Марш Наливайко из Белоруссии в Восточную Украину. Поход Наливайко летом 1595 г. в Белоруссию был составной частью его общего плана. Совместно с белорусскими повстанцами он хотел до возвращения польского войска из Молдавии разгромить литовских феодалов. С этим замыслом, очевидно, было связано поручение, возложенное на Лободу: освободить от панской власти Южное Поднепровье, затем двинуться вдоль Днепра на Киев, а оттуда в Белоруссию для соединения с Наливайко. Если бы этот план удался, то повстанцы заняли бы огромную территорию Восточной Украины между Днепром и Днестром и Белоруссию. Однако медлительность и бездеятельность Лободы поставили под угрозу осуществление этого плана.
Положение повстанцев ухудшилось, когда литовские паны, опомнившись после ударов повстанцев, начали под руководством Радзивилла стягивать силы. При таких неблагоприятных обстоятельствах Наливайко шел на Подолию, навстречу коронному гетману. 15 февраля 1596 г. Ст. Жолкевский писал Замойскому, что Наливайко уже приближается к Константинову.
Повстанческое войско насчитывало теперь не более 1,3 тыс. человек. К тому же оно было изнурено тяжелым переходом и не имело необходимых припасов, тогда как в распоряжении Жолкевского находилось свыше 3 тыс. человек отборного войска и сильная артиллерия. Наливайко решил не вступать в бой с коронным гетманом и повел войско на восток, на Поднепровье, где предполагал соединиться с Лободой. Чтобы затруднить врагу преследование, он избрал самый тяжелый, но наиболее короткий путь — через так называемое Дикое Поле. Повстанцы двигались через Острополь на Пиков. Жолкевский с конницей бросился за ними и догнал под Прилукой. Но здесь Наливайко задержал его артиллерийским огнем и вскоре, перейдя Синие Воды, вступил со своими отрядами в Дикое Поле. Жолкевский не решился преследовать повстанцев. Вместо этого он стал «усмирять» край: озверелое панство мстило населению. Одновременно коронный гетман просил у канцлера денег для жолнеров и разрешения на созыв посполитого рушения. Однако, не ожидая ответа, сам издал соответствующий универсал.
В марте 1596 г. отряды Наливайко, испытав голод и холод во время перехода через Дикое Поле, двинулись по направлению к Белой Церкви, возле которой стоял Лобода с довольно большим войском — свыше 3 тыс. человек.
Между тем Жолкевский с большими силами уже приближался к Белой Церкви, отправив к Лободе посланца с предложением отступиться от восставших. Лобода, несмотря на протесты казаков, принял посланца и взял его под свою защиту. Вопреки требованиям повстанцев он не отдавал также приказа штурмовать Белую Церковь, хотя это был важнейший опорный пункт Польши в Восточной Украине. Все это свидетельствовало, по меньшей мере, о его нерешительности.
Получив известие о подходе Наливайко, Лобода, как донес Жолкевскому агент, снял войско с позиций под Белой Церковью и быстро повел его к Триполью. В это время туда уже подходил Шаула (он шел из Белоруссии на соединение с Наливайко). После соединения с Шаулой повстанцы, недовольные действиями Лободы, отстранили его от руководства войском и избрали гетманом Шаулу. Новый гетман немедленно двинулся к Белой Церкви, чтобы успеть соединиться с Наливайко до подхода туда Жолкевского.
Жолкевский, со своей стороны, стремился не допустить объединения повстанцев и еще из Пикова, где собирались его силы, направил в Белую Церковь большой отряд во главе с князем Ружинским. Отряд вступил в Белоцерковский замок как раз перед появлением войска Наливайко, вслед за ним к городу подошел и Шаула. Таким образом, повстанцы успели соединиться. Однако к Белой Церкви уже приближался коронный гетман с войском, намного превышавшим силы повстанцев.
Наливайко и Шаула решили отступить к Днепру, где власть еще находилась в руках повстанцев. Но 23 марта, едва они успели приблизиться к урочищу Острый Камень, их настиг Жолкевский. Повстанцы быстро заняли оборону, окружив свой лагерь возами, поставленными в пять рядов. Польское войско упорно атаковало, пытаясь ворваться в повстанческий лагерь. Бой прекратился только поздней ночью. По словам хрониста Иоахима Бельского, каратели потеряли убитыми и ранеными свыше 300 жолнеров и 60 шляхтичей. На другой день, 24 марта, Жолкевский писал Замойскому: «Было много шансов разорвать их (повстанцев. — Ред.) лагерь, но бог не смилостивился». Серьезные потери понесли и повстанцы. Среди других погиб атаман Сасько, Шауле ядром оторвало руку, был ранен и Наливайко. Той же ночью повстанцы оставили позиции и двинулись к Триполью, а оттуда на Киев. Гетманом вместо тяжело раненого Шаулы был избран Наливайко.
