При этом, после победы в феодальной войне, московские властители постарались отблагодарить тот социальный слой своего государства, который обеспечил им массовую поддержку внутри Руси. Судебник 1497 г. юридически провозгласил, что вся земля находится в собственности великого князя. В статье 63 Судебника 1497 года говорится: «О землях суд», то есть упоминает о землях великого князя, боярских, монастырских и чёрных землях, добавляя помещика, «за которым земли великого князя». Судя потому, что срок иска в поземельных спорах для всех категорий определялся в три года, видно, что никакой поземельной иерархии в Московском княжестве не существовало, социальное положение и вотчинных и поместных хозяев установленный великим князем закон приравнивал к общему знаменателю. Вывести из этого какой-то феодально-развитой строй европейского образца весьма сложно. О равенстве всех землевладельцев перед законом говорит ст. 6 °Cудебника: «А которой человек умрет без духовной грамоты, а не будет у него сына, ин статок весь и земли дочери; а не будет у него дочери, ино взятии ближнему от его рода».[33] Так, мелкопоместное дворянство и удельные князья получили от своего «сюзерена» не потомственные владения, не бенефициарии, а право условного держания земли, на правах бессрочной военной службы. Напоминает это не централизованные европейские государства, а военно-ленную систему Золотой Орды и Османской империи. Что ж, как говорится в русской народной пословице: «По Сеньке и шапка».
Очерк 7. Неизвестная средневековая Русь: социальные отношения в Новгороде и Великом княжестве Литовском
В очерках № 3–4 автор уже затрагивал тему особого исторического положения Новгорода и западных русских земель в отечественной историографии. История Руси – России с конца XIII века в трудах большинства отечественных историков – это история Москвы и сопредельных с ней территорий. Основа для такой парадигмы – государственный централизм и московскоцентризм, не допускающий никакой иной вариантности в развитии русских земель. В качестве основного аргумента для торжества подобной точки зрения приводится факт военной и политической победы московского варианта исторического пути России. О московской победе никто и не спорит, но почему иные, альтернативные пути развития истории нашей страны отвергаются как не состоятельные и не достойные изучения?
Социальная структура Новгорода как государства достаточно полно уже рассматривалась в очерке № 3. В дополнение к сказанному автор хотел бы остановится на следующем. В политический ареал господства Золотой Орды Господин Великий Новгород не входил, хотя периодически платил Орде «откуп». Внешнеторговые связи Новгорода простирались на весь Север Европы. Гораздо раньше голландцев новгородские ватаги «ушкуйников» (морские бродяги, разбойники и купцы, своеобразный реликт викингов – варягов, и, в определенном смысле, предтеча казачества) проникли на Новую землю и Щпицберген. Доходы новгородской казны росли, а соответственно и патрициата города. Поэтому внутри городского сообщества усиливалось влияние мощных торговых кланов, именуемых в Новгороде «боярами» по старорусскому образцу. Правда в самом Новгороде эти «бояре» были больше торговыми предпринимателями, хотя известная доля земельной собственности за ними числилась. Но сама земля в новгородской социально-экономической системе не являлась главным социальным и политическим регулятором, поскольку была неплодородна и, в лучшем случае, была источником получения строительного леса и продуктов бортничества. Поэтому новгородские «бояре» – под этим термином в городе понимались многочисленные социальные слои, имеющие существенный материальный достаток, как-то: посадники и тысяцкие, так называемые «степенные», то есть состоящие на службе в городской администрации, бывшие «степенные», вышедшие в отставку, старосты новгородских «концов», сотские ополчения – вся эта многочисленная группа, заняла к XIV веку главенствующее положение в городе, составив так называемый совет господ, во главе которого стоял новгородский архиепископ. Общегородское вече этот совет старался собирать как можно меньшее число раз и из него постепенно вытеснялись пригороды Новгорода. В начале XIV века новгородские горожане отвергли титул князя Новгородского.[34]
Продолжая свою торговую экспансию, Новгород стал одним из крупнейших торговых центров не только самой Руси, но и всей средневековой Европы. Сам город как бы стал передаточным звеном торговли Запада и Востока. В нём находились многочисленные склады для товаров, а в самом городе существовал так называемый «Немецкий двор» для купцов Ганзы. Ещё в конце XII века, примерно в 1197 году купцы Великого Новгорода проникли в Сибирь, в устье реки Оби.
Напряжённой была культурная жизнь города, которая окрашивалась по тогдашней системе ценностей в религиозные тона. В начале XV века в Новгороде, под влиянием западноевропейских ересей, появились свои религиозные движения – ереси «жидовствующих» и «стригольников». Первая ересь, сторонником которой был архиепископ Геннадий, через латинское издание библии перевели на церковнославянский ветхий завет. «Стригольники» явились, в определённом смысле, предтечей баптистов по своей программе. Всё это говорит о напряжённой духовной жизни жителей Новгорода, происходящей в контексте развития средневековой европейской культуры.
