своих расчетах: утром 10 мая французские и английские войска, призванные на помощь правительствами Бельгии и Нидерландов, подвергшихся нападению со стороны Германии, вступили в Бельгию. Так начал осуществляться французский «план Диль», авторы которого исходили из того, что основные немецкие силы будут наступать на Париж через равнины Фландрии. Границу перешли наиболее сильные соединения англо-французских войск из состава 1-й группы армий, задачей которых являлось занять прочную оборону по линии Бреда-Антверпен-Намюр [1354]. На это же направление начали выдвигаться бронетанковые дивизии французской армии. Несмотря на наличие глубоко проработанного плана, события в Нидерландах и Бельгии сразу начали разворачиваться не так, как предполагали в штабе главнокомандующего генерала Гамелена. Его современник, французский журналист левых взглядов Андре Симон дал Гамелену следующую характеристику: «В пройденном им жизненном пути нет ни проблеска славы, ни искры гения. Генералу необходим ореол легенды. Трудно было создать легенду о Гамелене. Он был наименее внушительным из всех французских генералов.» [1355].
7-я армия А. Жиро выдвинулась в направлении Бреды, чтобы соединиться там с частями нидерландской армии. 11 мая французы достигли города, однако к этому времени Вермахт уже занял устье Мааса, разрезав территорию королевства на две части и вынудив его войска отступать на север к Амстердаму. 14 мая командование армии Нидерландов, учитывая бесполезность дальнейшего сопротивления и опасаясь налетов Люфтваффе на Роттердам и Утрехт, начало переговоры о капитуляции, и вскоре огонь был прекращен. Королева Вильгельмина и правительство были эвакуированы в Лондон. Однако налет на Роттердам, унесший сотни жизней мирных жителей и разрушивший город, все же состоялся. Таким образом, война для Нидерландов продлилась всего пять дней, и высвободившиеся германские военные части смогли принять участие в «битве за Францию». Не выполнив возложенную на нее задачу, 7-я армия отступила к югу и заняла оборону в районе Антверпена.
В то же время немцы успешно действовали против бельгийских войск. Захватив 11 мая при помощи десанта парашютистов форт Эбен-Эмаэль, они поставили под угрозу всю оборону по линии Альберт-канала и заставили бельгийцев отступить. Это не входило в расчеты Гамелена, по задумке которого бельгийская армия должна была сдерживать Вермахт, пока французские войска закреплялись на линии Диля. Когда 11 мая части 1-й армии генерала Ж. Бланшара подошли к «разрыву Жамблу» севернее Намюра, то оказалось, что это пространство совершенно не подготовлено к обороне. Ее пришлось создавать «с колес» под прикрытием авангарда в составе двух легких механизированных дивизий. 12–14 мая у г. Анню они столкнулись с двумя германскими танковыми дивизиями. В ходе этого первого в истории встречного танкового сражения французы смогли сдержать немцев и нанести им чувствительные потери, подбив 165 вражеских машин и потеряв 105 своих [1356].
В непредвиденных обстоятельствах французы все же смогли осуществить маневр по «плану Диль», однако главный удар Вермахта последовал там, где его мало кто ожидал. 10 мая пять танковых и три моторизованные дивизии, сведенные в танковую группу под командованием Э. фон Клейста в составе группы армий «А», начали движение в сторону Мааса через территорию Люксембурга. Реализовывая свой план, немцы рисковали. Дело было не только в том, что Арденнский горный массив, располагавшийся на пути германских частей, многие
считали непроходимым для бронетехники. Крупные танковые соединения никогда ранее не применялись на оперативном уровне. В ходе польской кампании танки Вермахта действовали в составе дивизий и тесно взаимодействовали с пехотными частями. Сведение нескольких бронетанковых дивизий под единое командование с целью решения ими самостоятельных оперативных задач являлось экспериментом, который многое сулил в случае успеха, но мог и провалиться [1357].
Издержки рискованного плана Манштейна начали проявляться почти сразу. «В формировании и подготовке танковой группы было допущено много импровизации, – отмечает Д. М. Проэктор. – Система управления танковой группой не отличалась целесообразностью. уже в ходе сражений получилось так, что группа Клейста подчинялась попеременно штабу группы армий “А” (5 суток), штабу 12-й армии (4 суток) и штабу 4-й армии (13 суток). Группа получила только четыре сквозных маршрута через Арденны на фронте 35 км, хотя требовалось ей по меньшей мере пять. Она не имела самостоятельной полосы действий, а была “гостем” в полосах армий, которые с нежеланием уступали ей дороги. Узкий фронт наступления и крайняя перегрузка маршрутов делали группу чрезвычайно уязвимой с воздуха. Длина ее маршевых колонн на каждом из маршрутов, включая средства усиления и тылы, превышала 300 км» [1358]. К 11 мая в арденнских перевалах образовалась пробка из 41 000 транспортных средств [1359].
Импровизация германского командования открывала широкие возможности перед французами, однако они ими не воспользовались. Первоначально главнокомандующий Гамелен «демонстрировал уверенность и оптимизм, считая эту войну “своей войной”, с постоянной линией фронта, с тщательно подготовляемыми и осторожными перемещениями войск, когда оба противника действуют с осмотрительностью, а исход сражения зависит только от пехоты, когда организованность берет верх над неожиданностью» [1360]. Однако это была совершенно другая война, и французская оборонительная военная доктрина, покоившаяся на тезисе о неприступности «линии Мажино» и «естественных преградах», например, «непроходимых лесах в Арденнах», рассчитанная на войну на истощение и основанная на постулате, что противник на сможет прорвать французскую оборону, показала свою полную несостоятельность [1361].
Французская разведка выявила скопление бронетехники Вермахта на узких лесных дорогах в Арденнах, однако сложная система взаимодействия между сухопутными силами и ВВС не позволила быстро организовать нанесение по ней бомбовых ударов с воздуха. 12 мая танковый корпус Гудериана из состава группы Клейста вышел к Маасу у Седана и уже на следующий день, не дожидаясь подхода своих основных артиллерийских средств, застрявших в Арденнах, перешел к форсированию реки. Немцы уступали противнику втрое по количеству орудий. С точки зрения французского командования, оперировавшего тактическими схемами времен Первой мировой войны, подобное соотношение сил делало невозможным любое серьезное наступление, не говоря о преодолении широкой водной преграды. Командующий 2-й армией Ш. Хюнтцигер, чьи войска держали оборону по Маасу, исходил из того, что в случае германского наступления через Арденны (в которое он не верил) у него в запасе останется время, достаточное для концентрации резервов и ликвидации прорыва. Генерал не имел представления о той скорости, с которой будут продвигаться немцы.
В ситуации нехватки артиллерии Гудериан сделал ставку на поддержку с воздуха. Никогда больше в ходе войны Люфтваффе не удавалось обеспечить столь высокую степень интенсивности воздушных бомбардировок: на 4-километровом участке обороны 55-й французской дивизии, занимавшей западный берег Мааса, действовало более 500 германских бомбардировщиков и штурмовиков, совершивших 1215 самолетовылетов за несколько часов [1362]. «То, что мы наблюдали в течение 20 минут, – вспоминал солдат Вермахта, участвовавший в форсировании Мааса, – оставило у нас одно
