Запертые в Капитолии, они не имели возможности драться с противником. С другой стороны, кельтские воины не могли атаковать их снизу. Вероятно, достаточно долгая осада могла уморить осажденных голодом, но кельты не знали, сколько пищи и воды находилось внутри Капитолия. И хотя условия внутри Капитолия становились тяжелыми, обстановка внизу, в городе, вскоре стала такой же непростой. Количество пищи было ограничено, кельты разбили лагерь на равнине, в месте, плохо продуваемом ветрами. Облака пепла и пыли от пожаров горящего Рима тянулись к ним, смешиваясь с болотными низинными миазмами, вызывая лающий кашель и заболевания легких. По-видимому, скученность в лагере привела к болезням. Осаждающие начали умирать десятками, затем сотнями, пока трупов не стало слишком много, чтобы успевать закапывать все; вместо этого живые начали собирать их кучами и сжигать.15
И когда римляне предложили откупиться золотом, если осада с римских стен будет снята, кельты согласились. При этом римлян поддержало предложение помощи из неожиданного источника. Жители Массалии, старой греческой колонии на южном побережье Европы тоже имели столкновение с кочующими кельтами, которые вдруг оказались рядом и встали лагерем у стен их города. Массалийцы откупились от них, и кельты ушли. По словам римского историка Помпея, после этого массалийцы послали послов к усыпальнице в Дельфах поблагодарить Аполлона за избавление: Массалия сохраняла связи с общеэллинскими священными местами родной земли.
Послы отправились в обратный путь, когда услышали новости об осаде Капитолия.16 Они доставили известие в Массалию, где городской глава решил обеспечить будущие добрые отношения с Римом. Массалийцы собрали собственные сокровища, уговорили богатых горожан сделать частные взносы и добавили к римскому выкупу свое золото.
Кельты забрали все и ушли назад на север, где горная прохлада подходила им больше, чем жаркий юг Италийского полуострова. Римляне покинули Капитолий и спешно отстроили город на случай, если враг вернется. Как отмечает Ливий,
«Все работы делались в спешке, и никто не следил, чтобы улицы были прямыми… здания поднимались там, где для них было место. Это объясняет, почему… общая планировка Рима больше похожа на разбросанное поселение, чем на распланированный город».17
Первое разграбление Рима варварами не только легло пятном на имперские амбиции Рима, но и оставило постоянную память в самом облике города.
Сравнительная хронология к главе 66
Глава шестьдесят седьмая
Возвышение Цинь
В Китае между 403 и 325 годами до н. э. государство Инь распадается, и доминирующим оказывается Цинь
После десятилетий бесконечных сражений против соседей, варваров и собственной знати друг с другом северное государство Инь наконец распалось. Его падение Сыма Цянь записывает загадочными выражениями: «В двадцать четвертом году царя Вэй-Ли, – пишет он в год, который можно определить как 403-й до н. э., – Девять Треножников тряслись. Царь назначил Хань, Вэй и Чжао самостоятельными владыками».1
Хань, Вэй и Чжао были тремя враждующими семьями государства Инь, каждая из которых претендовала на часть его территории. Когда они потребовали, чтобы монарх Восточного Чжоу признал их правителями трех вновь выделеных земель, он не имел власти отказать им. Девять трясущихся треножников – очень нехорошая метафора; царь Восточного Чжоу теперь потерял свой авторитет даже в собственных жреческих обязанностях.
Таким образом государство Инь перестало существовать. Реконструкция карты Китая начала IV века до н. э. показывает, что тринадцать государств периода Весен и Осеней стали теперь девятью – с территорией Чжоу, все еще неудобно размещенной в центре. Чу захватило два государства у себя на востоке, почти удвоившись в размерах, Сунь и Ци выжили, как и государство Лу, хотя последнее сократилось в размерах. Три новых государства, Чжао, Вэй и Хань, поделили старую территорию Инь и поглотили старые государства Сю и Чэн, а также старое Вэй; Янь потеряло часть своих западных территорий, но восстановилось за счет распространения на восток вдоль берега.
Но государством, которое оказалось самым крупным победителем, стало Цинь: оно увеличило свои первоначальные размеры по меньшей мере вчетверо. В итоге восточная граница Цинь протянулась от реки Хуанхэ вплоть до Янцзы.
