Таким образом, Пахомий получал значение официальнаго агиобиографа и творца канонов и пользовался большой литературной известностью в русской церковной среде. Этим объясняется приглашение, полученное Пахомием из Новгорода. Желая увековечить в потомстве память об отечественных, особенно местных, новгородских, угодниках, новгородский архиеп. Иона поручил жившему у него Пахомию написать жития их и каноны для церковнаго празднования их памяти. Так пишет биограф Ионы, прибавляя, что владыка не щадил имения для прославления Божиих угодников и щедро вознаградил «искуснаго в книжных слогнях» Серба за его литературные труды множеством золота, серебра и соболей. Но здесь есть некоторая неясность в известиях о Пахомие. По разсказу упомянутаго биографа Ионы, когда в Новгород приехал вел. кн. Василий и здесь в январе 1460 г. совершилось над его постельником чудо преп. Варлаама, Пахомий жил уже в Новгороде, у архиеп. Ионы, который поручил ему тогда написать повесть о случившемся чуде и другия сочинения. Пребывание Пахомия в Новгороде после того было непродолжительно: к началу 1462 г. он вернулся в Москву. Поэтому нельзя не удивиться быстроте его пера при том количестве написанных им тогда в Новгороде сочинений, какое перечисляет биограф архиеп. Ионы. Он написал сказание о чуде преп. Варлаама в 1460 г., житие этого святаго с похвальным словом и каноном, также жития блаж. княгини Ольги, преп. Саввы Вишерскаго и предшественника Ионы, архиеп. Евфимия, с канонами каждому из этих святых, наконец, службу Св. Онуфрию, которому был посвящен храм в Отней пустыни, месте пострижения Ионы, пользовавшейся потому его особенным покровительством. По смерти митр. Ионы в марте 1461 г. владыка новгородский упросил Пахомия написать службу на память этого святителя. Так разсказывает жизнеописатель — современник Ионы, ставя сказание о чуде 1460 г. на первом месте в ряду новгородских трудов Пахомия. Но сам Пахомий в предисловии к житию Варлаама Хутынскаго пишет, что он приехал в Новгород еще при архиеп. Евфимие, следовательно, раньше марта 1458 г., и этот владыка поручил ему съездить в обитель Варлаама, чтобы собрать сведения о чудесах его. Очевидно, Евфимий желал, чтобы написано было житие Варлаама: до своего архиерейства он жил несколько времени в Хутынском монастыре; в позднейших списках жития Варлаама сохранилось известие, что он думал открыть мощи этого святаго. С другой стороны, выше указана книга, писанная Пахомием в 1459 г., по поручению казначея Троицкаго Сергиева монастыря. Остается предположить одно из двух: или Пахомий писал эту книгу живя в Новгороде, или он приезжал сюда при архиеп. Ионе в 1459 г. уже в другой раз. Наконец, как увидим ниже, есть основание сомневаться в точности известия, будто житие Саввы Вишерскаго написано в 1460—1461 гг., до отъезда Пахомия из Новгорода. Биограф архиеп. Ионы заключает свой перечень новгородских трудов Пахомия неожиданным известием, что владыка много уговаривал Пахомия написать канон Сергию Радонежскому, хотя служба ему с двумя канонами давно уже была составлена Пахомием. Ионе хотелось, чтобы Пахомий написал ему еще несколько житий и канонов; но последний отказался, собираясь вернуться в московския страны. Там ожидало его новое литературное поручение. В предисловии к житию преп. Кирилла Белозерскаго он пишет, что по благословению митр. Феодосия, «овогда повелен быв тогда самодержцем вел. кн. Василием Васильевичем», он отправился в Кириллов монастырь, чтобы на месте собрать сведения для биографии святаго. Феодосий возведен на митрополию в мае 1461 г., а вел. кн. Василий умер в марте 1462 г.; этим определяется время поездки Пахомия на Белоозеро. Но из слов автора в предисловии можно заметить, что эта обширная биография написана уже по смерти Василия, хотя нельзя определить, где и когда именно: едва ли не самый древний список ея сохранился в Сергиевом монастыре и писан около 1470 г. В продолжение следующаго десятилетия (1462—1472) следы Пахомия исчезают в письменности: неизвестно, где он жил и писал ли что-нибудь. В 1472 г. он снова призван был к официальному литературному труду. В 1472 г. сломали старый Успенский собор в Москве, основанный митр. Петром, и начали строить новый; тогда же совершено было открытие и первое перенесение мощей св. митрополита на новое место, и день перенесения, 1 июля, положили праздновать по всей земле. Современный летописец замечает, что Пахомию поручено было написать слово об этом событии и службу в память его. Слово это, совершенно согласное с известием летописца о его содержании и довольно редко встречающееся в рукописях, иногда помечается в них 24 авг., по ошибке писцов, которые смешивали первое перенесение со вторым, бывшим 24 авг. 1479 г. Об этом последнем ни слова не говорит Пахомий в своей повести, заключая разсказ известием об установлении праздника 1 июля. В самой повести есть довольно ясныя указания на время ея составления: автор говорит, что пишет по повелению самодержца и архиерея, «иже того самого блаженнаго Петра высокий престол содержащего». Этот архиерей, как поясняет Пахомий, есть митр. Филипп; повесть ничего не говорит ни о падении основаннаго