Второй очаг движения оказался возле города Гераклеи, в западной части острова. Движение приняло грандиозные размеры, 80 рабов растерзали знатного римского всадника Публия Клония и начали собирать_силы для восстания. Это восстание было так неожиданно для претора Нервы, что он оказался совершенно неподготовленным к его подавлению. Сил у него оставалось немного, а количество восставших всё увеличивалось. Рабы заняли укреплённую позицию на горе и готовы были принять бой, имея в своём распоряжении отряд в 2 тысячи человек. Нерва прибыл в Гераклею, но, не решаясь из трусости сам выступить против мятежников, назначил командующим Марка Тациния. Рабы обратили в бегство войска Тациния и забрали у бежавших их оружие.
Движение разрасталось. В армии восставших насчитывалось уже около 6 тысяч человек, и встал вопрос об организации восставших и создании соответствующего порядка в армии. По сообщению Диодора, было созвано большое собрание, избравшее для руководства совет, который составлялся «из мужей, отличающихся рассудительностью». Затем был избран царём раб по имени Сальвий, который пользовался репутацией человека опытного в гадании по внутренностям жертвенных животных, в игре на флейте и в различного рода театральных представлениях.
Избранный царём, Сальвий стал приводить в порядок армию восставших. Она была поделена на три части, причём во главе каждой был поставлен особый командующий. Этим трём армиям Сальвий приказал делать разведки, изучать местность, производить нападения. Через определённые промежутки времени командиры должны были сходиться на совет. В результате такой реорганизации очень повысилась боеспособность армии: она насчитывала уже. около 2 тысяч конницы и до 20 тысяч вооружённых и обученных пехотинцев. Лошади и скот у восставших имелись в достаточном количестве, и они могли теперь готовиться к широкому выступлению против поработителей.
Сальвий двинулся к городу Моргантине, осадил его, но взять город ему не удалось, ибо защищать его были призваны рабы, которым за это обещалось полное освобождение. Но так как скоро выяснилось, что защитники Моргантины обмануты и не получат обещанной свободы, рабы бежали к Сальвию, который, таким образом, выиграл больше, чем властители Моргаитины.
Одновременно с этим вспыхнула искра восстания в западной части острова Сицилия, около города Лилибея. Главой восстания здесь был раб-киликиец, по имени Афинион, человек очень опытный в военном деле, необычайно Энергичный и смелый. Он так же, как и Сальвий, был окружён мистическим ореолом, слыл за астролога, гадателя и предсказателя будущего по звёздам. Будучи избран царём, Афинион быстро собрал армию в 10 тысяч человек. Как человек умный и хорошо, очевидно, изучивший опыт прежних восстаний рабов Афинион прежде всего принялся за организацию своей армии. Он отбирал только самых сильных и наиболее надёжных рабов, остальным же приказывал оставаться на своей прежней работе и-вести хозяйство так, чтобы, по выражению Диодора, «в нём поддерживался полный порядок». Эти хозяйственные инструкции Афинион давал несколько раз. Так, в другом месте Диодор сообщает нам, что этот вождь восстания, гадая по звёздам, устанавливал, что в Сицилии будет новое царство, что он, Афинион, будет его царём и потому необходимо беречь страну, сохранять порядок в хозяйстве и следить за имуществом, запасами и животными, как за своей собственностью. Такое наставление рабам — беречь захваченную у рабовладельцев землю, «как свою собственную», — весьма любопытное место в дошедшем до нас документе, ибо оно бросает свет на экономическую организацию восставших в период второго сицилийского движения.
Во втором сицилийском движении есть ряд новых моментов по сравнению с первым. Если задачей первого являлось сохранение мелких крестьянских хозяйств, то во втором восстании задачей, очевидно, являлась какая-то самостоятельная организация захваченных рабами рабовладельческих хозяйств. Судить о том, какова была эта организация, мы, к сожалению, не можем за отсутствием данных. Только одно указание — на необходимость беречь имущество, «как своё собственное», — заставляет сделать предположение о каком-то общинном управлении этой собственностью, ставшей теперь собственностью рабов.
Афинион со своей армией начал выступление на западе. Вся Сицилия была в огне революции. Центр и юго-запад являлись местом операций Сальвия, на крайнем западе действовал Афинион.
Римские войска разрушают укрепления врага.
