Президиум ВАСХНИЛ заявляет, что работа ВИР неудовлетворительна
Число томов вавиловского дела, которое тайно вели в НКВД, перевалило за пять. 13 декабря 1938 года было заведено новое "Агентурное дело ╧300669". На обложке первого из них крупными буквами было выведено "ГЕНЕТИКА", а среди первых материалов лежала копия докладной записки "О борьбе реакционных ученых против академика Лысенко Т.Д.", составленная и подписанная заместителем наркома внутренних дел, кандидатом в члены ЦК ВКП(б) Б.З.Кобуловым (147). Автор записки подводил итог многолетней слежки за Н.И.Вавиловым, квалифицировал его действия как враждебные советской власти и реакционные, и утверждал, что академики Вавилов и Прянишников "усиленно пытаются дискредитировать Лысенко как ученого" (148). Тем самым органы НКВД настаивали на аресте Вавилова. Казалось, вот-вот они добьются своего, и Вавилов будет убран с дороги Лысенко, а тогда сами собой от страха замолкнут и другие противники и оппоненты Лысенко. Но докладная Кобулова -- заместителя вроде бы всесильного Берия (и тех, кто водил пером Кобулова) -- не привели к такому результату. Санкции на арест сверху не поступило, хотя очевидно, что либо кто-то науськивал кобуловых, либо страна уже так погрязла в беззаконии, что кобуловы уже не могли остановиться в нагнетания истерии борьбы с врагами.
27 ноября 1987 года, выступая с воспоминаниями о своем отце, друге Вавилова, -- Г.С.Зайцеве (том самом ученом, закономерности которого натолкнули Лысенко на проведение работы по влиянию низких температур на растения, см. об этом главу 1), Мария Гаврииловна Зайцева рассказала, что бывала в доме Вавиловых, дружила с детьми Николая Ивановича, и один из рассказанных ею эпизодов ясно показывает, что Вавилов прекрасно осознавал, что в любую минуту его могут арестовать:
"Я вспоминаю, как однажды мы с братом пришли к Олегу [старшему сыну Н.И.Вавилова -- В.С.] ...чтобы повидаться с Николаем Ивановичем. Известно было, что он приедет. Николай Иванович забрал нас всех, и мы отправились в кино. В это время шел "Петр Первый". Мы поехали с ним в кинотеатр "Центральный" ... Мы были уже в последних классах школы...
Мне вспоминается еще одна встреча, в общем уже печальная... Это было время, когда уже сгущались тучи. Я помню, мы приехали к Олегу. /Дома/ был Николай Иванович, потом пришел Сергей Иванович [младший брат Н.И.Вавилова -- В.С.], устроился в бабушкиной комнате на маленьком сундучке. И вот состоялся разговор. Н.И. сказал с горечью, что, садясь в поезд в Ленинграде, он никогда не бывает уверен, что доедет до Москвы. И потом он предупредил нас, детей, чтоб мы были осторожны. Оторвал кусочек бумаги и написал несколько строк по-английски. Смысл их заключался в следующем: "Если вы хотите, чтоб с ваших уст не соскочило ничего лишнего, прежде всего подумайте, о ком вы говорите, кому вы говорите, где и когда..."" (149).
Однако вне семейного круга Вавилов оставался таким же, как всегда, уверенным, спокойным, собранным. Он по-прежнему руководил громадой ВИР'а и Институтом генетики АН СССР, но Лысенко и его подпевалы не оставляли любых попыток опорочить работу Вавилова.
23 мая 1939 года под председательством Президента ВАСХНИЛ Лысенко и временно исполнявшего обязанности вице-президента Лукьяненко (в стенограмме этого заседания, приведенной Медведевым, видимо, имеется ошибка, так как Лукьяненко назван вице-президентом /150/) на заседании Президиума ВАСХНИЛ был заслушан отчет дирекции ВИР. Новые руководители академии устроили докладчику -- Вавилову настоящую обструкцию. Стенограмма этого заседания -- документ, показывающий моральное падение людей, занявших высокие административные посты и призванных развивать науку, а не разрушать её.
После того, как Вавилов начал рассказывать о работах ВИР'а и кратко коснулся разработки научных основ селекции, которая, по его словам, строилась "всецело на основе эволюционного учения Дарвина", после того, как он поведал о значительном числе первоклассных специалистов, воспитанных в ВИР'е, о многогранной и редкой для ВАСХНИЛ тех лет работе, его начали прерывать. И Лысенко, и Лукьяненко стали бомбардировать Николая Ивановича вопросами, не имевшими никакого отношения ни к сегодняшней деятельности самого Вавилова как ученого и как директора ВИР, ни к тем проблемам, которые были подняты в докладе Вавилова.