этим митрополитом собора в 1474 г., ни о смерти Филиппа в апр. 1473 г., выражаясь о нем как о живом еще владыке. Отсюда видно, что она составлена вскоре после события 1 июля. Сравнивая ее с двумя летописными сказаниями о том же, находим, что она гораздо беднее последних подробностями и некоторыя из них, по замечанию одного летописца, передает не вполне точно; но она писана на праздник и изложена в духе витиеватой церковной проповеди, не стремясь быть обстоятельной исторической запиской о событии. В минеях митр. Макария это слово Пахомия сопровождается сказанием о дальнейшей постройке Успенскаго собора и о втором перенесении мощей митр. Петра в 1479 г. Архиеп. Филарет, по-видимому, и это сказание приписывает Пахомию. Состав его не поддерживает этого предположения: оно начинает не прямо с того, что следовало за перенесением 1 июля, описанным в разсмотренной повести, но повторяет последнюю, легко переделывая изложение Пахомия и местами дословно заимствуя у него реторическия украшения. Это продолжение Пахомиева слова составлено также в XV в., вероятно вскоре после 24 авг. 1479 г. За ним следуют в указанном списке два похвальныя слова, одно на память Св. Петра, другое на перенесение его мощей; эти слова также приписываются Пахомию и также едва ли принадлежат ему. Витиеватое прославление святаго уже изложено Пахомием в конце его слова о перенесении 1 июля; указанныя похвальныя слова — только развитие этого прославления, на нескольких страницах почти дословно сходное в обоих и составленное с помощию Пахомиева слова, подобно сказанию о втором перенесении. После приведеннаго известия летописца о литературных трудах Пахомия в 1472 г. не находим ясных указаний на его деятельность; но она еще продолжалась, и, по-видимому, немало лет. Кроме исчисленных произведений, остается значительный и разнообразный ряд других, из коих некоторыя писаны после 1472 г. Древнерусская письменность усвояла их Пахомию, но не оставила известий, когда, где или по какому поводу были они составлены. Сохранились списки канона Св. Стефану Пермскому, содержащаго в начальных словах и буквах некоторых стихов известие, что он писан «рукою многогрешнаго Пахомия сербина, повелением владыки Филофия епископа», следовательно, не раньше 1472 г. Списки жития новгородскаго архиеп. Моисея называют автором его того же Пахомия сербина. Указанное выше летописное известие 1472 г. называет Пахомия иноком Сергиева монастыря; неизвестно, покидал ли он после того эту обитель и когда умер. Биография Моисея, по содержанию одного чуда в ней, могла быть написана не раньше 1484 г.; судя по времени приезда Пахомия на Русь, она была последним трудом его, написанным в очень преклонных летах. В службе Знамению Богородицы в Новгороде (чудо 1169 г.) находим два канона, оба с надписью: «Творение священноинока Пахомия Логофета». Некоторыми чертами изложения напоминает эти каноны и вообще приемы пахомиевскаго пера витиеватое похвальное слово Знамению, обыкновенно присоединяемое в рукописях к древнему новгородскому сказанию об этом чуде. Наконец, встречаем список жития новгородскаго архиеп. Иоанна, правда поздний, который показывает, что древнерусская письменность усвояла и это житие перу Пахомия. Таких указаний, разумеется, недостаточно для решения вопроса об авторе двух названных произведений; можно только привести некоторыя соображения, поддерживающия эти указания. Главное содержание жития архиеп. Иоанна почерпнуто из круга местных народных преданий. Имя Иоанна получило важное значение в местной легенде благодаря тому, что он во время нашествия Суздальцев на Новгород послужил орудием чуда от иконы Богородицы, ставшаго любимым воспоминанием Новгородцев. Память об этом владыке вместе с новгородской стариной оживилась особенно в XV в., в эпоху последней борьбы Новгорода с Москвой. Явление его архиеп. Евфимию в 1439 г., как разсказывает житие, повело к открытию его мощей и к установлению панихиды 4 октября всем князьям и владыкам, погребенным в Новгородском Софийском соборе. Вместе с именем Иоанна, под влиянием опасностей со стороны Москвы, должно было оживиться и воспоминание о чуде 1169 г. Это сказывается в легендах, распространявшихся из Новгорода в XV в., о знамениях, подобных чуду XII в., состоявших в явлении слез на иконах Богородицы. Не указываемый в рукописях повод к составлению двух канонов Знамению Пахомием, может быть, побудил его написать и похвальное слово об этом чуде, и житие архиеп. Иоанна. Труды, предмет которых заимствован из церковной истории Новгорода, были следствием пребывания Пахомия в этом городе или сношений с ним, не прерывавшихся и по возвращении автора к Троице. Но трудно догадаться о времени и поводе к написанию четырех других произведений, обозначаемых именем Пахомия — повести о страдании черниговскаго кн. Михаила и его боярина Феодора с службой на память их, похвальнаго слова на Покров Богородицы и канона в службе Св. Борису и Глебу. Только о первом из этих сочинений можно сказать, что оно написано раньше 1473 г.: биограф князя ярославскаго Феодора, писавший около этого года, знал уже повесть о Батые, приложенную Пахомием к сказанию о кн. Михаиле.
