русских вещей именно в Увеке вполне понятно, так как в районе Увека, на противоположном степном берегу Волги, в XIII в. находилась летняя ставка Батыя — Яйлак. Сюда доходили кочевья монголов, здесь впоследствии развился один из крупных центров Золотой Орды.
Подведем некоторые итоги.
Русские вещи начала XIII в. встречены в местах татарских кочевий. Район их распространения лежит южнее района возможных торговых связей Руси с болгарами на Волге (в Увеке нет болгарского слоя, городище относится целиком к татарской эпохе) [1021].
По своему составу вещи относятся к предметам личного обихода русских горожан (преимущественно из Киевского княжества). Встречаются орудия производства киевских ремесленников; изредка попадаются женские украшения (семилопастное височное кольцо) [1022].
Естественно связывать эти факты с захватом пленных татарами-завоевателями. Следуя своей традиционной политике, они уводили в плен ремесленников, уничтожая остальное боеспособное мужское население.
Археологические находки полностью подтверждают показания Плано Карпини, Рашид-эд-дина и Ибн-эль-Асира о захвате городских ремесленников и облекают эти показания в конкретные формы. Важно подчеркнуть роль русских ремесленников в формировании богатых золотоордынских городов XIII–XIV вв., которые лишь потому смогли играть значительную роль в истории Золотой Орды, что в них влилось несколько мощных культурных потоков из Хорезма, Руси и Закавказья. Руками ремесленников этих стран и были созданы «Приволжские Помпеи», удивлявшие современников.
Культура Киевской Руси, будучи раздавлена на своей родной почве, влилась в монгольских ставках в культуру Золотой Орды [1023].
Русские мастера-пленники попадали не только в ставки ханов западного улуса Джучи; их можно было встретить и далеко на восток, в ставке самого великого хана Монголии. Интересен в этом отношении рассказ Плано Карпини. Путешественники выдержали утомительное странствие по азиатским степям и долго голодали, пока не встретили одного русского мастера (около 1246 г.). «И если бы господь не предуготовал нам некоего русского по имени Козьму, бывшего золотых дел мастером (Aurifabram) у императора [Гуюк-хана] и очень им любимого, который оказал нам кое в чем поддержку, мы, как полагаем, умерли бы» [1024].
Плано Карпини видел в ставке хана в Каракоруме многих русских и венгров, с которыми объяснялся по-латыни и по-французски.
Русский ювелир был своего рода гидом Плано Карпини по Каракоруму: «Козьма показал нам и трон императора, который сделан был им раньше, чем тот возсел на престоле, и печать его, изготовленную им [Козьмою], а также разъяснил нам надпись на этой печати» [1025].
Императорский трон, изготовленный русским мастером, находился в пламенно-красном шатре на специальном помосте. Монахи увидали его в первый раз во время приема их Гуюк-ханом: «Трон же был из слоновой кости, изумительно вырезанный; было там также золото, дорогие камни, если мы хорошо помним, и перлы» [1026].
Для того чтобы вызвать восхищение у образованного итальянца эпохи расцвета, нужно было сделать действительно изящную и высокохудожественную вещь. Работа Козьмы получила хорошую и почетную оценку, так как из всего великолепия ханского убранства Плано Карпини выделил только его произведение.
Уловить долю русского влияния в материальной культуре Золотой Орды трудно, так как русское влияние было лишь одним из компонентов того сплава, который называется золотоордынской культурой; трудно, но не безнадежно.
Ранние татарские курганы на Северном Кавказе содержат предметы китайской техники; несколько позднее сюда проникает хорезмийское влияние [1027].
В Средней Азии, в местности Сайрам-Су, близ Чимкента, в 1900 г. был найден большой клад серебряных вещей, изрубленных и положенных в кувшин. Здесь были самые разновременные вещи — от монет X в. до предметов середины XIII в. (по всей вероятности, серебряный лом был предназначен для сплава) [1028].
Среди вещей чимкентского клада есть очень близкие к русским вещам именно XIII в. Таковы дутые бусы с несколькими полусферическими выпуклостями (аналогии в тверском кладе 1906 г. и в ряде других мест), перстни-печати характерной для киевских перстней шестиугольной формы с полустертыми знаками. На одном перстне уцелели русские (или греческие?) буквы II и N. Аналогии среди русского материала очень многочисленны.
Близки к киевским массивные серебряные браслеты и плетеные из многих проволок цепи. Во всех этих вещах чувствуется как бы воспоминание о киевских образцах, так как все они хуже подлинных русских вещей, сделаны небрежней, без того продуманного изящества, которым отличаются вещи киевских и владимирских мастеров XIII в.
Из всего сказанного выше можно сделать один вывод: значительные массы русских ремесленников (и притом лучших) были уведены татарами; вместе с ремесленниками захватывались и средства производства. Дальнейшая их судьба связана с созданием татарской культуры, русские же земли были в значительной степени обескровлены. Заброшенные развалины городов, превратившихся в городища, символизировали тот тяжелый перелом в развитии русской культуры, который произвело татарское нашествие.
По целому ряду производств мы можем проследить падение или даже полное забвение сложной техники, огрубение и опрощение ремесленной промышленности во второй половине XIII в. После монгольского завоевания исчез ряд технических приемов, знакомых Киевской Руси; в археологическом инвентаре исчезло много предметов, обычных для предшествующей эпохи. В инвентаре деревенских курганов XIII–XIV вв. отсутствуют шиферные пряслица, сердоликовые бусы, золото-стеклянные бусы, трехбусенные височные кольца, зерненые бусы, привески, амулеты и некоторые другие вещи. В жилых слоях уже не встречаются стеклянные браслеты, столь частые в домонгольское время.
Приведенный список говорит не столько об упадке деревенского ремесла, сколько об упадке тех отраслей ремесла городского, которые были связаны через рынок с деревней. Татарами были разгромлены какие-то неизвестные нам центры производства зерненых бронзовых и бипирамидальных сердоликовых бус. Первые производились где-то в Среднем Приднепровье, а вторые, может быть, в Смоленской или в Суздальской земле. Судя по широкой области распространения, бусы обоих типов изготовлялись городскими ремесленниками. Выделкой трехбусенных височных колец занимались киевские или переяславские мастера. Может быть, после прекращения притока трехбусенных колец с юга в земле вятичей стали готовить самостоятельные подражания им (митяевские литейные формы) [1029].
Шиферные пряслица выработки овручских мастерских в течение двух столетий были обязательной принадлежностью каждого русского дома. После катастрофы 1240 г. это производство не возродилось, и русская деревня вновь перешла к глиняным пряслицам, как в IX–X вв.
Мастерские стеклянных браслетов находились в Киеве, и с его падением их производство прекратилось совершенно. В таком же положении было, вероятно, и производство многих типов стеклянных бус. Зарождавшаяся в XII–XIII вв. связь города с деревней, широкая торговля некоторых крупных городов с далекой периферией, я, следовательно, и организация массового производства в городах — все это было уничтожено татарами почти повсеместно. Разгромлены были именно те области, где сильнее всего ощущался выход городского ремесла на рынок: Киев и связанные с ним города Приднепровья, Владимир, Рязань и ряд менее значительных городов. Начавшийся в XII в. одновременно и на западе, и на востоке
