Зимой 1919/1920 годов Троцкий выдвинул грандиозную программу «милитаризации труда», в соответствии с которой солдаты должны были заняться производительным трудом, а гражданские рабочие — подчиниться военной дисциплине. Эта идея, возрождавшая печально известные «военные поселения», учрежденные за сто лет до этого Александром I и Аракчеевым, была встречена скептически и враждебно. Но Троцкий упорствовал и не давал себя разубедить. Окрыленный своим триумфом на фронтах гражданской войны, преисполненный ощущением собственной значимости, стремящийся к новым лаврам, он утверждал, что экономические проблемы России можно решить только теми же грубыми силовыми методами, используя которые Красная Армия разгромила внешнего врага. 16 декабря 1919 года он набросал «Тезисы» для Центрального Комитета136. В них он доказывал, что на штурм хозяйственных проблем надо бросить армии рабочих, слепо подчиняющихся дисциплине. Трудовые ресурсы страны следует организовать по военному образцу. Уклонение от обязанностей (отказ от порученной работы, прогулы, пьянство на производстве и т.д.) надлежит рассматривать как преступление, отдавая виновных под трибунал. Далее Троцкий предлагал не демобилизовывать части Красной Армии, не нужные более для ведения боевых действий, а преобразовать их в трудармии. «Тезисы» Троцкого не были предназначены для публикации, но Бухарин, главный редактор «Правды», все-таки их напечатал, — то ли по недосмотру (как утверждал он сам), то ли умышленно (как считали другие). Как бы то ни было, они появились в «Правде» 22 января 1920 года и вызвали бурю протеста. Одним из наиболее часто встречавшихся в откликах был термин «аракчеевщина».
Ленину пришлось уступить, ибо надо было как-то остановить процесс распада хозяйства страны. 27 декабря 1919 года он дал согласие на создание комиссии по трудовой повинности, председателем которой был назначен Троцкий, остававшийся на посту наркомвоенмора. Предусмотренные программой Троцкого мероприятия шли по двум направлениям:
1. Армейские подразделения, не нужные более на фронте, не подвергались демобилизации, а преобразовывались в трудовые армии, перед которыми ставились такие задачи, как ремонт железнодорожного полотна, перевозка топлива, наладка сельскохозяйственной техники. Первым такую трансформацию предстояло пройти Третьему армейскому корпусу, сражавшемуся на Урале. За ним должны были последовать другие. В марте 1921 года четвертая часть Красной Армии была занята в строительстве и на транспорте.
2. Одновременно среди рабочих и крестьян устанавливалась военная дисциплина. На IX партийном съезде (1920 г.), где эта политика вызвала сильное сопротивление, Троцкий настаивал, что государство должно иметь возможность свободно распоряжаться трудовыми ресурсами, направляя их туда, где они необходимы, без учета пожеланий самих рабочих, — как это делается в армии. По запросам предприятий наркомтруд должен был приписывать к ним «мобилизованную» рабочую силу. Как писал в 1922 году один из чиновников этого комиссариата, вспоминая этот эксперимент, «мы поставляли рабочую силу в соответствии с планом и, следовательно, без учета индивидуальных особенностей рабочих или их желания заниматься тем или иным делом»137.
Но ни трудовые армии, ни военизированное производство не оправдали возлагавшихся на них надежд. Производительность труда солдат оказалась гораздо ниже, чем производительность подготовленных гражданских специалистов. Кроме того, солдаты толпами дезертировали с трудового фронта. Правительство столкнулось с непреодолимыми техническими проблемами, пытаясь решать задачи управления, питания и перевозки военизированной рабочей силы. В результате пришлось отказаться от замыслов использования рабского труда, к которым вернулись позднее Сталин и Гитлер. 12 октября 1921 года была отменена мобилизация в промышленности, а месяц спустя — распущены трудовые армии138.
Этот эксперимент дискредитировал Троцкого и ослабил его позиции как потенциального преемника Ленина, — и не только потому, что эксперимент провалился, но также и по той причине, что он дал основание для обвинений Троцкого в «бонапартизме». В самом деле, если бы удалось осуществить . милитаризацию хозяйственной жизни России, то офицеры, подчиненные Троцкому, получили бы громадную власть и в гражданской сфере. «Троцкизм» как ругательный термин впервые возник и получил хождение в 1920 году в связи с этими неудачными начинаниями139.
