Дон Хуан Австрийский был незаконнорожденным сыном Карла V от германской дамы по имени Барбара Бломберг. Двадцати шести лет от роду, необыкновенно красивый, прирожденный лидер, он уже отличился в прошлом году, подавив восстание мавров в Испании. Венецианцы выразили свою радость по поводу этого назначения — что неудивительно, так как первоначальный выбор испанского короля, который затем, к счастью, передумал, пал на Джан Андреа Дориа. Они выказали бы гораздо меньше удовлетворения, если бы знали, что Филипп, который подозревал, что отвага юного принца могла возобладать над трезвым рассудком, приказал ему ни в коем случае не вступать в битву без разрешения Дориа.
Хотя явно было слишком поздно соблюсти расписание, оговоренное в соглашении, союзники договорились, что лето 1571 года нельзя терять даром и что войска для кампании первого года соглашения следует собрать в Мессине как можно скорее. К августу все собрались, и дон Хуан составил порядок следования. Он сам, вместе с Веньери Колонной, должен был находиться в центре, с шестью десятью четырьмя галерами. Правым флангом из пятидесяти четырех галер должен был командовать Дориа; левое, из пятидесяти трех галер, было под командованием венецианца Аугустино Барбариго. Кроме того, еще должен был быть небольшой авангард из восьми галер и арьегард из шести, ими командовали соответственно дон Хуан де Кардона и маркиз Санта-Крус. Каждой группе придавалось шесть галеасов (трехмачтовых галер). Галеоны и тяжелые транспортные суда, которые, не имея весел, как галеры, были значительно менее маневренны, должны были образовать отдельный конвой.[260]
Ободренные падением Фамагусты и отбытием в Мессину фактически всего венецианского флота, турки к тому времени в большом количестве вошли в Адриатику; высадки в Корфу и в Далмации вызвали в Венеции растущий страх внезапного вторжения, перед которым город остался почти беззащитным. Однако при приближении объединенного флота турки быстро отступили на свои базы в Греции; они не хотели оказаться запертыми в узком море в окружении врагов. Таким образом, 6 октября турки вышли из Лепанто (современный Навпакт в Патрасском заливе), чтобы встретить приближающихся христиан.
Христиане были настроены решительно. Два дня назад, в Кефалонии, они услышали о падении Фамагусты и, в частности, о гибели Маркантонио Брагадино; их сердца были полны ярости и жажды мщения. В тот самый день, однако, произошел случай, который едва не оказался роковым. Испанский офицер и пара его подчиненных на галере Себастьяно Веньера оскорбили венецианцев, и в последовавшей драке несколько человек были убиты; Веньер, ни с кем не советуясь, по собственной инициативе, повесил виновных на верхушке мачты. Когда об этом было доложено дону Хуану, он впал в ярость и приказал арестовать капитана — команда, которая, будучи исполненной, вполне могла бы расколоть весь флот. К счастью, более благоразумные советы — возможно, данные Колонной — возымели действие, и Хуана убедили отменить приказ; но он никогда не простил Веньера. С тех пор все его сообщения венецианской эскадре были адресованы заместителю командующего.
Два флота встретились на рассвете 7 октября, в миле или двух восточнее от мыса Скрофа, у входа в Патрасский залив. Галеоны еще не прибыли, но дон Хуан был полон решимости сразу вступить в бой с врагом. Только слегка изменив боевой порядок — Барбариго и Дориа получили еще по десять галер каждый, — он выстроил свои корабли и двинулся в атаку. Турки ждали его, их флот, почти равный по силам с флотом союзников, образовывал огромный полумесяц, который простирался от одного берега залива до другого. Адмирал Али-паша командовал центральной эскадрой из восьмидесяти семи галер: на правом фланге был Мехмет Саулак, правитель Александрии, с пятидесятью четырьмя галерами; и слева, напротив Дориа, располагалась шестьдесят одна галера под командой Улуг Али.
Было около половины одиннадцатого, когда сражение началось с северной стороны линии баталии, где левый фланг дона Хуана под командой Барбариго вступил в бой с правым флангом Али-паши, которым командовал Саулак. Битва была жестокой, флагман Барбариго был одновременно атакован пятью турецкими кораблями, которые осыпали его стрелами, одной из которых венецианский адмирал был смертельно ранен в глаз. Его племянник, Марко Контарини, взял командование на себя, но через пять минут он тоже погиб. Тем не менее схватка закончилась полной победой христиан, которые под предводительством Федерико Нани и Марка Кверини в конце концов сумели прижать весь турецкий правый фланг к берегу. Турки покинули свои корабли и попытались спастись бегством в близлежащих холмах, но венецианцы преследовали их и рубили прямо на бегу. Саулак был взят в плен, но он уже был тяжело ранен и не прожил долго.