Афинион двинулся к городу Лилибею, но, несмотря на то что ему не удалось взять город, восстание продолжало разрастаться дальше. Рабовладельцев объял страх за свою судьбу. Но они надеялись на то, что два вождя перессорятся, ослабят свои силы и дадут рабовладельцам возможность расправиться с восставшими; эта надежда не оправдалась. Когда Сальвий, подступивший к городу Триокале, узнал, что недалеко находится Афинион, он послал за последним, «как царь за полководцем». Афинион двинулся к Триокале со всем своим войском. Все думали, что он будет оспаривать первенство у Сальвия, объявленного до этого царём под именем Трифона; однако Афинион пришёл в Триокалу, объединился с царём Трифоном и, подчинившись ему, принял от него назначение командующего армией. Это был кульминационный пункт восстания, показавший полное единство сил восставших и провал расчётов врагов.
Этот высший пункт в развитии сицилийского движения характеризуется не только полным единством руководства борьбой, но и массовым переходом свободного крестьянства на сторону рабов. Трудно точно выяснить, какие задачи преследовала мелкокрестьянская часть свободного населения Сицилии в этом выступлении, можно только предполагать, что выступление сицилийских бедняков на стороне рабов имело своей задачей захват земли рабовладельцев и экспроприацию их имущества.
В источниках не осталось никаких указаний на то, как протекал процесс экспроприации землевладельцев и перераспределения их собственности. Имеется только одно указание Диодора, из которого видно, что движение крестьянской бедноты протекало стихийно, без надлежащего руководства со стороны рабов и их вождей. «Не только рабы, но и бедняки из числа свободных, — говорит Диодор, — предавались всевозможным бесчинствам и грабежам, бесстыдно убивая попадавшихся им рабов и свободных, чтобы не было свидетелей их безумия». В этом сообщении, несомненно, проскальзывает классовая оценка писателя, у которого все эти события преломлялись сквозь призму рабовладельческих взглядов. Однако можно смело допустить, что достаточного единства между рабами и крестьянством, правильной организации совместной борьбы во втором сицилийском движении не было. Именно это обстоятельство и вносило во всё движение элемент той анархии, о которой сообщает Диодор. Этот момент важно отметить, потому что он в известной степени объясняет причины поражения рабов в этом восстании.
Несмотря на то что силы Рима были отвлечены борьбой с наступающими с севера племенами кимвров, сенат, обеспокоенный событиями в Сицилии, вынужден был послать на подавление восстания большую армию в 17 тысяч человек под командой известного душителя движений угнетённых Луция Лукулла. Лукулл дал битву рабам около местечка Скиртеи, Сначала битва шла с переменным успехом: одолевала то одна, то другая сторона. Командующий силами восставших Афинион сражался во главе отборного отряда, в первых рядах. Рабы героически сопротивлялись римлянам, потери которых были очень велики. Но после того как раненый Афинион потерял возможность продолжать командование в этой битве, дух армии восставших упал, и они обратились в бегство. Царь Трифон устремился со своим войском в неприступную и хорошо укреплённую Триокалу. Афинион же, получивший сильные ранения, остался на поле битвы, притворился мёртвым и только таким образом спасся от римлян.
Тем временем Лукулл подошёл к Триокале и осадил её. Рабы в отсутствие своего вождя начали колебаться.
Некоторые считали, что следует сдаться и возвратиться к господам, на их милость. Наконец, после долгого спора, победило мнение, что следует сражаться с врагами до последней капли крови. В это время с поля битвы возвратился Афинион, которого все считали погибшим. Его появление ещё более воодушевило рабов. Произошёл решительный бой, в котором войска Лукулла, осаждавшие
Триокалу, были разбиты.
Рабовладельческий Рим, считавший Лукулла весьма опытным полководцем, не мог понять причины поражения. Даже Диодор, который довольно подробно описывает все эпизоды борьбы с рабами, не может объяснить причину постыдного поражения Лукулла. Любопытно, что он выставляет следующую догадку о причинах позора римского командира: «Из всего того, что необходимо было сделать, претор (Лукулл. — А. М.) ничего не выполнил либо по собственному бездействию, либо за взятку». Мы не знаем, насколько правдоподобна эта догадка Диодора, но нам известно, что Лукулл был отозван, предан суду и понёс наказание.
