Что касается матери, в целом их с дочерью отношения развиваются более естественно, чем в Европе, но без существенных отличий. Одно отличие есть: уход девочки в пубертатный период из родительского дома и ее многочисленные сексуальные интересы вне его, как правило, предотвращают соперничество и ревность между ней и матерью, хотя не всегда исключают инцест между отцом и дочерью. Таким образом, за исключением установки по отношению к брату, в целом сентименты юной меланезийки и европейской девочки схожи.
9. Матрилинейный комплекс
Мы сравниваем две цивилизации — европейскую и меланезийскую и уже отметили ряд глубоких различий, объясняющихся принципиальным несходством сил, с помощью которых каждое из этих обществ воздействует на биологическую природу человека. Хотя в каждом из них присутствуют определенная терпимость в плане сексуальной свободы и определенные способы ограничения и регулирования сексуального инстинкта, тем не менее сферы действия табу и вариации сексуальной свободы внутри заданных границ абсолютно различаются. Также по-разному распределяется власть в семье, и в соответствии с этим по-разному ведется счет кровного родства. Мы проследили в обоих обществах развитие среднестатистических мальчика и девочки в условиях тех или иных племенных законов и обычаев. Мы обнаружили почти на каждом этапе существенные различия, обусловленные взаимодействием биологических импульсов и социальных норм — то гармоничным, то конфликтным, ведущим то к недолговечному блаженству, а то и к разладу, в котором, однако, заложены возможности будущего развития. На последнем этапе жизненного цикла ребенка, по достижении им половой зрелости, его чувства складываются в систему сентиментов по отношению к матери, отцу, брату, сестре, а на Тробрианских островах — к дяде по материнской линии. Эту систему, в каждом обществе обладающую своими типичными чертами, мы в духе психоаналитической терминологии назвали «семейным комплексом», или «нуклеарным комплексом».
Теперь я попробую вновь кратко сформулировать основные черты двух «комплексов». Эдипов комплекс — система установок, типичных для нашего патриархального общества, формируется в раннем детстве, отчасти во время перехода от первого ко второму этапу детства, отчасти в течение второго. Таким образом, к концу второго этапа, когда мальчику около пяти или шести лет, его установки в целом сформированы, хотя, возможно, еще не окончательно. И они уже включают в себя ненависть и подавленные желания. В этом, я полагаю, наши выводы ничем не отличаются от выводов психоанализа [29].
В матрилинейном обществе на этом этапе, хотя у ребенка сформировались вполне определенные сентименты по отношению к отцу и матери, в них нет ничего подавленного, ничего негативного, никаких фрустрированных желаний. Как образуется это различие? Как мы видели, социальные нормы тробрианского материнского права почти полностью гармонируют с биологическим развитием, в то время как отцовское право в нашем обществе подавляет развитие ряда естественных импульсов и наклонностей. Страстная привязанность к матери, физическое желание быть рядом с ней в патриархальных институтах так или иначе пресекаются или подавляются. Влияние нашей морали, осуждающей детскую сексуальность; жестокость отца, особенно в низших классах; неуловимая, но бесспорная атмосфера его исключительного права на мать и ребенка в высших классах; страх жены не угодить мужу — все это разводит детей и родителей. Даже когда борьба между отцом и ребенком за личное внимание матери сводится к минимуму или нулю, на втором этапе происходит столкновение социальных интересов отца и ребенка. Ребенок — обуза и помеха родительской свободе; он напоминает о возрасте и закате жизни, и если это сын, воплощает в себе угрозу будущего социального соперничества. Таким образом, в отношениях отца и ребенка всегда найдется предостаточно возможностей не только для столкновения в плане чувственности, но прежде всего для социальных разногласий. Я намеренно сказал «ребенок», а не «мальчик», поскольку, согласно нашим выводам, пол не имеет сособого значения на этом этапе, когда еще не сложились более близкие отношения между отцом и дочерью.
Все эти силы и влияния отсутствуют в матрилинейном обществе тробрианцев. Прежде всего — и это, разумеется, не имеет никакого отношения к материнскому праву — нет осуждения секса или чувственности как таковых; нет нравственного ужаса перед идеей детской сексуальности. Чувственная привязанность ребенка к матери развивается естественно, пока не изживает себя под влиянием других телесных интересов. Отношение отца к ребенку на протяжении этих двух ранних периодов можно описать как отношение близкого друга и помощника. В то время как наш отец в лучшем случае полностью устраняется из детской, тробрианский отец сначала выступает в роли няньки ребенка, а потом его товарища по играм.
