На первых порах новая власть, делая вынужденные уступки в экономической политике, пыталась расширить свою социальную базу, прежде всего среди крестьянства. В этой связи Народным комиссариатом земледелия 5 октября 1921 года было принято воззвание «К сектантам и старообрядцам, живущим в России и за границей», автором которого был В.Д. Бонч-Бруевич, еще до революции известный своими работами по старообрядчеству. В воззвании Наркомзема проводилась аналогия между сектантами, старообрядцами и коммунистами в мировой истории. В лице старообрядцев Бонч-Бруевич пытался найти союзников, утверждая, что будущее России связано с «коммунистическими настроениями» религиозных сект и старообрядцев. С целью создания религиозных земледельческих общин, артелей, коммун была создана специальная «Комиссия по заселению совхозов, свободных земель и бывших имений сектантами и старообрядцами». Однако эта деятельность встретила активное сопротивление со стороны таких влиятельных руководителей РКП(б), как Л.Д. Троцкий, И.И. Скворцов-Степанов, П.А. Красиков, которым идеи Бонч-Бруевича были глубоко чужды. После смерти Ленина в 1924 году сторонники «сектантской и старообрядческой утопии» были окончательно потеснены, и курс властей в вопросе о старообрядцах снова изменился. К началу 30-х годов были закрыты все старообрядческие монастыри, прекратили своё существование иконописные мастерские, благотворительные заведения. Почти полностью прекратилась издательская деятельность (кроме выпуска ежегодных церковных календарей). Ещё в 1918 году был закрыт Старообрядческий духовный институт в Москве, прекратили существование другие старообрядческие учебные заведения.
Стремление к компромиссу с советской властью среди широких слоев старообрядцев было гораздо слабее, чем среди церковного руководства. Инициативы новой власти встречали активное сопротивление на местах. Старообрядцы отказывались отдавать своих детей в школы, говоря, что там их «будут обучать безбожию», не позволяли им вступать в пионеры и в комсомол. Ещё менее стремились старообрядцы вступать в колхозы. В некоторых деревнях население ломало рабочий инвентарь, саботировало колхозные работы, были даже случаи физической расправы с «активистами». Особенно сильным сопротивление было на Севере, где в ответ на насильственные меры «партийных и советских органов» по коллективизации снова начались «гари», как в XVII и XVIII веках. Многие староверы выходили из колхозов и переселялись в лесные чащобы, а некоторые даже бежали за границу.
Основным лозунгом этого времени становятся слова, сказанные Н.К Крупской в одной из статей: «Борьба с кулачеством есть одновременно борьба со старообрядчеством». Укрепляясь на местах, советская власть постепенно стала переходить в наступление на старообрядчество. «Словно полчища Мамая, прошлись по селениям староверов во времена насильственной коллективизации ликвидаторы кулачества как класса, когда вместе с кулаками были выселены из родных мест многие середняки и бедняки с семьями. Были уничтожены самые светлые головы, самые работящие руки. Если учесть, что староверы с их трудолюбием и трезвым образом жизни, поддержкой своих единоверцев были сравнительно зажиточной частью общества, можно представить, что им пришлось вынести сполна все ужасы репрессий сталинского времени»[327].
В отличие от Советской России, в получившей независимость Латвии и в других прибалтийских государствах в 1920—1930-е годы начинается самый настоящий расцвет старообрядчества. Принятые в прибалтийских республиках законы обеспечивали староверам равные права с представителями других вероисповеданий. Правительство оказывало помощь в организации школ, выделяло средства для содержания и постройки новых храмов, назначало государственные пенсии наставникам. С 1920 года регулярно стали собираться съезды старообрядцев. Был создан Центральный комитет по делам старообрядцев Латвии. С 1927 года в Даугавпилсе, а затем в Риге стал выходить ежегодный Старообрядческий поморский церковный календарь. С 1928 по 1933 год под редакцией выдающегося ученого-старообрядца И.Н. Заволоко выходил старообрядческий журнал «Родная старина». И.Н. Заволоко был также организован «Кружок ревнителей русской старины», на заседаниях которого делались и обсуждались доклады по истории староверия. Было издано несколько сборников духовных стихов, издавались старообрядческие журналы «Наставник» и «Златоструй».
В этих условиях шёл процесс объединения староверов Прибалтики и Польши. На 2-м Межгосударственном совещании поморцев Прибалтики с участием представителей общин Литвы, Латвии, Эстонии и Польши, состоявшемся 12–14 апреля 1939 года в Вильнюсе, было решено готовиться к объединительному собору и созданию единого центра. Однако эти планы так и не осуществились.
