Что касается «клина», то все было вполне очевидно: в первых же беседах в Стамбуле Бранд (буквально на аэродроме) передал заверения Эйхмана, что запрашиваемые 10 000 грузовиков пойдут только на Восточный фронт. Кроме того, агент УСС «Ирис» (Лауфер) подробно информировал резидентуру УСС о закулисной игре Гиммлера.
Решение было принято соломоново — запросить мнение Москвы, тем более что там все равно узнают о миссии Бранда. А так как русские безусловно не одобрят сделку, Вашингтон и Лондон получат алиби для отказа. Так в Москву пошли 2 ноты. Первая — английская (14 июня). Затем — от США (15 июня). Вот их содержание1:
Дорогой г-н Вышинский,
Я пишу, чтобы информировать Вас о том, что, согласно заявлению, сделанному руководителями сионистского движения г-ном Бен Гурион и г-ном Шерток Британскому Высокому Комиссару в Иерусалиме, 24 мая от их представителей в Стамбуле получено сообщение следующего содержания:
19 мая хорошо известный и заслуживающий доверия представитель сионистского движения в Венгрии г-н Джоэль Брандт2 прибыл из Вены в Стамбул на немецком самолете в сопровождении агента венгерского гестапо, который имеет несколько вымышленных имен (как-то: Андрю Джордж, Андрю Гросс) и, насколько известно, находится ещё в Турции. Бранд был направлен в Турцию в сопровождении этого человека, находящегося в роли сторожевого пса, высшими руководителями германского гестапо специально для того, чтобы сделать еврейским руководителям в Палестине, Англии и Америке и высшим властям союзников следующее альтернативное предложение. Или полное уничтожение всех евреев, оставшихся в Венгрии, Румынии, Чехословакии и Польше, или нацисты были бы согласны эвакуировать один миллион евреев из этих стран в Испанию и Португалию (однако не в Палестину, как они об этом специально заявили). В обмен они требуют доставить десять тысяч грузовиков-машин и определенное количество кофе, чая, какао и мыла. В качестве подтверждения их добросовестности они были бы готовы, как только это предложение было бы в принципе принято, освободить первую партию от 5000 до 10 000 евреев, до получения какой-либо соответствующей компенсации. Они также были бы готовы обменять евреев на германских военнопленных. Если это предложение будет отвергнуто, они приступят к выполнению своей программы подлинного уничтожения. Эмиссар должен вернуться в Будапешт с ответом в течение двух недель, считая с 19 мая.
Г-н Бранд полагает, что сроки переговоров могли бы быть продлены, если бы было дано доказательство того, что проект серьезно рассматривается в высших союзных кругах. Полагают также, что не исключена возможность замены всех или части поставок натурой платежами наличными через Швейцарию и что обменные операции, а именно — эвакуация и компенсация, могли бы быть осуществлены последовательными этапами.
Г-н Бранд сообщил, что 300 000 венгерских евреев уже согнаны в концентрационные лагеря, что является предварительным мероприятием перед их отправкой. Проводится сбор остальных евреев. Разработаны планы ежедневной отправки, начиная с 22 мая, 12 000 евреев на польские бойни, но эта мера, как полагают, должна быть отложена на время в ожидании переговоров. Данное сообщение о положении в Венгрии, как говорят, полностью подтверждается не вызывающими сомнения венгерскими очевидцами, которые также прибыли в Палестину 24 мая.
Г-н Бен Гурион и г-н Шерток далее сообщили, что в свете второй информации и основываясь на опыте прошлого, Еврейское агентство опасается, что судьба венгерских, чехословацких и румынских евреев предрешена, если они не будут вовремя спасены. Они выразили надежду, что важность и кажущийся фантастический характер этого предложения не отпугнут власти союзников от принятия согласованных и решительных мер для спасения возможно большего числа евреев. По их заключению, они полностью сознают огромные трудности, но они верят, что эти трудности не окажутся непреодолимыми, если эта задача будет решаться со всей смелостью, которой требует беспрецедентная катастрофа, угрожающая евреям Европы.
Г-н Шерток заявил, что он как можно быстрее отправится в Стамбул с тем, чтобы получить дальнейшие сведения от г-на Бранда. Он просил Британского Высокого Комиссара немедленно передать Британскому и Американскому Правительствам то, что он и г-н Бен Гурион рассказали ему, и принять меры к тому, чтобы д-ру Вейцману в Англии и д-ру Гольдману в Соединенных Штатах было обо всем сообщено совершенно секретно.
