Иоанн хорошо понимал, что Филипп мог решиться на подобное вторжение только в таком случае. Он также знал, что его собственные вассалы — одни раздраженные неудачами в войне, другие недовольные конфликтом с церковью, и все вместе резкой политикой налогообложения, введенной с потерей французских доходов, — были крайне своенравны.
Поэтому Иоанн был вынужден смиренно подчиниться Риму в 1213 году. К величайшему разочарованию Филиппа, это прекратило проблемы Англии в этом направлении. Иоанн приготовился к тому, чтобы полностью изменить ситуацию и вторгнуться во Францию. Он еще не оставил надежду на восстановление Анжуйской империи.
С этой целью он заключил союз с германским императором Оттоном IV, мать которого была его старшей сестрой. Дядя и племянник планировали вместе захватить Францию в клещи. Иоанн должен был собрать армию в Гиени и напасть на Филиппа с юго-запада. Оттон в союзе с графом Фландрии одновременно вторгся бы во Францию с северо-востока.
К сожалению, они не могли синхронизировать свои действия. Если бы Оттон и Иоанн действовали вместе, Филиппу пришлось бы разделить свои силы и, возможно, тогда он мог быть побежден. Но Оттон задержался, и Джон атаковал из Гиени в одиночестве. Там он получил поражение.
Оттон наконец выдвинулся вместе с теми фламандскими и английскими контингентами, которые присоединились к его армии. Теперь имелся лишь один фронт, и Филипп мог перебросить все силы на северо-восток.
Численность тяжелой конницы, главной ударной силы, была равной с обеих сторон. Однако Филипп сумел навязать императору такое поле боя, на котором французские силы имели бы преимущество. Две армии встретились 27 июля 1214 года близ Бувина, деревни в десяти милях к юго-востоку от Лилля, для одного из столь редких решающих генеральных сражений в те времена «битв-осад».
Это были, однако, те сражения, в которых рыцарь сталкивался с рыцарем с большим количеством шума и небольшим количеством ущерба для своего здоровья. (Это только пехотинцы и невооруженные лакеи должны были бояться резни.) Но случилось так, что сам Филипп был захвачен и сброшен с коня. Вражеские солдаты пробовали найти щель в его броне, через которую могли бы вонзить в него копье, но потерпели неудачу. Прежде чем они смогли сделать что-нибудь с его доспехом, Филипп был спасен.
Результат сражения состоял в том, что Оттон сбежал и его войска отступили. После победы Филиппа II надежда Англии на восстановление ее французских доменов была уничтожена более чем на столетие.
Поражение Иоанна сделало его положение в Англии еще более сомнительным, и его бароны восстали. Они принудили короля в 1215 году пойти на уступки, которые в задокументированном виде стали называться Великой хартией вольностей, — таким образом, было положено начало процессу, который закрепил ограничения королевской власти в Англии.
Но при этом не все лорды были удовлетворены. Некоторые решили предложить корону Людовику VIII[40], старшему сыну Филиппа II, с целью шантажировать Иоанна ради еще больших уступок. Людовик принял предложение и вторгся с армией в Англию. Будучи еще наследником престола, Людовик хотел овладеть Англией, поддерживаемый в этой мысли своим отцом. В 1216 году по приглашению вассалов Иоанна Безземельного Людовик принял английскую корону и высадился в Кенте. Большая часть Англии подчинилась ему, но после смерти Иоанна началось противоборство с французами. Людовик возвратился во Францию (1217) и заключил с Англией перемирие в мае 1216 года.
Это единственное вторжение иностранной армии в Англию после Нормандского завоевания оказалось не таким уж успешным. Принц Людовик даже занял Лондон на какое-то время. Однако Иоанн в октябре умер, и английские лорды тогда стали сплачиваться вокруг его девятилетнего сына, который нам известен как Генрих III. Людовик потерпел поражение в 1217 году и покинул Англию (хотя получил 10 тысяч марок отступных).
