Крепостная война и полное освобождение Германии и Голландии
После Лейпцигского сражения значительная часть войск Северной и Польской армий была направлена против войск маршала Даву на Нижней Эльбе. Это был один из лучших маршалов Франции, по уровню сравнимый с самим Наполеоном, но попавший в опалу к императору после Русского похода 1812 г. И его войска вскоре были отрезаны в Северной Германии от Франции. Уже во второй половине октября Северная армия заняла Ганновер и оттеснила войска Даву за р. Биль. Затем Карл‑Юхан, выставив заслон против Даву, обратил свои главные силы против датчан, поскольку претензии к ним со стороны Швеции являлись одной из побудительных причин ее участия в коалиции. Датский корпус отступил, а Дания пошла на уступки. 2(14) января 1814 г. в г. Киле англичанами и шведами был подписан договор с Данией, по которому она отдавала Швеции Норвегию, получая взамен Шведскую Померанию, присоединялась к союзникам и выставляла для войны с Наполеоном корпус в 10 тыс. человек. Тем временем армия Беннигсена обложила Гамбург и Гарбург, которые защищал корпус Даву, а войска генерала Ф.Ф. Винцингероде заняли герцогство Ольденбургское и Фрисландию, а также Дюссельдорф. Летучие отряды генералов А.И. Чернышева, А.Х. Бенкендорфа, Е.Ф. Сталя и полковника Л.А. Нарышкина в ноябре вошли в Голландию, население которой сразу же выступило против французов, а в Амстердаме началось народное восстание. Находившийся здесь корпус генерала графа Г.Ж.Ж. Молитора не смог оказать серьезного сопротивления. Сдавая города и крепости, он вынужден был в силу своей малочисленности и подъема национального движения отойти в Бельгию. В Гааге было сформировано национальное временное правительство, а 20 ноября (2 декабря) в Амстердам прибыл принц Вильгельм Оранский, объявивший о независимости Голландии. Тут же началось формирование Голландского легиона, а на территорию Голландии в дополнение ко всему высадились британские десанты.
Все земли, лежавшие на пути движения во Францию союзников, присоединялись к ним и тем самым расчищали им дорогу. 21 ноября (4 декабря) Швейцария заявила о своем нейтралитете. Еще в Эрфурте Наполеона покинул Мюрат и отправился в свое королевство. Собственно, он уже давно, опасаясь за свое будущее, вел тайные переговоры с австрийцами и англичанами. 19(31) декабря 1813 г. Австрия выдвинула ультиматум Мюрату – немедленное присоединение к коалиции или потеря прав на престол, т. е. она давала понять, что не позволит неаполитанскому королю быть простым зрителем борьбы. 27 декабря 1813 г. (8 января 1814 г.) австрийцы подписали союзный договор с неаполитанским королем. Мюрат, правда, отказывался от претензий на Сицилию, а взамен (за обещание императора Франца позаботиться об его интересах) выставлял 35 тыс. неаполитанцев, которые с юга Италии должны были ударить в тыл французским войскам вице‑короля Э. Богарне (523) . В итоге Франция к концу 1813 г. осталась без союзников, если не считать Итальянского королевства, во главе которого в качестве короля находился сам Наполеон. Фактически после Лейпцигской битвы все развалилось с неожиданной быстротой, а император остался без империи.
Правда, за Рейном Наполеон оставил большое количество французских гарнизонов в блокированных крепостях. И после Лейпцига союзники часть сил (Польская и Северная армия) направили для решения этой проблемы. Причем было принято решение принимать капитуляцию крепостей только на условиях сдачи в плен. До этого часто капитуляции подписывались на почетных условиях (выход гарнизона с оружием или без него, возвращение на родину с условием не принимать участие в боевых действиях какой‑то срок, как правило, 6 месяцев). Это была бескомпромиссная позиция, которая лишь свидетельствовала о серьезных намерениях союзных верхов довести борьбу с Наполеоном до конца.
Самые крупные французские контингенты были сосредоточены под Дрезденом и Данцигом. Оставленный под Дрезденом корпус Гувиона Сен‑Сира еще до Лейпцигского сражения был блокирован сначала 25‑тысячным ополченческим отрядом генерала графа Толстого, затем туда подошли австрийские корпуса генералов графа И. Кленау и маркиза И.Г. Шателера. Собственно, Наполеон, как вариант, предлагал Сен‑Сиру прорваться из Дрездена сначала к Торгау, затем к Виттенбергу и Магдебургу, присоединить гарнизоны этих крепостей, а затем примкнуть к корпусу Даву в Гамбурге. Сен‑Сир предпринял несколько активных попыток осуществить этот проект, но безуспешно. 30 октября (11 ноября) была подписана капитуляция, по которой Сен‑Сир сдавал Дрезден, оставлял 245 орудий, а его корпус обязался не воевать с союзниками в течение 6 месяцев. Но эти условия не были утверждены союзным руководством, только 15(27) ноября все солдаты корпуса Сен‑Сира были объявлены военнопленными. Таким образом, в плен попали почти 35 тыс. французов вместе с 33 генералами во главе с маршалом. Примерно такая же история произошла и с гарнизоном Данцига, который оборонял корпус генерала Ж. Раппа. Командовавший там союзными войсками дядя царя герцог Алекасандр Вюртембергский активно вел переговоры, и 17(29) ноября была подписана аналогичная с дрезденской капитуляция, которая также была не утверждена Александром I. Окончательная капитуляция на условиях союзников была подписана 17(29) декабря, по которой крепость была сдана 21 декабря (2 января 1814 г.) с 584 орудиями, а в плен попали больше 10 тыс. человек, в том числе 15 генералов и адмиралов. Ранее, в ноябре – декабре, капитулировали гарнизоны крепостей: Замостья, Модлина, Штеттина, Эрфурта, Торгау, Виттенберга, Глюкшадта. Всего, таким образом, за конец года попало в плен около 75 тыс. французских солдат и две с половиной тысячи орудий.