В 1940 году государства Балтии были присоединены к СССР. После установления здесь советской власти всё церковное имущество было национализировано, а в 1941 году начались репрессии. В ссылке погиб председатель Совета общины В.Г. Кудрячёв, 18 лет провёл в лагерях и ссылке И.Н. Заволоко, пострадали и многие другие деятели староверия.
Вторая мировая война вызвала новую волну эмиграции староверов — на сей раз это были беженцы из Латвии и Литвы, которые не пожелали попасть в сталинские лагеря после присоединения Прибалтики к СССР и уезжали в Америку, где пополнили уже существовавшие к тому времени четыре крупные поморские общины — в городах Милвиле (штат Нью-Джерси), Марианне (Пенсильвания), Эри (Пенсильвания) и Детройте (Мичиган). Вообще, как отмечает Ф.Ф. Болонев, «старообрядчество в XX веке перешагнуло границы России и стало мировым явлением. Русские староверы, в том числе с Алтая и из Забайкалья, в силу разных причин теперь проживают почти на всех континентах земного шара, в 20 странах мира. А именно: в Европе (в Болгарии, Польше, Румынии, Германии, Франции); в Азии (Китае, Монголии, Турции); в Австралии и Америке (в Аргентине, Боливии, Уругвае, Бразилии, Канаде и США) и др. Только в штате Орегон (США) проживает примерно 5 тысяч русских, переселившихся туда через Уругвай и Бразилию из Китая и Турции»[328].
В 60-е годы по стране прокатилась очередная атеистическая кампания — «хрущёвская». Многие храмы в этот период были закрыты и разрушены. Таинства приходилось совершать нелегально. За воспитание детей в христианских традициях идеологи атеизма постоянно грозили наказанием. На великие праздники при подходе к храмам власти устанавливали милицейские посты с дружинниками, которые не пускали на службу молодых людей и детей.
В 70-е годы «хрущёвская» политика по отношению к религии сменилась на «брежневскую». Хотя многие ограничения ещё сохранялись, но верующих уже не преследовали в столь массовом порядке, в каком это было при Н.С. Хрущеве. Органы, контролировавшие деятельность различных религиозных организаций (в том числе и спецслужбы), препятствовали распространению веры, особенно среди городской интеллигенции. Религию (и прежде всего старообрядчество) пытались представить как удел «серых бабок». В отличие от Московского патриархата, получившего ещё в 1943 году разрешение властей на воссоздание духовных семинарий и академий, старообрядчество вплоть до 90-х годов не могло и мечтать об открытии собственных духовных училищ — все попытки создать подобные училища натыкались на сопротивление властей.
Двадцатому веку во многом удалось сделать то, чего не смогли достичь ни гонения, ни пытки — многие староверы отошли от веры своих отцов. Одной из главных причин такого отступления явилось то, что целые социальные слои, традиционно служившие опорой старообрядчества: торговцы, промышленники, кустари, мелкие предприниматели, кооператоры, крепкое крестьянство, казачество, — были уничтожены. Царская власть, преследовавшая староверов за их убеждения, всё же не ставила перед собой задачу разрушения быта и социальной структуры, являвшихся «стержнем» старообрядческой религиозной жизни. Поэтому староверы «сравнительно легко переносили дискриминацию и открытые гонения. Полное же разрушение быта и общественных связей в подсоветской России самым трагическим образом сказалось на состоянии старообрядчества»[329].
Говоря о положении староверия в современной России (1990—2010-е годы), нужно отметить, что, несмотря на политические, экономические и нравственные потрясения, переживаемые страной в данный период, всё же были достигнуты и определённые позитивные результаты. Всплеск национально-религиозной и общественной активности 1980—1990-х годов возродил и интерес к старообрядчеству. В общины различных согласий вновь стала приходить молодёжь, причём не только потомки староверов. Староверы получили право свободно исповедовать древлеправославную веру — они снова могут молиться в своих храмах, не таясь исповедовать и проповедовать «древлее благочестие». В Российском государстве за последние годы были приняты новые законы о религии, которые гарантируют верующим старообрядцам их права и свободу следовать традициям своих предков. Восстанавливаются и вновь строятся храмы, открываются воскресные школы, издаётся церковная литература, оживают приходы.