14 июля 1223 года, когда Филипп II умирал в Манте, в тридцати милях к западу от Парижа, он мог оглянуться на сорокатрехлетнее правление, полное достижений и решительных деяний, которые значили намного больше, чем резкость его великого противника Ричарда. Филипп оставил королевство, которое удвоилось в размере по сравнению с тем, что он унаследовал. Он разрушил Анжуйскую империю, которая при его воцарении была более сильна во Франции, чем он сам. Он усилил власть центрального правительства над феодалами. И хотя в его правление во Франции было зарегистрировано одиннадцать вспышек голода, экономическая ситуация значительно улучшилась. Это время можно назвать периодом процветания экономики. Филипп оставил своему наследнику полную казну.
Повсеместно наблюдалось развитие городов. Хотя справедливости ради стоит отметить крайне плачевную противопожарную ситуацию. Например, Руан сгорал практически дотла шесть раз за двадцать пять лет.
Именно при его правлении отмечен заметный прорыв в литературе.
Французский дворянин Жоффруа де Вилардуэн принял участие в Четвертом крестовом походе. В результате этого похода отклонившиеся от основной цели крестоносцы в 1204 году захватили столицу Византии — великий Константинополь, который так никогда после этого и не оправился. Вилардуэн написал хронику этого похода. Она стала не просто хорошим произведением и увлекательной историей, но и первым историческим произведением Средневековья, написанным в прозе и на французском языке, а не на привычной латыни.
Учитывая при этом уничтожение провансальской культуры, мы можем с этого момента говорить о парижском диалекте как о французском языке и считать его фактически национальным языком. Это означало, что жители Французского королевства, невзирая на провинциальные границы, стали ощущать себя единой нацией, которая была готова к эксплуатации королями, достаточно умными, чтобы использовать в своих интересах этот факт.
Вероятно, это можно назвать самым внушительным признаком усиления власти династии Капетингов. С 987 года семь капетингских королей правили в Париже. Каждый из первых шести, чтобы сохранить преемственность, короновал своего сына при жизни, таким образом заранее обязывая своих вассалов подчиниться будущему королю. Филипп II, седьмой по счету в династии, не чувствовал никакой потребности в этом. Он так укрепил монархию Капетингов в сердцах французов, что был уверен: никто не будет даже мечтать об обсуждении легитимности наследования. Кроме того, его сын Людовик был зрелым мужчиной тридцати шести лет и снискал себе лавры после вторжения в Англию.
Так и получилось. Сын Филиппа взошел на трон без неприятностей и правил как Людовик VIII. Его иногда называют Людовиком Львом, очевидно намекая на великого противника его отца, Ричарда, и его удар по английскому престижу при вторжении на остров.
Однако он не был столь же успешен, как говорит нам прозвище. Он продолжил политику Филиппа, но не столь блистательно. Он попытался изгнать англичан из Гиени, но безуспешно.
С большим успехом он продолжил искоренение альбигойской ереси на юге.
Он установил один пагубный прецедент, который в последующие годы должен был оказаться почти фатальным для Франции, — это было проявление в политике отцовской любви к младшим сыновьям.
Первые капетингские короли потратили слишком много сил, вырывая управление королевскими владениями из рук магнатов, чтобы так легко отдать большую часть завоеванного. В ту пору, когда земли и силы прирастали, был удачей тот факт, что Филипп II оказался единственным сыном и наследником, а потому и получил все королевство целиком. Филипп, в свою очередь, имел двух сыновей, но мудро пожаловал младшему менее значительный титул, и снова все перешло к его преемнику.
У Людовика VIII, однако, было четверо сыновей, и в то время как старший должен был унаследовать королевство, родительская любовь проследила, чтобы каждый из трех младших стал сеньором значительной области. Это называли «апанажем» от латинского «поддерживать», так как доходы могли поддержать младших сыновей на уровне, достойном отпрыска королевской семьи.
Безусловно, выбранные области были из числа недавно отвоеванных у анжуйцев или на юге и не частью основного королевского домена. Кроме того, теоретически эти наделы были все еще в полном подчинении королевской власти и могли быть конфискованы. Но всегда была вероятность, что, если король проявит слабость или небрежность, владение будет передаваться от отца к сыну в течение длительного времени и какой-нибудь дальний родственник отторгнет его от королевства, а его правитель станет независимым сувереном.
То, что предпринял Людовик VIII, должно было породить традицию, которая создала новый вид сеньоров, более мощных и более опасных, чем старый, потому что новые магнаты сами были Капетингами и могли стремиться к трону. Скоро наступит время, когда существование апанажей почти разрушит королевство.
