Заключение
Эффект подрывной пропаганды находился в прямой зависимости от успехов советских войск. Чем больше было побед, тем более эффективной была пропаганда на противника. Опыт 1941–1942 годов показал, что политическая пропаганда с попытками дискредитации руководителей Третьего рейха и с призывами к восстанию не оказывала влияния на противника. Наиболее эффективной являлась пропаганда письмами с призывами к сохранению жизни и к сдаче в плен. Пропаганда с использованием пленных и их засылка в тыл противника с задачей агитации за сдачу в плен являлась более результативной в сравнении с пропагандой от имени командования Красной армии. Солдаты врага больше верили военнопленным, воспринимали их как своих. При этом информации не нужно было преодолевать в сознании солдат противника установку на недоверие и ломать стереотип о лживости вражеской пропаганды.
В целом пропагандистское воздействие на немцев в 1941–1942 годах оказалось безрезультатным в связи с высоким боевым духом солдат из-за многочисленных побед. В этот период наибольшего эффекта достигла пропаганда на население оккупированных районов СССР и на румынских военнослужащих.
Эффективность пропаганды на немцев с призывом сдаваться в плен была низкой в феврале-октябре 1942 года по ряду объективных причин. Во-первых, почти весь 1942 год боевые успехи были на стороне вермахта, который в ходе многомесячного наступления захватил Кавказ и вышел к Волге. В условиях, когда в сознании солдат имелась надежда на разгром СССР в 1943 году, они не думали сдаваться в плен. Во-вторых, немцы полагали сдачу в плен равносильной смерти в лагере от голода, холода и болезней. На оккупированных землях они видели тяжелые условия жизни людей, нищету и голод. Поэтому немцы не верили информации листовок о хорошей жизни пленных. Германское командование также полагало, что личный опыт солдат в России явится важнейшим условием их невосприимчивости к вражеской пропаганде. Однако уже в декабре 1942 года в окружении под Сталинградом немцы с интересом читали листовки. Даже красноречие немецких офицеров и их выступления об «ужасах русского плена» не могли остановить солдат от сдачи в плен.
В 1944–1945 годах наивысшего эффекта пропаганды удалось добиться при оказании воздействия на союзников немцев — румын, на окруженные группировки противника, а также при ведении пропаганды в последние месяцы войны на призывавшихся в вермахт резервистов старших возрастов, понимавших, что участь Третьего рейха уже предрешена.
1. Центральный архив МО РФ (ЦАМО), ф. 32, оп. 11306, д. 88.
2. ЦАМО РФ, ф. 4, оп. 25, д. 26.
3. ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 515185, д. 47, л. 90.
4. ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 142107с, д. 45, л. 244.
5. РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 3589.
6. РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 4005.
7. Батистов Ю. Голос осажденного Ленинграда // Информационный сборник ГлавПУ СА и ВМФ. 1983. № 1.
8. Бурцев М. И. Идеологическая работа среди войск и населения противника // Всемирно-историческая победа советского народа, 1941–1945 гг. М., Наука, 1971.
9. Бурцев М. И. Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). М., Воениздат, 1971.
10. Бурцев М. И. Прозрение. М.: Воениздат, 1981.
11. Опыт работы (Бюллетень ГлавПУРККА). 1946. № 1 (34).
12. Ордена Ленина ЛВО. Исторический очерк. Л., Лениздат, 1968.
13. Особый фронт. / Под ред. М. И. Бурцева. М., Воениздат, 1986.
14. Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественно войны. М., Воениздат, 1982.
15. Раков Г. И. Политическая работа среди войск противника в период окружения и ликвидации немецко-фашистской группировки под Сталинградом (ноябрь 1942 — февраль 1943 гг.). Дис. канд. ист. наук. М., ВПА, 1956.
16. Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.). М., Воениздат, 1999.
Бои у озера Хасан
(29 июля — 11 августа 1938 года)
Скоротечные события у ранее безвестного в истории озера Хасан стали своеобразным послесловием оккупации Японией соседней Маньчжурии, которая началась в 1931 году.
Предыстория захвата Японией северо-восточных провинций Китая (Маньчжурии) относится к 1927 году. Тогда в столице Страны восходящего солнца состоялось представительное совещание, которое выработало стратегическую линию геополитических устремлений империи на ближайшее перспективное будущее. Итоговый документ Токийского совещания получил название «Меморандума Танаки». В нем говорилось: «Овладев всеми ресурсами Китая (под Китаем подразумевались и Маньчжурия с Внешней Монголией), мы перейдем к завоеванию Индии, стран южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы».
