвой к Господу простер руки. Не успел Аредий закончить свою молитву, как облако разделилось на две части; вокруг Аредия и его лошади лил сильный дождь, но на них самих не упало ни капли.
Другая история связана с гражданином Тура по имени Вистримунд, который ужасно страдал от зубной боли. Его челюсть сильно распухла, и он отправился за помощью к Аредию. Тот возложил свою руку на больное место, отчего боль тотчас прекратилась и больше не мучила этого человека. Вистримунд сам рассказывал мне эту историю. Что же касается чудес, которые его руками сотворил Господь с помощью чудотворных мощей святого мученика Юлиана и блаженного святого Мартина, то я запечатлел большинство из них в своей книге о Чудесах в том виде, как он сам мне рассказывал.
Совершив с Божьей помощью перечисленные выше чудеса и еще много подобных им, Аредий прибыл в Тур как раз после праздника святого Мартина. Он пробыл у меня в течение некоторого времени и затем заявил, что ему не долго оставаться в этом мире и что скоро придет его смерть. Он простился и отправился своей дорогой, воздавая благодарность Господу за то, что Тот разрешил ему перед смертью поцеловать гроб святого епископа.
