Эти истории писались недругами. Однако совершенно точно, что к моменту смерти Ксеркс не был популярен ни в государстве, ни в собственной семье. Греческий историк Ктесий, который провел какое-то время при персидском дворе примерно пятьюдесятью годами позднее, рассказывает, что Ксеркс спал, когда его главный евнух, доверенный человек, руководивший его спальней, позволил персидскому армейскому командиру по имени Артабан (он был хилиархом, то есть командовал тысячей элитных персидских бойцов) войти к царю. Несколькими минутами позднее Ксеркс был мертв. Шел 465 год до н. э..
Когда тело царя было обнаружено, Артабан обвинил в деянии старшего сына Ксеркса, Дария, и обратился к младшему сыну, восемнадцатилетнему сорвиголове Артаксерксу, убеждая его отомстить убийце отца. «Дарий громко кричал, – говорит Ктесий, – он протестовал, что не убивал своего отца, но его приговорили к смерти».13
Это сделало Артаксеркса очевидным наследником, так как средний брат, Гистасп, был назначен сатрапом северной провинции Бактрия и отсутствовал при дворе. Диодор Сицилийский продолжает этот рассказ: как только Артабан остался один на один с новым царем, он отбросил притворство и напал на Артаксеркса. Молодой человек дал отпор, и, хоть и был ранен, смог убить вероломного капитана.14 Как только новость докатилась до Бактрии, Гистасп явился, чтобы попытаться отобрать трон, но Артаксеркс встретился с ним в бою и оказался удачливее. Во время яростной схватки разразилась песчаная буря, и за ее завесой Артаксеркс убил своего второго брата и вышел победителем.15
Как обычно, хаос в царском доме привел к мятежам по всей империи. Самый серьезный разразился в Египте, где новость о смерти Ксеркса убедила одного из выживших сыновей фараона Псамметиха III, Инароса (переступившего теперь уже за средний возраст и живущего в Гелиополисе), образно говоря, вытащить из клозета свое царское наследие. Инарос послал за афинянами, которые были счастливы протянуть ему руку помощи в мятеже и привести в Египет свой флот.16
Эти объединенные партизанские силы потребовали у Артаксеркса одиннадцать лет, чтобы справиться с ними. Когда персидские войска смогли, наконец, захватить Инароса, который вел себя уже больше десяти лет как доблестный египетский Зорро, Артаксеркс приказал распять его.
А в Греции большая часть афинских войск вела свои битвы. Делосскую Лигу нелегко было удерживать вместе, и Афины вдруг обнаружили, что задействуют все больше и больше военных сил против собственного альянса. В 460 году остров Наксос заявил, что больше не хочет принимать участия в Лиге (то есть «следовать афинским приказам»), за чем последовала война: «Он был обязан вернуться [в Лигу] после осады, – пишет Фукидид. – Это был первый случай, когда конфедерация заставляла подчиниться союзный город».17 Однако, данный случай оказался не последним. Другие города Делосской Лиги запротестовали против афинских требований по количеству дани и кораблей, и Афины вновь ответили силой. Они вошли во Фракию; афинский флот атаковал силы города Эгина и захватил шестьдесят кораблей; когда город Мегара, член Пелопоннесской лиги, громко пожаловался на приграничные споры с Коринфом (еще один город Пелопоннеса), афиняне не только пригласили Мегару в Делосскую Лигу, но и помогли мегарцам построить новые защитные стены, а также (уже без всякой просьбы) отправили афинские войска занять город. «Они превратились в нападающих, – заключает Фукидид. – …афиняне не были старыми правителями, добившимися популярности, они устанавливали владычество здесь впервые».18
Казалось, Афины и Спарта поменялись местами; афиняне стали главными задирами Эгейского региона. Делосская Лига все еще называлась Делосской, но стала гораздо больше походить на Афинскую империю.[227] Прекрасный город начинал все больше напоминать крепость. Сын Ксантиппа Перикл, избранный военным командующим, предложил построить стены от Афин до порта Пирей длиной восемь миль, чтобы товары и солдаты могли добираться до воды без угрозы нападения.19 В 457 году началось строительство этой «Длинной стены».