Тем не менее, будучи гораздо выше по уровню социального развития, чем Москва, Новгород проиграл политическую борьбу. Отечественные историки считают в своих работах, что это произошло от измены православию, из-за контактов с католической Литвой, в союз с которой хотел вступить Новгород во второй половине XV века. Но в это историческое время католичество ещё не захватило власть в Великом княжестве Литовском и окатоличиванию подвергались только этнические литовцы, а большинство населения княжества тогда составляли православные русичи. Уния с князем Литвы позволяло Новгороду продолжить процесс контактов с зарождавшейся на Западе культурой Возрождения. В то же время (в 1470 гг.) Московский князь всё ещё оставался, пусть и формально, агентом Золотой Орды.
Но в Новгороде шла яростная внутренняя борьба, и большая часть простого народа, так называемая «чадь», а подчас и просто охлократическая чернь, стала высказывать свои симпатии московскому князю, как противнику богатых бояр, которых можно было бы в ходе борьбы ограбить. Богатые же горожане составили так называемую «пролитовскую» партию, во главе которой негласно стояла женщина – Марфа Посадница. В 1470 году эта группа горожан одержала верх на Вече, и в соответствии со старым, не отменённым обычаем, пригласила в Новгород на княжение киевского князя Михаила Олельковича, русского князя, но вассала Великого княжества Литовского.
На следующий год возникли традиционные пограничные споры между Новгородом и Псковом. Московский князь Иван III воспользовался им, как предлогом, и послал в помощь Пскову войско, в основном состоявшее из касимовских татар. В 1471 году состоялась битва между новгородцами и москвичами на реке Щелонь. Московский воевода Даниил Холмский поступил в старых традициях Золотой Орды. Послал новгородскому архиепископу бочонок с золотом накануне битвы. В решающий период сражения кавалерийский полк новгородского архиепископа не вступил в бой. Битва была проиграна новгородцами. В итоге последние вынуждены были заплатить Московскому князю 15 тысяч рублей контрибуции и обязались отказаться от союза с Литвой. Формально независимость Новгорода сохранялась.
В 1477 году от промосковской партии к Ивану III прибыло посольство, с жалобами на бояр. В ходе беседы новгородские агенты Москвы назвали Московского князя «государём». То есть в тогдашнем понимании хозяином, а не «господином» – главой суверенного государства. Реакция Ивана III последовала незамедлительно. Московский государь предъявил Новгороду ультиматум: «Вечу не быти, посаднику не быти, а государство всем нам держати». В 1478 году к Новгороду подошла сильная московское войско: вечевой колокол был снят, а три тысячи «бояр» новгородских разосланы по окраинам московского государства. Их состояния и владения взяты в казну Великого князя, а не разграблены новгородской чернью, как те наивно надеялись.
Падение Господина Великого Новгорода чем-то напоминает судьбу античного Карфагена. Горожане имели развитую инфраструктуру, много денег, но не было у них порядка, организации. Немецкие спортивные тренеры имеют пословицу – «Порядок бьёт класс». В данном случае примитивный военно-служилый порядок Московского княжества, приправленный ордынскими традициями коварства, оказался выше более культурно развитых новгородцев.
Вторая часть бывших земель Киевской Руси – Западная Русь, имеет в отечественной историографии ещё менее завидную судьбу. В ходе освещения исторического процесса куда – то пропало пол страны – Киевской Руси. Автор этих строк уже поднимал вопрос о Русских землях, попавших под номинальную власть Великого княжества Литовского. Помимо того, что западные русские воины выдержали, в конце концов, военный натиск Золотой Орды, им ещё и удалось, в контакте с другими народами Восточной Европы (литовцы, поляки, чехи) одержать совместную победу над Тевтонским орденом в битве при Грюнвальде в 1410 году. В ходе этих постоянных войн в православных, русских регионах Великого Литовского Княжества формируется слой профессиональных воинов, которых на польский манер начинают величать шляхтой или шляхетством. Их большее количество, чем рыцарство в Европейских странах определено постоянными набегами татар и их отражением, а также войнами с рыцарскими прибалтийскими немецкими образованиями. Причем походы литовских князей на Москву в середине XIV века рассматриваются самими военными деятелями княжества как составная часть борьбы с Золотой Ордой, поскольку Москва тогда была агентом Золотой Орды. Выступление князя Ягайло против Дмитрия Донского было произведено в контексте вмешательства Литвы в межфеодальную войну в самом улусе Золотой Орды. Впрочем, князья Великого княжества Литовского индефферентно смотрели на службу православных литовских князей Москве (достаточно вспомнить воеводу Боброк-Волынского на Куликовом поле и литовско-русского князя Остея, который руководил обороной Москвы против Тохтамыша в 1382 году).
