Как тактик, Петр далеко опережает свою эпоху. Он заводит конную артиллерию{48}, за сто лет до Наполеона и за полстолетия до Фридриха. Во всех его инструкциях войскам, особенно в знаменитых фридрихштадтских регулах красной нитью проводится идея взаимной выручки и поддержки частей секундирования единого другим и согласованность действий различных родов оружия, вводится понятие боевого резерва. В первый период войны Царь действует в высшей степени осмотрительно: качество шведской армии еще слишком высоко и Петр примечает главную причину тактического превосходства шведов над молодыми русскими войсками — их сомкнутость. И ей он немедленно противопоставляет полевую фортификацию. Петровская пехота владеет лопатой, как ружьем, становясь на бивак, обносит его немедленно шанцами. О полтавские редуты сомкнутость шведов и разбилась. Зная, что не множеством побеждают, Петр принимает все меры, чтобы в решительный день оказаться в сколь можно превосходных силах (тогда как Карл XII всегда разбрасывает свои силы).
Обращает на себя внимание устройство конницы. При Петре вся она исключительно драгунского типа и великолепно обучена как конному{49}, так и пешему строю. Драгуны были излюбленным родом оружия Петра и подвиги их в Северную Войну не имеют себе равных в истории других армий. Вспомним Калиш, эту исключительно драгунскую победу, Лесную, где наши силы на две трети состояли из драгун, Переволочну, где летучий корпус Меньшикова заставил положить оружие шведскую армию… Петр никогда не находил, что у него слишком много конницы, и три года, с 1707 по 1710, оба гвардейских полка, Преображенский и Семеновский, посаженные на коней, состояли на драгунском положении.
В общем, в тактике Петра преобладает элемент активной обороны, действий по обращению неприятельскому, что отвечало обстоятельствам той эпохи. Чисто наступательные начала в русскую тактику были введены лишь в Семилетнюю войну Румянцевым при Гросс-Егернсдорфе.{50}
* * *
Из сподвижников Петра первое место должно быть по справедливости отведено Меньшикову — творцу и настоящему гроссмейстеру русской кавалерии — центавров Калиша. Лесной, Полтавы и Переволочны. Ему не раз вверялась армия и каждый раз он блестяще оправдывал доверие своего Царя. Как кавалерийский начальник, предводитель конной армии{51}, это деятель гораздо более крупный, чем Зейдлиц, Мюрат, Стюарт и Шеридан и смело может быть сравниваем с Румянцевым и Врангелем.
Велика заслуга перед русской армией и Шереметева, на долю которого выпала труднейшая из всех задач — перевоспитание нарвских беглецов и постепенное их закаливание — ковка молодой армии под стенами ливонских замков.
Крупную величину представляет и старший из трех Репниных XVIII столетия князь Аникита Иванович. Его заслуги не были оценены надлежащим образом, а между тем ему обязана русская армия своим спасением из гродненской мышеловки.
Эти три главных военачальника Северной Войны — русские. Но армия хранит имена двух иноземцев по крови и русских по духу — первых наставников ее в ратном деле, разумных и опытных советников юного Царя в наиболее критическую эпоху его царствования — имена Франца Лефорта и Патрика Гордона.
* * *
Старый наш Устав 1648 года, хотя и подновленный Гордоном, уже не годился для войск, крещенных в огне Северной войны. И на смену ему в 1716 году пришел новый Устав Воинский — в своих основных положениях явившийся хартией русской армии на весь XVIII век. Мы не будем входить здесь в подробное рассмотрение этого замечательного документа, большую часть которого занимает разбор чинов и рангов и сопряженных с ними прав и обязанностей.
Уставом рекомендовалось на походе составлять авангардию из половины всей конницы, подкрепив ее, если возможно, несколькими легкими пушками; кордебаталию (corps de batalle) составляли инфантерия с артиллерией, затем шли обозы и все замыкалось ариергардией из остальной конницы.
Корволант сиречь легкий корпус (corps volant) наряжается для пресечения или отнимания пасу у врага или оному в тыл идти или в его землю впасть — до 6 — 7000 может всюду поворачиваться без тягости. Впрочем он может сочиняться не токмо от кавалерии одной — туда может придаваться и пехота с легкой артиллерией. Отряд Петра при Лесной — типичный корволант — как и Меньшикова под Калишем и Переволочной. Вообще Северная война, особенно же кампания 1708 1709 годов, изобилует примерами удачного применения корволантов с русской стороны.