Но союзники продолжали еще блокировать и держать осадные корпуса в Германии в 1814 г. под Глогау, Кюстрином, Магдебургом, Гамбургом, Гарбургом, Девентером, Везелем, Кастелем и др. Но эти крепости превратились в ловушки для их многочисленных гарнизонов (примерно 80 тыс. человек), поскольку они были разрознены и изолированы, их нельзя уже было использовать в полевых сражениях. Причем количество таких крепостей, оставленных в тылу союзников (правда, с меньшими гарнизонами из‑за нехватки сил), стало увеличиваться в 1814 г. в Бельгии, Швейцарии и особенно в самой Франции. Тактика Наполеона была прежней. Можно перечислить основные французские гарнизоны: Майнц, Люксембург, Тьонвиль, Мец, Верден, Лонгви, Безансон, Вюрцбург, Петерсберг, Страсбург, Ней‑Брезах, Ландау, Оксон, Бельфор, Фор‑Жу, Фальцбург, Бич, Ла‑Фер, Петит‑Пьер, Лихтенберг, Гюниненгем, Мобеж, Саарлуи, Берген‑оп‑Зом, Антверпен, Суассон, Реймс, Ла‑Фер, Горинхем, Горкум, Маастрихт, Безансон, Бельфор. Многие из них, самоотверженно выполняя свой воинский долг, сдались лишь по окончанию военных действий в 1814 г.
Значение России и ее армии в 1813 г.
Объективный исследовательский анализ действий союзников должен признать, что главную роль в событиях 1813 г. играла российская армия и российская дипломатия. В самом начале 1813 г. Россия была единственной державой, находящейся на континенте в военном противостоянии с наполеоновской Францией, а к концу года уже смогла присоединить и увлечь за собой практически все европейские государства. Как было сказано в манифесте Александра I, подписанном им 6 декабря 1813 г. в Карлсруэ: «Не проходит еще года как уже победоносные наши знамена веют на берегах Рейна и ополчавшаяся против нас Европа ныне добровольно шествует с НАМИ...» (524) . Русские войска весь 1813 г. вынесли на своих плечах наибольшие невзгоды военных неудач и являлись основным цементирующим началом, позволявшим добиться громких побед. Русские составляли костяк всех четырех армий союзников, а умелая деятельность русской дипломатии способствовала с самого начала созданию, а затем и сплочению и расширению сил коалиции. Во всех крупных сражениях (Лютцен, Баутцен, Дрезден, Гросс‑Беерен, Кульм, Деннивиц, Кацбах, Лейпциг) именно русские солдаты принимали на себя главные удары противника, несли основные потери и являлись стержневыми виновниками всех без исключения побед, подорвавших неоспоримое военное превосходство Наполеона в Европе.
Причем именно русские понесли самые большие потери в период военных действий в 1813 г. «При всех, однако, громких успехах кампании нынешней признаться надобно, – писал 28 октября (9 ноября) 1813 г. Барклай де Толли Александру I, – что она собственно нам стоит новых и весьма важных пожертвований: она стоит нам половины армии! ...Есть полки, в коих налицо не более уже 100 человек. Недостаток штаб– и обер‑офицеров причиною, что и сии малые остатки не могут быть приведены в надлежащий порядок. В амуниции, и особливо в сапогах, рубахах и одежде, солдаты терпят крайнюю нужду. Кроме резервного корпуса, сохранившего еще вид порядочного войска, и кроме войск, находящихся в армии наследного принца шведского, кои менее других употребляемы были в дело и, следовательно, менее других потерпели, все другие действующие корпусы не могут делать значительного счету в армии, и я с тягостнейшим для меня прискорбием должен решительно донести... что они в настоящем положении их ежеминутно приближаются к уничтожению». В письме Барклай, давая «истинное изображение состояния действующей армии» и докладывая по многим вопросам, в частности обеспечения ее всем необходимым на будущую кампанию 1814 г., затронул многие аспекты. Например, касаясь ее раздробленности и «настоящего образа управления», закончил достаточно веским резюме с точки зрения любого военного: «Ничего не может быть убийственнее для войск... как зависимость их от посторонних генералов. Ничего не может быть полезнее, как соединение их в одну массу, и особливо в такое время, когда мир или война должны обеспечить благосостояние отечества нашего» (525) . Другое дело, что российский император, принимая самые разнообразные решения по обеспечению армии, в первую очередь резервами, пожелал оставить и на будущее раздробленность русских корпусов по армиям союзников. Видимо, Александра I такое положение больше устраивало по политическим соображениям, поскольку нахождение русских войск в каждой армии союзников создавало ему лучшие возможности для личного контроля и воздействия на главнокомандующих.