Сразу же после того, как стены были построены, произошла стычка между афинянами и спартанцами. В 457 году спартанская армия вошла в область, называвшуюся Беотия, севернее Аттики, под предлогом, что их пригласили жители города Дорис, расположенного еще дальше на северо-запад. Это не было их единственной мотивацией. «Тайное одобрение было выказано им одной партией в Афинах, – говорит Фукидид, – которая надеялась положить конец правлению демократии и постройке Длинной стены».20
Афиняне тоже вошли в Беотию с 14-тысячным войском. Когда пыль осела, спартанцы заявили о своей победе – и, прежде чем отправиться домой, срубили все фруктовые деревья, какие только смогли найти. Но поскольку афиняне всего через два месяца вновь вернулись в Беотию и объявили область своей, победа спартанцев вряд ли была решительной. На деле силы сторон были более или менее равными. Афины, которые поначалу имели заметное превосходство, потеряли много людей в неудачной кампании в Египте, и баланс сил выровнялся.
В 446 году афиняне предложили мир. Сам договор не сохранился, но замечания различных греческих политиков предполагают, что афиняне ставили условием прекращения войны сохранение за ними ряда земель, которые они захватили на Коринфском перешейке и вдоль берега Пелопоннеса. Оба города согласились не вмешиваться в союзы друг друга. Предполагалось, что эти условия продлятся тридцать лет, и поэтому договор стал известен как Тридцатилетний мир.
Вскоре после этого Геродот покинул Афины. Он посчитал постоянное безумие политиков чуждым себе по духу и предпочел уехать в Фурии, новую общеэллинскую колонию, которая принимала к себе граждан со всей Греции.
Несмотря на столь раздражавшее Геродота безумие, Афины процветали. Военный вождь Перикл, который все больше приобретал популярность как публичный оратор, организовал возведение нового храма Афине на вершине Акрополя. Этот храм, Парфенон, был украшен резными каменными фризами, изображавшими легендарные греческие победы над полулюдьми-кентаврами – символ греческого триумфа над врагами не греческого происхождения. Сорокафутовая сидящая статуя Зевса была вырезана из слоновой кости и установлена в храме в Олимпии, где она стала так известна, что позднее вошла в число семи чудес древнего мира. Философ Сократ проводил свои дни в рассуждениях и нравоучительных речах, привлекая множество последователей, совсем как Будда. Он создал и развил понятную и весьма авторитетную философию, не написав ни единого слова – вся его мудрость дошла до наших дней в записях его учеников.
Но вся эта красота оказалась гнилой изнутри. Ненависть между Афинами и Спартой не исчезла. Тридцатилетний мир продержался лишь четырнадцать лет, а затем рассыпался на куски.
Первое столкновение произошло между Афинами и одним из союзников Спарты, городом Коринф. В 433 году до н. э. коринфская колония под названием Керкира попыталась отсоединиться от коринфского правителя и попросила помощи у Афин.
Сама Керкира формально не принадлежала ни к Пелопоннесской, ни к Делосской Лиге, поэтому афиняне могли ответить на просьбу, не нарушая мира. С другой стороны, так как Керкира была колонией Коринфа, а тот являлся союзником Спарты, последние, несомненно, оказались бы недовольны, если бы Афины выступили против Коринфа.
Афиняне не могли упустить такой шанс ослабить мощь Коринфа. После двух дней публичных дебатов Ассамблея решила послать в Керкиру десять кораблей.21 Она также предупредила командира этого небольшого флота, чтобы он не атаковал, пока коринфяне действительно не высадятся в Керкире или не станут угрожать ее кораблям.22
Коринфские суда, прибыв в месту конфликта, направились напрямую к кораблям, принадлежащим Керкире. Афинский капитан, пытаясь следовать полученным приказам, держался в стороне, пока коринфяне не отрезали корабли Керкиры и не атаковали их. Бой был яростным; по словам Фукидида, коринфяне «рубили людей, оказавшихся в воде, не желая брать пленных».23
Тогда корабли афинян не только присоединились к битве, но послали за подкреплением. Так Афины оказались в состоянии войны с Коринфом, союзником Спарты. Тридцатилетний мир закончился.
Эта морская стычка, битва при Сиботе, стала первой в веренице второстепенных сражений в течение следующих полутора лет. В 431 году этот период вялотекущих боевых действий закончился, когда город Фивы (союзник Спарты) напал на Платеи – город в Беотии, являвшийся местом знаменитой битвы с персами и находящийся теперь под защитой Афин. Это была первая атака, угрожавшая стенам самого города, и Фукидид говорит, что этот «неприкрытый акт войны» окончательно и бесповоротно разрушил договор. «Афины сразу же стали готовиться к войне, – пишет он, – как и Спарта, и ее союзники»[228]. 24
