Вчера звонил в город. Получена телеграмма о том, что мне из Москвы высланы пропуск ГлавПУРККА и удостоверение и что до получения оных Политуправлению фронта дано указание продлить мне старые. Спасибо Кириллу Панкратьевичу Кулику, это уже сделано…
Предстоящие операции меня захватывают, настроение бодрое, хорошее, я полон энергии, хочется сделать все от меня зависящее как можно лучше!..
Вечер
Был у полковника С-а[53]. Объяснил ему все свои рабочие намерения, просил содействия. Все это он мне обещал, но… «потом, когда будет команда о том, что военные корреспонденты могут приступить к работе».
А пока:
– Получено указание: ни один корреспондент не должен пока здесь находиться!
Словам, очень вежливо, по-товарищески, но определенно дал мне понять, что никто из корреспондентов теперь не будет сюда допущен, и что мне следует уехать отсюда до тех пор, «пока мы не позовем вас сами!..»
Это – приказ. И я должен его исполнить. Жаль! Но, в конце концов, в глубине души, я согласен с таким приказом: корреспонденты бывают и болтливые! А военная тайна должна быть соблюдена!
Решил немедленно ехать отсюда[54] в Ленинград, чтоб добиться приема у Кулика и получить от него необходимые указания.
Спецвоенкоры стремятся вперед.12 января. Ленинград
Через полчаса после того разговора (приказание, оказывается, исходит от А. А. Жданова) я сидел в грузовике АХО, ехавшем на базу за тарой для капусты, а оттуда в Ленинград на овощекомбинат. Здесь – мои звонки в Смольный, добиваюсь Кулика, его нет. Вчера утром он обещал назначить совещание военных корреспондентов на сегодня. В 19 часов 30 минут приедет для этого в ДКА.
К назначенному часу я был в ДКА, но «Кулик уехал на фронт, вернется завтра».
Сегодня, знаю, «там» – началось! Началось широко! И воздушные тревоги в городе поэтому усиленные. А я все еще здесь!.. Кулику, конечно, сейчас не до нас, понятно! Поеду завтра в Смольный, а оттуда прямо на фронт, думаю, – теперь уже нет оснований для «неприсутствия» военных корреспондентов на фронте!..
Учащенно грохочут зенитки.
К вечеру выяснилось: Военный совет разрешил выехать на фронт только военным корреспондентам фронтовой газеты «На страже Родины», и девять человек из этой газеты немедленно выехали[55]. Все корреспонденты центральной прессы и все писатели пока в городе, запрещение для них не снято. На днях со всем соблюдением военной тайны уехал на Волховский фронт только А. Прокофьев. Тихонову Кулик оказал: группе писателей быть наготове, команда будет дана в нужный момент.
Из писателей сейчас на фронте есть несколько человек: например, А. Дымшиц, который со своей «говорильной машиной» на переднем крае должен «агитировать» немцев в радиорупор; К. Ванин, работающий в газете 67-й армии; М. Дуди» – у ханковцев, сотрудники газет тех дивизий, которые принимают участие в бою, да два-три человека, занимающих в частях командные должности… Но они все, во всяком случае, останутся там до конца событий, все не будут, не могут пока корреспондировать ни в центральную печать, пи даже во фронтовую.
Вчера сообщение «В последний час» было исключительно радостным: взяты Минеральные Воды, Кисловодск, Георгиевск, Буденовск и ряд других пунктов. Это колоссальный успех! «Хочется жить и работать больше!» – сказала служащая Политуправления, услышав сообщение. В таком настроении все, весь город и, конечно, вся страна!
А у нас? Даже не верится, что началось и у нас! Как волнующе ожидание!
13 января. Полдень
Жду в Смольном подписи на пропуске ПУРККА: «Через полчаса приедет Кулик и подпишет!..»
А ночью мне звонил спецвоенкор «Комсомольской лравды» Р. Июльский, предлагал место в своей машине, чтоб ехать вместе в два часа дня. Успею ли? Да и каковы будут указания Кулика?
В городе все обычно, тихо, мороз небольшой, и странно думать об этой тишине и о том, что сейчас уже идет начавшийся вчера решительный бой за Ленинград, за освобождение его от кольца блокады! Это волнует, думаешь только об этом!
Вчера я звонил Маханову, тот сказал, что волноваться и торопиться не следует – все будет разрешено в свое время, написать обо всем я еще успею. Ну хорошо, – не писать сейчас, но находиться в частях, чтобы пока своими глазами наблюдать все? Ведь вся страна, весь мир узнают подробности боев только из наших корреспонденций и очерков, а нас, спецкоров центральной прессы, всего шесть-семь человек!