Смысл вопросов и форма, в которой они задавались (особенно старался Лукьяненко15, буквально домогавшийся побольнее уязвить Вавилова), сводились к одному -- голословно продемонстрировать собравшимся, что деятельность Вавилова носит антимарксистский и антиленинский характер:
"П.П.Лукьяненко: Вы считаете, что центр происхождения человека где-то там, а мы находимся на периферии.
Н.И.Вавилов: Вы неправильно поняли. Я не считаю, а это несомненно, что человечество возникло в Старом свете тогда, когда в Новом свете человека не было. Все данные, которыми располагает наука, говорят о том, что человек пришел в Америку недавно. Человечество возникло в третичном периоде и локализовалось в Южной Азии, Африке, и в отношении человека можно говорить объективно.
П.П.Лукьяненко: Почему Вы говорите о Дарвине, а почему Вы не берете примеры у Маркса и Энгельса?
Н.И.Вавилов: Дарвин работал по вопросам эволюции видов раньше. Энгельс и Маркс высоко ценили Дарвина. Дарвин это не все, но он величайший биолог, доказавший эволюцию организмов.
П.П.Лукьяненко: Получается так, что человек произошел в одном месте, я не верю, чтобы в одном месте произошел.
Н.И.Вавилов: Я Вам уже сказал, что не в одном месте, а в Старом свете, и современная наука, биологическая, дарвинистическая наука говорит о том, что человек появился в Старом свете и лишь 20-25 тысяч лет назад человек появился в Новом свете. До этого периода в Америке человека не было, это хотя и любопытно, но хорошо известно.
П.П.Лукьяненко: Это связано с Вашим взглядом на культурные растения?
Н.И.Вавилов: Моя краткая концепция эволюции культурных растений, моя основная идея, положенная в изучение материалов, заключается в том, что центр происхождения видов растений -- это закон и что один и тот же вид растений в разных местах независимо не возникает, а распространяется по материкам из одной какой-то области.
П.П.Лукьяненко: Вот говорят о картофеле, что его из Америки привезли -- я в это не верю. Вы знаете, что Ленин говорил?
Н.И.Вавилов: Об этом говорят факты и исторические документы. Я с большим удовольствием могу Вам об этом подробнее рассказать.
П.П.Лукьяненко: Я Вам основной вопрос задал, получается так, что если картофель появился в одном месте, то мы должны признать, что...
Т.Д.Лысенко: Картофель бы ввезен в бывшую Россию. Это факт. Против фактов не пойдешь. Но не об этом речь. Речь идет о другом. Прав товарищ Лукьяненко. Речь идет о том, что если картофель образовался в Америке, то значит ли это, что в Москве, Киеве или Харькове он до второго пришествия из старого вида не образуется? Могут ли новые виды пшеницы возникать в Москве, Ленинграде, в любом другом месте? По-моему, могут образовываться. И тогда как рассматривать Вашу идею о центрах происхождения -- в этом дело?..." (152).
Вот так и приходилось Вавилову, вместо того чтобы обсуждать на заседании высшего органа сельскохозяйственной науки СССР, Президиуме ВАСХНИЛ, серьезные научные вопросы, вести полемику с малообразованными людьми, оспаривающими с апломбом элементарные истины.
Когда позже Вавилов говорил об оценке роли приспособлений у растений к определенным условиям внешней среды и вспоминал взгляды на эти вопросы своих учителей -- Геккеля и Бэтсона, Лукьяненко снова его прервал:
"Н.И.Вавилов: ...Когда я учился у Бэтсона -- это был самый крупный ученый, учился я сначала у Геккеля -- дарвиниста, потом у Бэтсона...
П.П.Лукьяненко: Антидарвиниста.
Н.И.Вавилов: Ну нет, я Вам когда-нибудь расскажу о Бэтсоне, наилюбопытнейший, интереснейший был человек.
П.П.Лукьяненко: А нельзя ли Вам поучиться у Маркса? Может быть поспешили, обобщили, а слово не воробей.
Н.И.Вавилов: Вышла недавно книжка Холдейна. Это любопытнейшая фигура, член английской коммунистической партии, крупный генетик, биохимик и философ. Этот Холдейн написал интересную книгу под названием "Марксизм и наука", где попытался...
П.П.Лукьяненко: И его разругали.
Н.И.Вавилов: Конечно, буржуазная пресса его разругала, но он настолько талантлив, что и ругая его, им восхищаются. Он показал, что диалектику нужно применять умеючи. Он говорит, что марксизм применим в изучении эволюции, в истории, там, где сходятся много наук: там, где начинается комплекс, там марксизм может многое предугадать -- так же, как Энгельс предугадал за 50 лет современные открытия. Я должен сказать, что я большой любитель марксистской литературы, не только нашей, но и заграничной. Ведь и там делаются попытки марксистского обоснования.