Артиллерия, которая яко движимый арсенал и магазин войск есть, составляла яко бы особливый корпус (артиллерийские чины не совпадали, например, с пехотными либо драгунскими), исключая полковой, составлявший одно целое с пехотой и конницей. Строилась она за полками или в середине фрунта. Прикрытие к ней от пехоты наряжалось исключительно из пикинер (мушкеты считались опасными в пожарном отношении). Прислуге при орудиях и даже пикинерам прикрытия по этой же причине воспрещалось курить. При артиллерии обыкновенно имели свой стан инженерные чины.
Занимая позицию, армия строилась в три линии. Единственный вид каре полковой. Состоял он из 300 вздвоенных рядов (4 шеренги) — по 75 на фас. Развернутый строй был в 4 шеренги.
Штабные и нестроевые чины имели свою особую иерархию — независимую от строевой, что представляло много неудобств (и продержится до Аракчеева). Наконец, характерной чертой Устава является недоверие к единоличным решениям, он предписывает всегда коллегиальное решение — созыв военного совета. Впрочем, Петр отдал здесь дань духу времени, эпохи расцвета гофкригсрата.
Организация и быт Петровской армии
Служба всегда начиналась с нижних чинов. Кандидаты в офицеры поступали рядовыми в один из гвардейских полков — Преображенский или Семеновский. Там, протянув лямку пять-шесть лет, а кто и более (смотря по способности) они получали звание гвардии капрала либо сержанта и переводились в армейские полки, писались в армию — прапорщиками либо подпоручиками. Оба гвардейских полка содержались в двойном против прочих комплекте (4 батальона вместо 2-х) и являлись питомником офицеров для всей армии, своего рода военными училищами, дававшими своим питомцам не только строевую, но и отличную боевую подготовку. На протяжении ста лет сквозь их ряды прошли все те, кто создал великую Россию восемнадцатого века…
В кавалерии роль военного училища играл лейб-регимент, куда недоросли писались драгунами. Сперва, в эпоху Северной войны, это был Санкт-Петербургский драгунский, а с начала 20-х годов Кроншлотский, наименованный с 1730 года Конной Гвардией.
Роль офицеров Гвардии, этих первородных птенцов гнезда Петрова и значение их в стране были весьма велики. Они исполняли не только военную (а подчас и морскую службу), но получали часто ответственные поручения по другим ведомствам, например дипломатического характера, царских курьеров, ревизоров и т. д. Так в обязанности обер-офицеров Гвардии входило присутствие в качестве фискалов на заседаниях Правительствующего Сената и наблюдение за тем, чтоб господа сенаторы не занимались посторонними делами. Вообще петровский офицер, гвардейский в особенности, был мастером на все руки, подобно своему великому Государю, пример которого был на глазах у всех.
Петр Великий понял значение офицера в стране и всячески стремился дать ему привилегированное положение. В табели о рангах при равенстве чинов военные имели преимущество перед гражданскими и придворными. Всех рангов было 14:
I ранг — генерал-фельдмаршал, генерал-адмирал, канцлер;
II — генерал рода оружия{52} (аншеф), адмирал, действительный тайный советник;
III — генерал-поручик, вице-адмирал, тайный советник;
IV — генерал-майор, контр-адмирал, действительный статский советник;
V — бригадир, шаутбенахт, статский советник;
VI — полковник, капитан 1 ранга, коллежский советник;
VII — подполковник, капитан 2 ранга, надворный советник;
VIII — майор, капитан-лейтенант, коллежский асессор;
IX — капитан, лейтенант, титулярный советник;
Х — штабс-капитан, коллежский секретарь;
XI — поручик, корабельный секретарь;
XII — подпоручик, мичман, губернский секретарь;
XIII — прапорщик, провинциальный секретарь;
XIV — коллежский регистратор.
В артиллерии чину прапорщика соответствовало звание штык-юнкера, а между поручиком и капитаном имелся чин капитан-поручика. Производство обер-офицеров в штаб-офицеры и из штаб-офицеров в генералы обуславливалось баллотировкой, и этот порядок, имевший, конечно, свои выгоды, но и большие неудобства, сохранился до самой смерти Петра. Иноземцы, поступая на русскую службу, прикомандировывались к генералам и штаб-офицерам, при которых несли ординарческие обязанности, присматриваясь к службе и овладевая языком. По окончании этого стажа, они получали производство и зачислялись на службу. Оклады иноземцам в среднем были двойные, как и подобает наемникам. К концу царствования Петра I на верхах было около трети общего количества генеральских и штаб-офицерских чинов (в 1726 году в войске из 5 аншефов — 2 иноземца, из 19 генерал-поручиков и генерал-майоров — 8, из 22 бригадиров — 5, из 115 полковников — 82).