Период Воюющих Царств, начавшийся у этих девяти государств, протекал, как ясно из названия, в постоянных войнах. Утомительно было бы перечислять их все в деталях, но между 403 и 361 годами бесконечные межгосударственные раздоры медленно привели эти девять государств к голоду. К 361 году самые сильные державы на равнине лежали тремя полосами с востока на запад: Ци, Вэй и Цинь. Крупное царство Чу на юге временно было отвлечено на войну с двумя восточными государствами, У и Юэ. Оно собиралось их поглотить, а они, в свою очередь, отчаянно сопротивлялись.
Государство Ци было наиболее благополучным: у него оказались на удивление компетентные правители, которым удалось наладить регулярный сбор налогов, а также установить монополию на соль.2 Государство Вэй было ограничено в военной силе. Цинь на западе имело огромную территорию, но оно было отсталым и далеким от центра власти; гряда высоких гор отделяла его от более старых китайских государств.3 Остальные смотрели на Цинь как на полуварварскую страну. «Властители Центральных государств… обращались с Цинь как с нецивилизованными людьми И и Ди», – комментирует Сыма Цянь.4 Даже через несколько сот лет аристократы из Вэй могли отзываться о Цинь с издевкой. «Они жадные, ненадежные, не знающие политических норм, этикета и честного поведения».5
Ситуация начала меняться в 361 году, когда вельможа по имени Шан Ян прибыл ко двору Цинь, предложив правителю помочь сделать Цинь могущественной страной.
Шан Ян родился в новом государстве Вэй, он был сыном царской наложницы и, таким образом, не имел возможности
стать правителем. Но он считал, что заслуживает права обладать большей властью, чем позволяло его рождение, поэтому, когда на восток дошли известия, что новый владыка Цинь, князь Сяо, разослал приглашения всем умным людям приехать к нему, чтобы сделать Цинь сильнее, он оставил родину и отправился на запад.[231]
На князя Сяо идеи Шан Яна произвели такое впечатление, что он предоставил ему свободу действий в осуществлении любых перемен, какие тот сочтет необходимыми. Шан Ян немедленно стал устанавливать новые законы, введя строгие наказания за измену и кровную месть; даже личные ссоры наказывались законом. Чтобы усилить действие законов, он приказал разделить все населенные пункты Цинь на кварталы; каждый состоял не более чем из десяти дворов, и каждый двор отвечал за извещение о любом нарушении, совершенном другими. Жители Цинь, по словам биографа Шан Яна, «взаимно контролировали друг друга и разделяли наказания друг с другом. Кто бы ни донес, вина делилась пополам».6 Также никому не позволялось спастись от наблюдения чиновников и соседей, исчезнув с глаз, уехав далеко; владельцам постоялых дворов запрещалось предоставлять комнаты путешественникам, если у них нет официального разрешения.
Таким механизмом контроля на местах Шан Ян внедрил в Цинь систему, где положение человека определяется его способностями. Вместо того, чтобы подражать рангам и привилегиям знати других восточных государств, княжество Цинь предпочло превратить свою слабость – отсутствие аристократии и неопределенность наследования – в силу. Титулы отныне давались князем только на основе «военных заслуг», а аристократы, которые не могли воевать, переставали быть аристократами: «Те из царской семьи, кто не имеет военных заслуг, не могут считаться принадлежащими к царскому клану».7 Стремясь доказать, что знатное рождение не дает привилегий, Шан Ян настоял даже на том, чтобы собственный сын князя Гуй-Вэнь был наказан, когда совершил незначительное нарушение нового закона. Похоже, это вызвало тревогу во дворце: в итоге Шан Ян признал, что это плохая идея – налагать уголовное наказание на наследника князя, и вместо этого согласился наказать одного из учителей Гуй-Вэня и опозорить другого (согласно некоторым рассказам, ему отрезали нос).8
Воюющие Царства
Более того, отныне ни одному гражданину Цинь не было позволено уклоняться от выполнения работ, идущих на пользу государства. Что касалось Шан Яна, по его мнению купцы были паразитами, которые продавали товары, сделанные другими людьми, забирая себе часть не заработанной стоимости. «Каждый должен помогать в основных занятиях по возделыванию земли и ткачеству, – пишет о реформах Шан Яна Сыма Цянь, – и лишь тот, кто производит большое количество зерна или шелка, освобождается от труда на общественных работах.