Ослабленные боем, войска Жолкевского не могли сразу же начать преследование повстанцев. Они отошли в Белую Церковь, где стали накапливать силы. В письме канцлеру Замойскому коронный гетман просил прислать подкрепление и напомнить шляхте, в это время съезжавшейся на сейм в Варшаву, чего она может ожидать для себя, если восстание на Украине не будет подавлено. Жолкевский просил не медлить с оказанием помощи, ибо, как подчеркивал он, «вся Украина показачилась», и, кроме того, повстанцы, по слухам, намереваются в случае неудачи «переехать в Москву».
Получив подкрепление, Жолкевский двинулся за повстанцами. По дороге, узнав, что они уже в Киеве и отправляют свои семьи в Переяслав, он приказал преградить им путь в Россию. Тем временем восставшие покинули Киев и двинулись к Переяславу.
Повстанцев, когда они достигли Переяслава, насчитывалось приблизительно 10–12 тыс. человек. Однако боеспособных среди них было не более 3 тыс. Подавляющее большинство составляли раненые, старики, женщины, дети. Все были утомлены и испытывали нехватку продовольствия. Постоянно созывались рады, на которых обсуждалось создавшееся положение, но единодушия не было. Меньшинство выражало готовность сражаться, большинство же предлагало перейти в Россию. В конце концов все повстанцы с семьями и имуществом двинулись на Лубны, откуда до русской границы оставалось около 100 верст. Чтобы перехватить повстанцев, Жолкевский отправил к Лубнам конницу с приказом занять переправу через р. Сулу. Повстанцы успели перейти на левый берег реки, но вслед за ними переправилось и польское войско. Кроме того, отступавшие столкнулись с отрядом Ю. Струся, которому Жолкевский приказал перерезать дорогу в Россию. Повстанцы очутились между двух огней. В таком положении им оставался один выход: сражаться до конца.
Повстанческий лагерь на Солонице. Повстанцы стали лагерем в полумиле от Лубен в урочище Солоница, господствовавшем над окрестностями. С. трех сторон они укрепили лагерь возами, поставленными в четыре-пять рядов, обнесли его рвом и высоким валом. С четвертой стороны к лагерю прилегало непроходимое болото. В нескольких местах лагеря были сооружены срубы, наполненные землей, на которых было поставлено около 30 пушек.
Жолкевский, имевший 5 тыс. одних только жолнеров, не считая шляхетских отрядов и магнатских команд, не сразу, однако, решился на штурм. Ему приходилось, по его собственным словам, иметь дело с людьми отважными, принявшими «в своем положении» решение сражаться насмерть. Враг беспрерывными атаками истощал силы повстанцев, но они мужественно защищались, отбрасывая жолнеров, и предпринимали смелые вылазки.
Наступила знойная пора. В переполненном людьми и животными лагере не хватало продовольствия, воды и кормов. Начался массовый падеж лошадей и скота; разлагавшиеся трупы животных заражали воздух; в лагере вспыхнули болезни. Тяжелым положением повстанцев воспользовалась часть казацкой старшины, группировавшаяся вокруг Лободы и искавшая примирения с панами. Лобода и его сторонники стали склонять казаков к прекращению сопротивления. Тайно от Наливайко и повстанцев Лобода вступил в переговоры с Жолкевским. Впоследствии, злорадствуя, коронный гетман писал: «Наконец-то созрели семена вражды… посеянные [мною] между Лободой, с одной стороны, и Наливайко с его сторонниками — с другой». Узнав о предательстве Лободы, повстанцы казнили его.
Наступил последний акт драмы. Повстанцы отражали приступы и сами нападали на врага, не теряя надежды на подход новых повстанческих отрядов. Действительно, в тылу Жолкевского действовали запорожцы во главе с Подвысоцким. Они даже предприняли попытку пробиться в Лубны на лодках. Когда это не удалось, запорожцы стали разорять шляхетские имения, пытаясь отвлечь хотя бы часть сил Жолкевского от Солоницы. Польские войска, однако, уже готовились к решающему штурму. Из Киева везли пушки, подходили новые шляхетские отряды, сооружались турусы (большие цилиндрические корзины с землей, поставленные на колеса). 25 мая начался обстрел повстанческого лагеря. За два дня погибло 200 повстанцев и еще больше было ранено. Осажденные не могли выходить из лагеря за водой и дровами, а вынуждены были копать колодцы на месте и употреблять непригодную для питья воду. Тут же, в страшной скученности, хоронили мертвых.