… И все же представление о происходящих событиях, хоть и приблизительное, я уже получил. Впрочем, полная ясность мало у кого есть! Положение мне рисуется примерно так: участок Невы от Шлиссельбурга до Дубровки форсирован. Знаю, какими дивизиями. Взяты в первый же день, с ходу, Марьино и Пильня Мельница, мы приближаемся к поселкам No 1 и No 2 и к Шлиссельбургу. Движение затруднено тем, что наши танки не могут взобраться на крутой, намеренно обледененный немцами берег Невы. Сложнее обстоит дело на правом фланге (наступления, против 8-й ГЭС, которая не взята. Этот участок брала гвардейская дивизия Краснова, Неву она прошла, заняла три линии траншей, тут подверглась бешеному огню немецкой артиллерии, корректируемой с 8-й ГЭС, которую долбят и наши самолеты и наша артиллерия. Дивизия понесла большие потери, но держится. Совершенно достоверно, что случаев дезертирства, малодушия даже в самый разгар вражеского огня не было ни одного! Так же и в соседних дивизиях!
Велики потери у немцев. Наиболее яростное сопротивление оказывает много раз пополненная 170-я немецкая «гренадерская» дивизия, бравшая Одессу, Севастополь, Керчь и печально прославившаяся своими зверствами.
О движении Волховского фронта не имею сведений.
О начавшемся на нашем фронте наступлении население Ленинграда еще ничего не знает. Это держится в строгой тайне ото всех. Многие знают только, что «вот-вот должно начаться!» Не ведают об этом и писатели оперативной группы – ни Лихарев, ни Федоров, ни другие. Спрашивают меня, что известно мне, а я не имею права никому ничего говорить. Вот наступит час – и как радостно будет всем с гордостью все рассказывать!
3 часа дня
….Пропуск подписан, сижу в машине с Июльским, шофер включил мотор, – выезжаем на фронт!
ПРОРЫВ БЛОКАДЫ
ПОДГОТОВКА.
НАЧАЛО.
ЧЕРЕЗ НЕВУ.
ДИВИЗИЯ Н П. СИМОНЯКА.
ВЫСОТА ПРЕОБРАЖЕНСКАЯ.
ВЗЯТИЕ ШЛИССЕЛЬБУРГА.
ПРОРЫВ УДАЛСЯ.
ВСТРЕЧА.
В ШЛИССЕЛЬБУРГЕ.
КРЕПОСТЬ ОРЕШЕК.
(67-я армия. 12-18 января 1943 года)
Подготовка12 декабря командование Ленинградского и Волховского фронтов, выполняя директиву Ставки от 8 декабря, поставило задачу армиям, действовавшим на обеих сторонах Синявинского выступа немцев: подготовиться к ответственнейшей операции по прорыву блокады. Со стороны Волховского фронта, которым командовал генерал армии К. А. Мерецков, врагу противостояла на участке от Липок (на берегу Ладожского озера) до Гайтолова (до правого фланга 8-й армии) 2-я Ударная армия под командованием генерал-лейтенанта В. 3. Романовского. При ней находился заместитель командующего фронтом генерал И. И. Федюнинский, персонально ответственный за успех наступления с этой стороны. Частью сил, с левого фланга 2-й Ударной, должна была действовать 8-я армия генерала Ф. Н. Старикова.
С ленинградской стороны на левый берег Невы предстояло наступать 67-й армии. Этой армией командовал генерал-майор М. П. Духанов под руководством командующего Ленфронтом генерал-полковника Л. А. Говорова, который начал разрабатывать план прорыва еще в октябре. В числе представителей Ставки был приехавший в части 67-й армии К. Е. Ворошилов.
В подготовку операции был вложен весь опыт предшествовавших боев. Непрерывным потоком прибывали из-за Ладожского озера пополнения – 123-я, 142-я, 138-я и 102-я стрелковые бригады и другие части. Навигация во льдах все еще продолжалась – корабли Ладожской военной флотилии с величайшими трудностями проводили караваны барж и других судов. Последний караван пересек Ладогу 13 января – на следующий день после начала боевых действий. Одновременно, как я уже упоминал, начиная с 24 декабря по открывшейся ледовой трассе двигались сотни автомашин.
Армии Ленинградского и Волховского фронтов, укомплектованные новыми пополнениями, насыщенные инженерными частями, танками, сухопутной и морской артиллерией, обеспеченные мощной поддержкой авиации, тщательно провели разнообразные тактические учения. Соединения 67-й армии, например, на Токсовских и других озерах Карельского перешейка во всех подробностях имитировали ту обстановку, какая встретится им при зимнем штурме Невы, и в учениях пользовались всеми необходимыми для того средствами. Левый берег Невы, возвышающийся над рекой местами до двенадцати метров, не только укреп генный всеми видами инженерных сооружений, но и искусственно обледененный немцами, был изучен в мельчайших подробностях.