Особенности досексуального опыта на этом этапе также различны в Европе и Меланезии; в нашем обществе, особенно среди высших классов, дисциплинарные меры, принятые в детской, вызывают у ребенка склонность к тайному изучению непристойных вещей, особенно выделительных функций и органов. У тробрианцев такого периода нет. Далее, это прегенитальное непристойное поведение ведет к установлению различий между пристойным и непристойным, чистым и нечистым; и непристойная, скрываемая от родителей сфера деятельности внезапно усиливает, придавая ему новое измерение, табу на определенные отношения с матерью (вдобавок к изгнанию из ее постели и запрету на ее объятия).
Таким образом, в этом отношении тробрианским детям также неведомы сложности нашего социального устройства. На следующем этапе сексуальности мы находим не менее значимое отличие. В Европе существует более или менее выраженный латентный период, подразумевающий перерыв в сексуальном развитии и, по мнению Фрейда, способствующий усилению вытеснения и общей амнезии, а также чреватый многими опасностями для нормального развития сексуальной жизни. Вместе с тем он представляет собою торжество культурных и социальных интересов над сексуальностью. У дикарей секс в ранней генитальной форме — почти неизвестной в нашем обществе — на этом этапе выходит среди интересов ребенка на первое место и никогда уже больше не сдает своих позиций. Это, с культурной точки зрения во многих отношениях деструктивное, явление помогает ребенку постепенно и гармонично выйти из-под влияния семьи.
Итак, мы перешли ко второй половине развития ребенка, поскольку период сексуальной латентности в нашем обществе приходится именно на это время. Рассматривая два поздних этапа, образующих вторую половину развития, мы находим еще одно глубокое отличие. В нашем обществе в раннем пубертатном возрасте Эдипов комплекс, установки мальчика по отношению к родителям еще больше укрепляются и кристаллизируются. В Меланезии формирование любого комплекса в основном и даже почти исключительно приходится на эту вторую половину развития. Ведь только в этот период ребенок знакомится с системой вытеснений и табу, которые в определенной степени подчиняют себе его природу. На эти силы он реагирует частично адаптацией, частично развитием более или менее подавленных желаний и противоборствующих устремлений, поскольку человеческая природа не только податлива, но и эластична.
Подавляющие и формирующие силы в Меланезии образуют двойную структуру — это подчинение матриархальному племенному закону и запреты экзогамии. Первое происходит под влиянием брата матери, который, пробуждая в ребенке такие чувства, как достоинство, гордость и честолюбие, оказывается с ним в отношениях, во многом подобных отношениям ребенка и отца в нашем обществе. С другой стороны, предъявляемые им требования, а также соперничество между престолонаследником и правителем вызывают негативные эмоции ревности и обиды. Таким образом, формируется «амбивалентная» установка: на сознательном уровне преобладает почтительность, а подавленная ненависть проявляется только косвенно.
Второе табу — запрет инцеста, набрасывает покров сексуальной тайны на сестру и в меньшей степени на других родственниц по материнской линии, а также женщин из родовой общины мальчика. Из всего этого класса женщин сестра — женщина, в отношении которой табу соблюдается особенно строго. Мы отмечали, что это разделяющее табу, появляющееся уже в раннем детстве мальчика, обрывает естественный детский импульс — зарождающуюся нежность к сестре. Кроме того, в силу того, что даже случайный контакт, имеющий хоть какое-то отношение к сексу, рассматривается как преступление, это табу вселяет в юношу неотступные, хоть и подавляемые, мысли о сестре.
Сравнивая две системы семейных отношений в целом, мы видим, что в патриархальном обществе детское соперничество и позднейшие социальные функции привносят в отношения отца и сына, помимо взаимной привязанности, некоторую долю обиды и неприязни. С другой стороны, в отношениях матери и сына вследствие преждевременной разлуки в раннем детстве остается глубокая неизбывная тоска, которая позднее, когда у ребенка возникают сексуальные интересы, смешивается в памяти с новыми телесными импульсами и часто принимает эротический характер в фантазиях и сновидениях. На Тробрианских островах нет разногласий между отцом и сыном, и тоска ребенка по матери постепенно сходит на нет естественным, спонтанным образом. Двойственная установка почтительности и неприязни формируется по отношению к дяде, а подавленное инцестуальное желание может быть сформировано только по отношению к сестре. Применяя к каждому обществу сжатую, хотя и несколько упрощенную формулу, мы можем сказать, что при Эдипове комплексе существует подавленное желание убить отца и жениться на матери, в то время как в матрилинейном обществе тробрианцев это желание состоит в том, чтобы жениться на сестре и убить брата матери.
