В отличие от Августа и Тиберия Калигула не был приверженцем древних римских традиций. Его привезли к императорскому двору, где, с одной стороны, баловали и окружали роскошью как возможного преемника Тиберия, а с другой — мальчику всегда грозила смерть в результате дворцовых интриг, и поэтому ему рано пришлось научиться быть осторожным и подозрительным. Он дружил с несколькими наследниками трона того или другого сопредельного государства, которые по разным поводам приезжали в Рим. Одним из них был Ирод Агриппа, внук первого Ирода Иудейского. Эти люди привили ему любовь к восточному типу монархий, принципиально отличавшихся от Римской империи, где ещё витал дух Республики и всеобщего равенства. Воображение молодого человека рано поразила пышность восточных принцев и неограниченная власть, которой пользовались их отцы в своем государстве, так что неудивительно, что в душу его запала мысль сформировать свое правительство по тому же принципу.
Правление Калигулы начиналось довольно спокойно, его приветствовали с чувством огромного облегчения. Окружение молодого императора было куда веселее, чем во времена мрачного, немолодого Тиберия, к тому же он выглядел человеком более либеральным и склонным к развлечениям, причем настолько, что умудрился в один год растратить деньги, которые Август и Тиберий терпеливо собрали за семьдесят лет правления.
Однако в 38 г. н. э. Калигула серьезно заболел. Без сомнения, болезнь поразила его мозг, и молодой император сошел с ума. Позднее историки, преданные сенаторской партии, утверждали, что Калигула с самого детства был безумен, и изображали его закоренелым монстром. Несмотря на то что они преувеличивали, в этом рассуждении есть и доля правды. Некоторые действия императора говорят о том, что дворцовое воспитание вовсе не пошло ему на пользу.
После 38 г. н. э. года страсть к расточительству, и прежде ему присущая, обуяла Калигулу настолько, что ему пришлось прибегнуть к особым мерам для добывания денег. Потребность в дополнительных поступлениях сделала его тираном. В то время власть была большим искушением, потому что если богатый человек был обвинен в измене и казнен, то все его имущество конфисковалось в пользу государства и быстро перетекало в карманы императора, вне зависимости от того, было ли это обвинение справедливым или нет. Таким образом, простого каприза верховного правителя было достаточно для того, чтобы казнить неугодного ему по каким-то причинам человека, но и его богатство пополнило казну в обход законных наследников. Калигула широко пользовался своими правами. Как пример одного из наиболее ужасных злодеяний можно привести историю о том, как он велел привезти в Рим ни в чем не повинного короля Мавритании, потомка Марка Антония, и казнил его, забрав себе не только его личное состояние, по и деньги, принадлежавшие государству.
Калигула старался превратить римский принципат в подобие восточной монархии и заставить своих подданных почитать себя, как божество. В наиболее древних культурах божественные почести обычно воздавали умершим, но в особых случаях этого удостаивались и живые люди (исключение из этого правила составляли только иудеи). Римских императоров достаточно часто обожествляли после смерти. Такие вещи мало что значили в мире, где было множество богов, но зато очень льстили сенаторам, имевшим право решать, заслуживает ли император божественных почестей или нет. Чаще всего случалось, что это было единственным способом отомстить правителю, который нещадно притеснял их при жизни. Лишение божественного сана, естественно, не огорчало покойного, но зато приносило огромное удовлетворение живым.
Калигуле, одолеваемому мегаломанией, показалось мало этих почестей, и он потребовал, чтобы его провозгласили божеством ещё при жизни. Для Рима такая просьба была нарушением давних традиций, но у других народов подобные вещи случались. Например, в Египте фараон считался живым богом. Для египтянина в возведении живого человека в ранг божества не было ничего ужасного, потому что они вкладывали в термин «бог» вовсе не то значение, которое мы вкладываем сейчас. Тайна и почести, которыми окружена личность современного главы государства, не делают его небожителем. Они всего лишь возвышают его над общим уровнем, но не придают ему особой силы. Мы верим в трансцедентальную сущность высшей силы, стоящей над миром и принципиально отличной от людей, поэтому для нас невозможно обожествление конкретной личности. Однако боги древних обладали человеческими чертами, включая все присущие им слабости.