Это было сделано, и я получил указания сообщить Советскому Правительству об этом, якобы имевшем место, германском демарше. Рассматривая пока эти предложения, как, возможно, просто ход в политической войне, мое Правительство считает, что они не должны быть отвергнуты без самого тщательного рассмотрения, и оно поэтому согласилось с тем, чтобы г-н Шерток, как представитель Еврейского агентства, соблюдая необходимую предосторожность, расспросил г-на Бранда в Алеппо, с целью получения дальнейшей информации.
Искренне Ваш — Арчибальд Кларк Керр".
Через день последовала американская нота, которыя с некоторыми несущественными разночтениями повторяла все то же.
Уже 18 июня Вышинский, естественно, ответил, что СССР считает любые переговоры с гитлеровцами неприемлемыми. Почему так необычно быстро? Впоследствии стало известно, что турецкий шофер резидентуры УСС в Стамбуле работал на советскую разведку и мог сообщить о приезде Бранда. Да к тому же в Лондоне сидел Ким Филби с его интересом к ближневосточным делам. Так или иначе, отказ СССР был получен, сделка не состоялась, и британская сторона решила информировать Москву в таких выражениях: "Предложения Бранда не будут иметь никаких серьезных последствий и… мы решили не иметь ничего общего с предложениями Бранда…"
Действительно, в Москве к планам Гиммлера относились с огромной настороженностью. Подозрительность Сталина усиливалась тем, что о миссии Бранда советская разведка узнала раньше, чем поступила официальная информация от союзников, а о поездке Клейста в Стокгольм англичане сообщили в Москву только в конце августа, не разъясняя её смысл.
Как вспоминал маршал Жуков, 8 июля 1944 года на совещании высших военных начальников в Кремле говорилось о немецких планах сепаратного мира. Молотов считал их реальной опасностью. Сталин же счел, что Рузвельт и Черчилль сейчас не пойдут на сделку с Гитлером. Однако все агентурные сети советской разведки уже получили указание следить за попытками сговора "англо-американских реакционных кругов" с немцами.
Таков был общий настрой Москвы летом — осенью 1944 года, когда война приблизилась к Балканам, а в Будапешт собрался ехать Рауль Валленберг.
Глава 2 С РАУЛЕМ ВАЛЛЕНБЕРГОМ
Эскиз биографии
…У прадеда Рауля, Андре-Оскара Валленберга было 20 детей, и среди них немало знаменитостей. Так, Кнут Валленберг был шведским министром в годы Первой мировой войны. Своего отца, блестящего флотского офицера, родившегося в 1912 году, Рауль никогда не видел: тот умер за три месяца до рождения сына. Рауль рос у деда Густафа, дипломата, тогда посла в Турции. Отсюда и началась бродячая жизнь: Турция, Греция, Англия, Франция, Германия, США…
В высшем стокгольмском обществе Рауль — привлекательный молодой человек спортивного вида — пользовался хорошей репутацией. Он уже успел поездить по миру — был в США, Южной Африке, не говоря уже о странах Европы. В Штатах он изучал архитектуру, хотя это образование не завершил. Но своего места пока в жизни не нашел: видимо, ему мешал синдром "человека из знаменитой семьи". К своим богатым родичам — дядьям Якобу и Маркусу — он относился не без критики. Правда, сам он был не без странностей. Например, очень любил подражать животным. Всех удивляло и его холостячество, ведь он был завидным женихом. Политикой Рауль интересовался мало, хотя имел друзей среди левых. В одном из своих писем домой он рассуждал о советском пятилетнем плане, требовавшем, по его мнению, "великих жертв от советского народа". Сталин, писал Рауль, "дал великому народу возможность жить и развиваться".
Первая встреча с еврейскими делами состоялась у Рауля ещё в годы "учебы на банкира". В 1936 году он полгода прожил в Хайфе — торговом центре тогдашней британской подмандатной территории. На улице Хабаким до сих пор стоит дом 14, в котором Рауль изучал банковское дело в Холланд-банке. Другой валленберговский адрес в Хайфе — дом 18 по Арлазоров-стрит, где находился небольшой «кошерный» пансион Германа Струка, содержавшийся еврейской семьей. Здесь Рауль познакомился с другими постояльцами, среди которых была семья Ариэля Кахане, бежавшая из Германии от нацистских порядков. От неё он узнал о том, что такое расизм и антисемитизм. Сам он евреем не был — в его жилах текла всего 1/16 еврейской крови, что тем не менее он имел обыкновение преувеличивать. "Такой человек, — сказал он однажды, — который наполовину Валленберг, наполовину еврей, — такой человек не пропадет". Конечно, он знал об активном участии главного валленберговского Эншильда-банкен в сделках с еврейскими банками в других странах. Но классическая «еврейская» профессия банкира Раулю не задалась. Из Хайфы он писал: "Если сказать правду, то я не чувствую себя банкиром". Холланд-банк дал ему безапелляционную рекомендацию: "для банковского дела непригоден".