Теперь очаг битвы сместился в центр, где приблизительно в одиннадцать часов галеры дона Хуана, наступая в строю на одной линии, мощным одновременным натиском атаковали галеры Али-паши, и два флагмана целенаправленно двинулись прямо друг на друга. Они встретились и столкнулись: с каждой стороны от них, вдоль строя, другие галеры повторили этот маневр, одновременно наступая по направлению к центру, пока перестало быть видно море, и люди прыгали и карабкались с корабля на корабль, сражаясь врукопашную мечами, абордажными саблями и ятаганами. Дважды отряды Али-паши из четырехсот отборных янычар шли на абордаж «Реала», флагмана дона Хуана; трижды испанцы атаковали турецкий флагман, последняя атака проходила под прикрытием плотного огня с галеры Колонны, который только что поджег галеру Пертау-паши, заместителя Али. Во время этой третьей атаки Али попало в лоб пушечное ядро. Не успел он упасть, как его голова была отрублена солдатом из Малаги, который насадил ее на пику и размахивал ею, чтобы придать храбрости товарищам. Турецкий адмирал погиб, флагман был захвачен, и турки быстро лишились мужества. Большинство их кораблей было разрушено в свалке; те, кому удалось выбраться, развернулись и спаслись бегством.
Тем временем на юге дела шли не так хорошо. С самого начала наступления, около десяти часов того утра, Джан Андреа Дориа тревожила его позиция. Турецкий левый фланг под командованием Улук Али, который ему противостоял, был длиннее и сильнее — девяносто три корабля против его шестидесяти четырех — и, растянувшись в южном направлении, как затем и произошло, угрожал обойти фланг Дориа. Чтобы избежать этой опасности, генуэзец изменил курс в направлении юго-востока, результатом этого маневра стал постоянно увеличивающийся разрыв между ним и доном Хуаном. Дориа следовало бы подумать получше. Улук Али увидел этот разрыв и немедленно изменил свои планы, повернув к северо-западу с целью прорвать строй христиан и напасть на них с тыла. Следуя этим курсом, он добрался до южной части эскадры дона Хуана, состоявшей из нескольких кораблей мальтийских рыцарей. Мальтийцы сражались доблестно, но против настолько превосходящего противника у них не было ни одного шанса, и они погибли все до последнего. Их флагман был взят на буксир, и Улук Али поднял их захваченное знамя на своем корабле.
К этому времени дон Хуан де Кардона, восемь галер которого находились в резерве, спешил на помощь рыцарям. Когда он подошел, на него обрушились шестнадцать турецких галер. Последовала самая жестокая и самая кровавая схватка за весь этот день. Когда она закончилась, 450 из 500 солдат на галерах Кардоны были убиты или ранены, а сам Кардона был при смерти. На нескольких кораблях, как обнаружилось потом, остались только трупы. Тем временем другие турецкие корабли спешили спастись: второй резерв, которым командовал Санта-Крус и — как только смог вырваться из битвы — сам дон Хуан Австрийский. Улук Али не стал задерживаться дольше, приказал тринадцати из своих галер грести побыстрее и на полной скорости увел их на северо-запад в направлении Санта-Мауры (современный Левкас) и Превезы. Оставшиеся галеры вырвались в другом направлении и вернулись в Лепанто.
Несмотря на смятение и ужасные потери, ставшие результатом трусости, вероломства и полной бездарности Джан Андреа Дориа — множество его коллег после битвы обвинили его во всех просчетах, — битва при Лепанто стала ошеломляющей победой для христиан. Согласно наиболее достоверным оценкам, они потеряли только тринадцать галер — двенадцать утонули и одну захватил враг: турки же лишились 113 и 117 галер. Повреждения были тяжелыми с обеих сторон, что было неизбежно, так как большинство из них сражалось врукопашную; но, хотя потери христиан вряд ли превышали 15 000 человек, турки предположительно потеряли вдвое больше, за исключением тех 8000 человек, которые попали в плен.[261] Кроме того, было захвачено множество трофеев; только на флагмане Али-паши обнаружилось 150 000 цехинов. В заключение приведем самое радостное известие: было освобождено 15 000 христианских галерных рабов. Всеми этими достижениями союзники были обязаны главным образом самому дону Хуану Австрийскому, чье управление большим и разнородным флотом было мастерским и чье блестящее использование огневой мощи оказало продолжительное влияние на развитие приемов войны на море. В будущем исход морских сражений стал решаться больше при помощи артиллерии, чем абордажа. Это, в свою очередь, означало применение больших по размеру и более тяжелых кораблей, которые могли двигаться только под парусом. Битва при Лепанто была последним крупным морским сражением, в котором участвовали весельные галеры, таранившие друг друга носом. Началась эпоха бортовых залпов.