Именно в этом документе были сформулированы агрессивные планы японской империи на ближайшие десятилетия. С 1927 года Япония приступила к активной подготовке к новой мировой войне, а начать борьбу за мировое господство было решено с соседней Маньчжурии.
Обстановка на ТВД. Три китайские провинции — Хэйлунцзян, Гирин и Ляонин — составляли обширный район Северо-Восточного Китая, известный под названием Маньчжурии. Здесь проживали десятки миллионов жителей, были богатые залежи угля, железной руды и других полезных ископаемых, так необходимых японской империи для проведения захватнических войн. На севере по рекам Аргунь и Амур и на востоке по Уссури Маньчжурия граничила с Советским Союзом, на западе — с Монгольской Народной Республикой и китайской провинцией Жэхэ, на юге — по реке Ялу — с Кореей, в то время колонией Японии. Самый южный район Маньчжурии — это Ляодунский (Квантунский) полуостров с военно-морской базой Порт-Артур и крупным портом Дальний. Он был «арендован» Японией в 1905 году после Русско-японской войны.
Если изучать крупномасштабную карту Маньчжурии, то можно увидеть железнодорожную магистраль, прорезающую всю ее территорию с северо-запада на восток. Начинаясь у пограничной станции Маньчжурия, магистраль через Цицикар и Харбин проходила к Владивостоку. От Харбина по территории Южной Маньчжурии через Чанчунь и Мукден к Дальнему и Порт-Артуру была проложена другая железнодорожная магистраль. Обе дороги были построены Россией и обошлись ей в сотни миллионов рублей. Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) к началу 30-х годов принадлежала Советскому Союзу и находилась под совместным советско-китайским управлением, Это было коммерческое предприятие, доход от которого распределялся между советским и китайским правительствами. Дорога не должна была использоваться в военных целях. Южно-Маньчжурская железная дорога (ЮМЖД) после Русско-японской войны 1904–1905 годов принадлежала Японии, и ее охрану несли специальные батальоны японских охранных войск. На Ляодунском полуострове были размещены отборные части японской армии, отлично вооруженные и обученные. Это была Квантунская армия.
К началу 30-х годов в Китае продолжала сохраняться довольно сложная политическая обстановка. После поражения революции 1925–1927 годов власть в стране захватили сторонники национальной партии (гоминьдана). Гоминьдановское правительство во главе с Чан Кайши, располагавшееся в Нанкине и представлявшее главным образом интересы крупной буржуазии, вело упорную борьбу против различных милитаристских режимов, контролировавших Северный Китай и другие районы страны. С другой стороны, оно вынуждено было все большее внимание обращать на борьбу против революционного движения, и прежде всего против советских районов, созданных в 1928–1930 годах под руководством Китайской коммунистической партии в Южном и Центральном Китае.
Правителем и командующим вооруженными силами Маньчжурии был Чжан Сюэ-лян, сын диктатора Маньчжурии Чжан Цзо-линя, погибшего 4 июня 1928 года при взрыве поезда, организованном группой офицеров Квантунской армии. Он принимал активное участие в борьбе с нанкинским правительством, хотя в декабре 1928 года и объявил о признании его власти. Под общим командованием Чжан Сюэляна было около 300 тысяч человек, однако эти подразделения были неудачно дислоцированы, и в случае внезапного выступления частей Квантунской армии против Маньчжурии ее правитель не мог противопоставить японским войскам достаточно крупные силы.
С 1928 года подготовкой солдат в армии Чан Кайши руководили германские генералы Ганс фон Сикт (Hans von Seekt), а затем Александр фон Фалькенгаузен (Alexander von Falkenhausen). Несмотря на таких советников, вооруженные силы были откровенно слабыми. Танковые войска китайской армии в 1931 году состояли из 36 танков Renault FT-17/18 и 24 танкеток Carden-Lloyd. На 176 дивизий армии Гоминьдана этих сил было чудовищно мало. К тому же германские инструкторы находились только в 31 китайской дивизии. В целом же вооружены войска Гоминьдана были достаточно плохо, недостаточной была их боевая подготовка. Во всех отношениях они значительно уступали отборным частям Квантунской армии.
