народом, как отрекаются союзники и теряют присутствие духа самые выдающиеся руководители. В таких условиях ум Поля Рейно, его мужество, его авторитет растрачивались впустую. Он больше уже не мог совладать с бурной лавиной событий. Вести войну, не жалея усилий, или немедленно капитулировать – третьего выхода не было. Будучи не в силах твердо поддержать первое решение, он уступил место Петэну, который целиком и полностью поддержал второе» [1459]. Историк Р. Ремон дает менее эмоциональное, но более понятное с политической точки зрения объяснение отставки главы правительства. По мнению ученого, Рейно покинул свой пост, увидев, что «большинство министров склоняется к открытию переговоров» с немецким руководством; он действовал в рамках парламентской республиканской традиции «уважения мнения большинства», и 16 июня при смене власти «не было и тени государственного переворота»: Петэн законно был назначен главой кабинета, правда, одобрения нижней палаты парламента он не получил, учитывая физическую невозможность быстро созвать депутатов в условиях войны, неразберихи и возникшего правительственного кризиса [1460].
Историки по-разному трактуют и поведение Рейно, который позже будет отказываться от того, что именно он предложил кандидатуру Петэна, и ту роль, которую проект англо-французского союза сыграл в судьбе кабинета Рейно. Е. О. Обичкина вслед за Ж.-Б. Дюрозелем называет его «отчаянной попыткой» спасти франко-британские союзнические отношения и «не дать Франции выйти из войны», высказывая сомнения в серьезности проекта, «который, возможно, служил лишь для того, чтобы поддержать противников перемирия в правительстве и в палате» [1461]. К. К. Парчевский, правовед, журналист, общественный деятель, в 1920 г. эмигрировавший из Советской России и вернувшийся на родину в июне 1941 г., являлся очевидцем происходивших во Франции трагических событий. По его утверждению, большинство политиков летом 1940 г. высказывалось за продолжение борьбы, но военные, вызывая колебания у министров и депутатов, нагнетали обстановку, проект создания союзного государства называли «чушью», предрекая Франции превращение в «великобританский домен» и «утрату всякого признака политической независимости»: нельзя управлять страной из-за моря. Многие министры впали «в состояние полной прострации, лишившись способности что-либо предпринимать и решать» [1462], они «находились в состоянии депрессии и даже отчаянья» [1463]. Итог – отставка Рейно.
Французский историк М. Ферро, рассуждая о причинах падения кабинета Рейно, пишет о «разрушительном эффекте» англо-французского плана объединения двух государств, еще больше ослабившего его позиции. «С трупом не объединяются», – прокомментировал инициативу Монне-де Голля маршал Петэн, убежденный в том, что в течение трех недель Англии «свернут шею, как цыпленку». «Уж лучше нацистское присутствие: по крайней мере мы знаем, чего нам ждать», – заявил министр-пораженец Ж. Ибарнегарэ [1464]. Вместе с правым радикалом К. Шотаном он утверждал, что Англия хочет «проглотить» Францию и «придать ей ранг простого доминиона» [1465]. Многие министры критиковали проект под влиянием распространившейся в обществе англофобии, «вызванной разочарованием в союзнике, который внес столь незначительный вклад в общую оборону» [1466]. Лишь Рейно, министр внутренних дел Мандель и государственный министр Луи Марен твердо выступили в поддержку английского предложения, вызвавшего у остальных министров «вопль негодования» [1467]. По утверждению Ф. Керсоди, «большинство [министров – авт.] рассматривали [Декларацию об учреждении Союза, зачитанную Рейно – авт.] как бесполезную» [1468].
Пришедший к власти 16 июня Петэн имел четкий план действий (немедленное заключение перемирия с Германией), основанный на убеждении, что следует во что бы то ни стало покончить с «плохо начатой войной», освободиться от «пагубного со всех точек зрения союза с Великобританией и политически признать поражение» [1469]. «После Седана и падения Парижа, – вспоминал де Голль, – по мнению Петэна, следовало кончить войну, заключать перемирие и в случае необходимости расправиться с Коммуной, как в свое время в подобных же обстоятельствах расправился с ней Тьер. Для старого маршала такие факторы, как мировой характер войны, возможность использования заморских территорий, идеологические последствия победы Гитлера, не имели никакого значения. Такие моменты он не имел обыкновения принимать в расчет» [1470].
Маршал не сомневался, что на прекращении военных действий следует настаивать политической власти, то есть правительству, обязанному остаться во Франции, «стать гарантом сохранения гражданского общества» и избавить армию, ее высшее командование от «подписания капитуляции, которая может поставить под вопрос военный престиж вооруженных сил внутри страны». К тому же, военные считали, что не они, а «гражданская власть, несет ответственность за поражение и именно она должна отвечать за последствия, подписав перемирие, которое будет исходить от правительства». Генерал Вейган настаивал на том, что он стал главнокомандующим в тот момент, «когда все было потеряно», и отказывался возложить всю вину за падение Франции на армию [1471]. Его поддерживал Петэн, призывавший «сохранить восхищение нашего народа армией, которая является материальным и моральным оплотом страны». Французский историк Ж.-П. Азема справедливо указывает, что подобная позиция французских военных «шла вразрез с главным пунктом республиканской традиции: армия вследствие поражения ее генералов диктовала свои условия гражданской власти» [1472]. К тому же, подчеркивает Р. Ремон, «никто не сомневался, что вскоре перемирие [к которому так стремились лидеры лагеря пораженцев – авт.] будет заменено миром. Маршал считал, что он сможет обеспечить такое перемирие, которое не затронет честь Франции» [1473].
Буквально через несколько часов после создания своего кабинета, список членов которого он извлек из кармана тут же после отставки П. Рейно, Петэн провел первое заседание правительства. В него вошли активные пораженцы правых взглядов М. Вейган, П. Бодуэн, К. Шотан, Л.-О. Фроссар, но также радикалы и два социалиста [1474]. Через неделю Петэн назначил своим заместителем П. Лаваля, сторонника капитуляции Франции и сотрудничества с немцами [1475]. По словам Р. Ремона, Лаваль видел свою главную задачу в том, чтобы «зарезервировать. стране приемлемое место в новой Европе, в которой станет доминировать национал-социалистический Рейх» [1476]. Петэн, действуя в логике традиционной войны коалиций, также рассчитывал прочно утвердить Францию среди союзников нацистской Германии, благодаря чему ей будут предоставлены привилегии в переговорах, которые подведут итог европейской войне, очевидно, близкой к завершению. Лидеры пораженцев старались вписать свою Францию в «новый порядок», который Гитлер методично устанавливал в побежденной им Европе.
Правительство Петэна, сформированное 16 июня 1940 г.
Источник: Narodowe Archiwum Cyfrowe
16 июня, ближе к полуночи, на первом собрании нового кабинета министров Петэн зачитал, а затем направил через посольство в Испании руководству Третьего Рейха просьбу «прекратить военные действия и сообщить условия мира». 17 июня теперь уже германское правительство через Мадрид уведомило маршала Петэна о том, что Франция получит ответ на просьбу о перемирии только после встречи Гитлера и Муссолини. На следующий день нацистский лидер «издал приказ по войскам, в котором сообщал, что
