Смирнова не было, и Борис Комиссаров выступил как заместитель председателя ВПК.
– Программа не согласована ни с генеральным заказчиком – Министерством обороны, ни с Академией наук. Я не понимаю, зачем вам на синхронно-солнечную орбиту надо обязательно выводить 25 тонн? Самый тяжелый разведчик у нас не тянет выше 12 тонн.
Американцы планируют модули не более 14 тонн. Никакие 30 тонн сегодня для Минобороны не требуются. Опозорились, прямо надо сказать, с H1, теперь предлагаете новую авантюру с РЛА. Космос космосом, но ходить надо по земле. Живите общими трудами и заботами, не отрывайтесь от реальных возможностей. В плане модернизации лунных проектов предлагалась стыковка с помощью двух носителей H1 на орбите. Теперь генеральный конструктор предлагает эту стыковку проделать на земле и создать новый носитель стартовой массой в 6000 тонн, то есть это два H1! Одобрить такой проект будет ошибкой. На старт H1 молиться надо. Один разрушили аварией, восстановили, а теперь что, своими руками будем ломать? Кто на себя возьмет такую смелость? По товарной ценности в нашей отрасли рубль эквивалентен доллару. Вот я хотел бы посмотреть на американского президента, если бы он вышел к конгрессменам и между прочим сказал, что 4 миллиарда долларов на носитель надо списать в убыток, а НАСА необходимо выделить 12,5 миллиардов долларов для нового носителя, неизвестно зачем. Весь мир бы потешался. У нас за такую самодеятельность даже выговор никому не грозит.
Слово взял Иван Сербии.
– Обсуждение показало, что проработка программы находится не на том уровне, когда можно принимать решения. Времени у нас мало. Мы должны решить, как задействовать с максимальной пользой 70 тысяч человек, не просто безликую массу, а специалистов высокой квалификации. Программа предварительно оценена в 12 с лишним миллиардов рублей. Но таких денег у нас просто нет. Да и если бы были, то освоить их очень трудно. Совет главных конструкторов собирать пока не следует. Надо чтобы были сравнительные данные по затратам на каждое направление, а не одна устрашающая сумма только по РЛА. По многоразовой системе сейчас появилось много энтузиастов. Это хорошо. Но вторая ступень – это самолет. И без МАПа с этой работой вы не справитесь. И нельзя допускать такой распущенности, что «Алмаз» и ДОС идут в параллель. Ни вы, ни Челомей – не частные фирмы, где каждый может «что хочу, то и ворочу». С этим кончать пора. Такой крупный план должен быть тщательно проработан со смежниками. Без них вы ничего не сделаете. А им тоже свои экспериментальные базы надо развивать. Этого вы в расходах не учитывали.
Совещание пора было сворачивать. Устинов это понял и предложил Глушко ответить на основные критические замечания.
Глушко встрепенулся, и я увидел в нем не спокойного докладчика, а собранного бойца на ринге, который после нокдауна снова перешел в решительную атаку.
– Мы докладывали сегодня незавершенную программу. Вы присутствуете в процессе поиска. Мы знакомили вас с тем состоянием, в котором находимся. Действительно, мы обязаны сравнивать и доказывать оптимальность предложений. У меня были две встречи с военными. Долго говорили, просили их помощи в разработке планов. В частности, генерал Карась обещал до 15 августа прислать нам все пожелания. Минобороны горячо поддерживает модульность станции и полезный груз 30 тонн. Со смежниками и соискателями мы в постоянном контакте.
Теперь о выступлении Бармина, который так яростно защищал H1, а из новых работ предложил ограничиться только многоразовой системой.
Я утверждаю, что H1 возит воздух. Сравните его весовые характеристики с «Сатурном-5». Сухой вес единицы объема первой ступени H1 в два с половиной раза хуже «Сатурна-5», второй ступени хуже в пять раз и третьей – в три с половиной раза. Это при почти равных объемах самих ступеней. Я не хотел упоминать об ошибках, которые допущены в газодинамике. Да будет вам известно, что только за счет перепада давления под днищем первой ступени мы теряем более 750 тонн. Чтобы компенсировать такую потерю, надо бы еще пять двигателей поставить. Ты что хочешь, Владимир Павлович, чтобы еще раз твой старт разрушили? Давайте лучше будем на него молиться, как тут сегодня предложили. Так нужен ли нам носитель, который возит воздух, да еще на негодных двигателях? Что касается выступления Бармина по поводу лунной базы, я согласен с тем, чтобы строительство «Барминграда» было переведено в разряд НИРов. Но создавать первую базу на Луне для первых трех-пяти человек на две-три недели – это наше дело. И мы готовы к такой работе. Владимир Павлович здесь нас пугал, что на Луне нет магнитного поля и это очень опасно для психики человека. Подобные выступления показывают, что психические сдвиги бывают на Земле и при наличии магнитного поля.
Глушко нанес Бармину «удар ниже пояса», но никто из высоких судей его не прервал.
Он продолжал говорить быстро и даже страстно, что с ним на моей памяти происходило очень редко.