* * *
В условиях режима, основанного на принудительном труде, конечно, не было места для свободных профсоюзов. Находились и логические аргументы, объяснявшие необходимость запрещения таких союзов: ведь в «рабочем» государстве интересы рабочих по определению не могут расходиться с интересами работодателей. Как сформулировал это однажды Троцкий, русский рабочий «не просто торгуется с советским государством» — нет, он повинен государству, всесторонне подчинен ему, ибо это — его государство»140. Следовательно, подчиняясь государству, рабочий подчиняется самому себе, — даже если ему кажется, что это не так. Были также практические причины, не позволявшие относиться к профсоюзам терпимо: их деятельность была несовместима с централизованным планированием. В общем, большевикам не пришлось долго размышлять, прежде чем лишить независимости две главные организации российских рабочих — фабричные комитеты и профсоюзы.
Напомним, что сразу после февральской революции фабричные комитеты получили влияние и распространились, при поддержке большевиков, по всей России в качестве органов рабочего контроля. В условиях нараставшей анархии развитие фабричных комитетов наносило ущерб профсоюзам, организованным по отраслям в национальных масштабах, поскольку рабочие находили больше точек соприкосновения со своими товарищами, трудившимися на том же предприятии, чем с рабочими одной с ними специальности, но занятыми где-то в других местах. Под влиянием синдикалистских идей фабричные комитеты приобрели ярко выраженную левую ориентацию и осенью 1917 года стали одним из главных источников политической силы большевиков.
Но стоило большевикам получить власть, и эти комитеты сделались им не нужны. Преследуя корыстные интересы и рассматривая предприятия как свою собственность, фабричные комитеты вмешивались в решение производственных вопросов и противодействовали экономическому планированию. В первые недели после Октябрьского переворота большевики, еще не утвердившись как следует в своей власти, продолжали с ними заигрывать. Декретом от 27 ноября 1917 года на всех предприятиях, где числилось не менее пяти человек, учреждались рабочие комитеты. Они получали доступ к учетной документации и должны были контролировать процесс производства, определять минимальную выработку и устанавливать цены на продукцию141. Это был чистый и неприкрытый синдикализм. Однако Ленин не более стремился отдать управление производством в руки рабочих, чем предоставить землю крестьянам, командование армией — солдатам или независимость — национальным меньшинствам. Все это были лишь средства, служившие единственной цели — завоеванию власти. Поэтому в декрет о фабричных комитетах он включил два пункта, на которые в то время почти никто не обратил внимания, но которые фактически давали правительству право его аннулировать. В одном из них было сказано, что решения выборных представителей рабочих и служащих, будучи обязательными для владельцев предприятий, вместе с тем «могут быть отменяемы... профессиональными союзами и съездами». В другом утверждалось, что на предприятиях, имеющих «общегосударственное значение» — то есть работающих на оборону или связанных с производством продуктов» «необходимых для существования массы населения», — рабочие комитеты несут ответственность перед государством за «строжайший порядок, дисциплину и охрану имущества». Как заметил один историк, эти туманные пункты привели вскоре к тому, что весь декрет о рабочем контроле «не стоил и бумаги, на которой он был написан»142.
Со временем фабричные комитеты были поставлены под контроль бюрократии и полностью выхолощены. В соответствии с декретом о рабочем контроле каждый фабричный комитет должен был представлять отчеты о своей деятельности в местный Совет рабочего контроля, который был, в свою очередь, подчинен Всероссийскому совету рабочего контроля. Руководители этих вышестоящих органов получали установки от Коммунистической партии и были обязаны выполнять все ее распоряжения143. Эта бюрократическая надстройка не давала фабричным комитетам возможности создать собственную, независимую от государства организацию. При учреждении в декабре 1917 года Высшего совета народного хозяйства он был наделен властью над всеми существовавшими тогда хозяйственными органами, включая и Всероссийский совет рабочего контроля.