Римлян очень беспокоило то, что их император начал облекаться в одежды Юпитера и потребовал, чтобы его статуи устанавливали в соответствующих храмах на месте статуй верховного божества. Для тех, кто ещё помнил времена Республики и не отвык воспринимать его всего лишь как первого гражданина Рима, это обращение к обычаям варваров было чрезвычайно шокирующим. Август и Тиберий были «первыми среди равных» и носили титул принцепса. Теоретически, несмотря на свою мощь, они оставалась просто римскими горожанами, и любой другой гражданин метрополии мог считать себя равным им. Однако раз Калигула претендовал на роль божественного владыки, об этом уже не могло быть и речи. Таким образом все подданные Империи, не исключая и римских граждан, становились его рабами и теряли все свои привилегии.
В результате всех этих действий в Риме возник заговор против Калигулы. Закончилось всё тем, что в 41 г. н. э. (794 г. AUC) солдаты преторианской гвардии убили его вместе с женой и дочерью. В то время императору было всего лишь около тридцати лет.
Следует заметить, что это, первое в римской истории убийство императора (конечно же не последнее), было просто подарком для сената. Теперь, когда стало ясно, на что способен безумец, обладающий властью и титулом императора, уважение к системе принципата было подорвано. Последние события испортили его «имидж» и уничтожили все, чего добились более удачливые политические деятели за семьдесят лет разумного и твердого правления. Всеобщее настроение располагало к попыткам снова возродить Республику. К несчастью для сенаторов, они не имели права голоса в решении этого важного вопроса. Император был убит своими собственными солдатами, и только они могли решить, кто будет следующим владыкой Рима. Как бы то ни было, но именно армия имела право решающего голоса во всем, что происходило в государстве. Равной ей силы не существовало, и противопоставить ей было нечего.
В то время, когда разъярённые легионеры ворвались во дворец, рядом с императором был его дядя, Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик, младший брат Германика и сын Друза-старшего, то есть ближайший родственник двух величайших героев первых дней создания Империи.
В отличие от отца и брата Клавдий с ранних лет был болезненным, некрасивым ребенком, поэтому вынужден был всегда оставаться на вторых ролях и терпеть пренебрежение родни. Он и сам всегда старался держаться в тени и постепенно прослыл дурачком. Это спасло его от придворных интриганов, которым Клавдий казался совершенно безопасным и неинтересным существом. В действительности же это был весьма неглупый человек. Он занимался историческими исследованиями и написал чрезвычайно интересные трактаты об этрусках и карфагенянах. Конечно же веселой золотой молодежи Рима такие занятия казались слишком эксцентричными. Римляне считали себя нацией воинов, призванных завоевать весь мир и распространить свои ценности на все покоренные народы. Нельзя сказать, что образованию молодежи уделялось мало внимания, но в зрелом возрасте мало кто хотел посвятить себя чему-либо, кроме развлечений или войны.
Возможно, Калигула был слегка привязан к дяде из-за его очевидной безобидности, а может быть, относился к нему как к чему-то вроде придворного шута. Как бы то ни было, но в начале правления нового императора Клавдий был назначен консулом. Мы уже упоминали о том, что, когда Калигулу убили, его дядя находился рядом с ним. Пока солдаты рыскали по дворцу, слепо убивая каждого, кого могли найти, опасаясь, что их застигнут на месте преступления, Клавдий в страхе прятался за какой-то занавеской. Как только легионеры немного успокоились, они обнаружили перепуганного историка и вытащили его из укрытия. Он на коленях молил убийц сжалиться, хотя те вовсе не собирались причинить ему вред. Солдаты отлично понимала, что стране нужен будет новый император, а человек, который пресмыкался перед ними, как-никак был членом знатного рода. Преторианцы вовсе не хотели смерти Клавдия; напротив, они попросили его стать новым императором Рима.
Возможно, что Клавдий вовсе не хотел принимать этот пост, но у него не было ни малейшей возможности спорить с вооруженными солдатами, занявшими дворец. Поэтому он не только согласился принять императорские регалии, но и пообещал после своего утверждения вознаградить преторианцев, создав при этом весьма плохой прецедент. Солдаты поняли, что могут торговаться и получать плату за то, что возведут на трон нового императора, и впоследствии цена за такую услугу неизменно возрастала.