– Мы покажем, какие нужны веса носителей на Земле, чтобы на Луне действовала база для трех или четырех человек. Нужны не только скафандры. Нужна кубатура. Нужно специальное оборудование, которое мы должны предварительно испытать и отработать на ПОСе. Подчеркиваю, на постоянной, а не на долговременной, орбитальной станции. Для создания ПОСа также необходим новый носитель. УР-500К с его 18-20 тоннами недостаточно. Минимум 30 тонн полезного груза для начала. И это наша задача, которую нельзя хоронить в долговременных научно-исследовательских работах. Это первоочередная опытно-конструкторская работа, если хотите, вместо МКБС.
Я сожалею, что не всем понятна идея сверхтяжелой ракеты-носителя. Мы такой носитель не делаем – он сам получается, мы его складываем из модулей, которые уже были отработаны на более легких ракетах. Шесть модулей составляют первую ступень. Вторая ступень – один кислородно-водородный блок, унифицированный для всего семейства носителей. Это и есть унификация и модульность, о которой сегодня так горячо говорилось. И от водорода мы не открещиваемся. Но пока его нет, будем пользоваться циклином.
Да, создание таких носителей будет стоить больших денег. Но на унификации мы много выигрываем.
Не следует бояться, что будут «гулять» заводы. Мы будем планировать работу так, чтобы нигде на производстве не было простоя, чтобы каждый год в космос летали люди.
Сейчас уже работаем над кораблем 7К-С в транспортном варианте. Там новая и гораздо более совершенная система управления. Черток не успел сказать о главной особенности. На 7К-С он должен получить опыт управления с помощью бортовых вычислительных машин. Пока мы в этом отстаем от американцев. Начнем с беспилотных кораблей. Ключарев должен осваивать новый стыковочный андрогинный агрегат. Мы используем его при стыковке с американцами, а потом поставим на 7К-С и ДОСы. Такие корабли полностью загрузят Ключарева. ДОС №5 -загрузка для ЗИХа, и я бы голосовал за №6, если на ЗИХе будет брешь в производстве. «Прогресс» сразу может приступать к освоению технологии производства баков шестиметрового диаметра. Работы действительно всем нам и смежникам выше головы. Но другого пути обогнать американцев я не вижу. Мы имеем возможности, которые пока не расскрыли и не использовали. Вы застали нас в самый разгар оптимизации программ. Согласен отложить Совет главных недели на две, но не более. Надо быстрее поднять всю кооперацию. Сил у нас много.
К концу речи Глушко был возбужден и покраснел как после бани. Он достал платок, вытер выступившие на лоб капельки пота, но не садился, собираясь с мыслями, видимо, для продолжения речи.
Устинов, воспользовавшись паузой, решил, что пора свертывать затянувшееся совещание. Он понял, что новой интересной информации не получит, а втягиваться в споры между главными конструкторами ему не пристало. Он сказал:
– Спасибо, Валентин Петрович! Я очень доволен, что сегодня мы собрались в таком составе и немного просветили друг друга. Вы не успели, да и не могли все сказать. Я тоже не могу окончательно высказать все. Много нового, и о многом следует серьезно подумать.
Но есть задачи уже совершенно определенные, которые вы обязаны решать в ближайший год. Я имею в виду в первую очередь «Союз» – «Аполлон». Боже упаси, чтобы мы опозорились перед мировой общественностью. Я прошу, Валентин Петрович, тебя лично взять в свои руки контроль над этой работой. Эта работа должна быть сделана блестяще. В США произошли перемены. Новый президент заявил, что он в космосе будет продолжать линию своего предшественника. Наша работа будет американцами пристально изучаться и рассматриваться буквально, как под микроскопом. Вы должны прочно удерживать технические и идеологические позиции в своих руках.
Американцы уже нас запрашивают: «А как дальше быть?» Мы от ответа на этот вопрос долго не сможем уклоняться. Мы ответим: «Используем „Союз“. Получается не очень здорово. Мы, таким образом, теряем инициативу, вернее, сами ее отдаем. Они же со своих спутников все проглядывают, просматривают, изучают, анализируют. Наши боевые комплексы они знают лучше нас. На наших полигонах и позициях каждый старт, каждая дорога, каждое здание – под контролем из космоса. Договорились о стыковке „Союза“ с „Аполлоном“. Ну, раз, может быть, два, состыкуемся. Пошумим и там, и тут. А дальше? Где ваши предложения? У нас нет движения мысли о путях дальнейшего сотрудничества. Не зря сюда к нам рвутся Флетчер и Лоу. Они наших принимают, а мы чем ответим? Я убежден, мы обязаны ответить взаимностью. Не слова, а дела определяют погоду. В том числе и в области науки. Нам нужны действия. Я прошу выработать стратегическую линию и готовить предложения. Пока опираемся на космический корабль „Союз“, я понимаю: это – реальность. Корабль, как говорится, в руках. Надо неустанно работать, над его надежностью. Новый „Салют“ надо пускать во что бы то ни стало. Над ДОСом № 5 надо работать. Вы сами его заложили – доводите до высшей надежности. Но четко скажите, что такое ДОС №6? Повторение пятого или нечто новое? Разберитесь. При Мишине мне толком никто не мог определить досовскую линию. Больше того, вы знаете, и это не секрет, что Челомей и Мишин предложили вообще закрыть ДОСы. Оставить только „Алмаз“, а дальше ориентироваться на транспортный корабль снабжения Челомея.
