То есть ничего обидного в призвании варягов не было. Да и учитывая вообще многонациональный состав новгородского общества толика варяжской крови ничего в нем изменить не могла. Если южная Русь более однородна по составу населения (кроме северо-востока), там – славяне, то новгородская земля – это настоящий расовый котел. Такой же расово неоднородный район – Полоцк, это славянский город среди массы неславянского населения. Так что обратите внимание: находники Рюрика посажены в города, где в силу многонационального состава они попросту не могут вызвать отторжения. Соловьев видел в призвании чужого скандинавского князя большую степень общественного развития или по крайней мере стремление к нему:
«Эта большая степень общественного развития у северных племен, – обещает он, – ясно окажется впоследствии, мы увидим, что северные племена будут постоянно торжествовать над южными… Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства – это соединение разрозненных племен чрез появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и призвали к себе это сосредоточивающее начало, эту власть. Здесь, в сосредоточении нескольких северных племен, положено начало сосредоточению и всех остальных племен, потому что призванное начало пользуется силою первых сосредоточившихся племен, чтоб посредством их сосредоточивать и другие, соединенные впервые силы начинают действовать».
Соловьев очень бы хотел сказать, что тут положено начало русскому государству, но поскольку он считал, что никакого государства не было в Приднепровье, то менее всего он мог его найти в Новгороде. Увы, Москва была ядром государственности, а вовсе не Новгород. Хотя целеустремленный северный народ Соловьеву нравился. Только вот… родовые отношения Рюриковичей не позволили историку увидеть в истории Новгорода историю государства, правда, иного, совсем не похожего на московское!
Но вернемся к Рюрику и его братьям, которые благополучно и очень вовремя умерли.
Теперь наш князь остался единоличным управителем русской новгородской земли. Дел у него было невпроворот. Так что, когда варяги подняли закономерный вопрос о грабеже Царьграда, он от решения устранился, но варягам разрешил попробовать. В летописи эта история выглядит так:
«И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: „Чей это городок?“, Те же ответили: „Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам“. Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде».
Так волей случая вместо Константинополя варяги оказались в Киеве, осели там, переманили новгородских товарищей и занялись тем же, чем и Рюрик на севере, – то есть приняли управление Киевом и стали воевать с хазарами, дабы отменить всяческую неправильную дань. Киев был таким же торговым городком, что и Новгород, самостоятельно, без военной силы, отбиться от хазар он не мог. Такова эта летописная подоплека. Рюрик тем временем подчинял многонациональный север, северо-запад и северо-восток.
После смерти Рюрика его преемником стал Олег, прозванный Вещим. Олег понял, что северные племена практически у него под рукой, так что дальнейший путь был ясен: надо идти на юг, что он и сделал. Планы у Олега были великие: он решил подчинить себе все южные славянские земли до самого моря.
«Выступил в поход Олег, – пишет летопись, – взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил мужа своего. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам приступил, неся младенца Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де „мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим“. Когда же Аскольд и Дир пришли, выскочили все остальные из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: „Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода“, и показал Игоря: „А это сын Рюрика“. И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы; а Дирова могила – за церковью святой Ирины. И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: „Да будет это мать городам русским“. И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью. Тот Олег начал ставить города и установил дани словенам, и кривичам, и мери, и установил варягам давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава».
Вот так Олег променял северный Новгород на теплый Киев, а городу, в который варяги были изначально призваны, постановил платить по 300 гривен ежегодно! Олег прославился еще и тем, что, взяв «множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи», пошел на конях и в кораблях числом 2000 на Константинополь, пограбил окрестности города, захватил в плен жителей, напугал царей, пустив корабли на колесах с незащищенной стороны, и вынудил тех подписать мирный договор с Русью. В Киев он вернулся с почетом и константинопольской данью.
После смерти Олега киевским князем стал сын Рюрика Игорь. Соловьев даже и не пытается разобраться, насколько тут летописная информация может быть верна. Он честно следует тексту «Начальной летописи». Игорь, по словам Соловьева, известен своими неудачными походами на тот же Константинополь и не менее нелепой смертью, то есть это был наиболее бездарный из первых князей. Отправившись за данью к племени древлян, Игорь ее взял, собирался возвращаться, но тут ему показалось, что дани взял он мало, так что князь развернул дружину и отправился за добавочной данью. Древлянский князь Мал этого не вытерпел, встретил врага, воины растянули его между двумя склоненными деревьями, отпустили, взмыл князь к небу и был разорван пополам. Около города Искоростеня, где он искал дани, его и похоронили.
После Игоря княжеский стол заняла Ольга. В отличие от неинтересного Игоря историк уделил Ольге гораздо больше внимания. Поскольку Игорь был убит не в честном поединке, по законам кровной мести, бытовавшим и у славян, и у варягов, за его смерть должен был отомстить сын погибшего. Но сын Святослав был еще мал, и эту задачу исполнила вдова Игоря Ольга. Четыре мести Ольги – это весьма любопытная страница нашей истории.
«Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, – пишет летопись, – и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд – отец Мстиши. Сказали же древляне: „Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим “. И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а место для ловли птиц было вне города; был вне города и другой двор, где стоит сейчас двор доместика, позади церкви святой Богородицы; над горою был теремной двор – был там каменный терем. И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе, и сказала им: „Гости добрые пришли “. И ответили древляне: „Пришли, княгиня“. И сказала им Ольга: „Так говорите же, зачем пришли сюда?“ Ответили же древляне: „Послала нас Деревская земля с такими словами: «Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что берегут Деревскую землю, – пойди замуж за князя нашего за Мала»“. Было ведь имя ему Мал, князю древлянскому. Сказала же им Ольга: „Любезна мне речь ваша, – мужа моего мне уже не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а вы говорите: «Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье», – и вознесут вас в ладье“, и отпустила их к ладье. Ольга же приказала выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне града. На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к ним, и сказали: „Зовет вас Ольга для чести великой“. Они же ответили: „Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье“. И ответили киевляне: „Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя“, – и понесли их в ладье. Они же сидели, величаясь, избоченившись и в великих нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму. И, склонившись к яме, спросила их Ольга: „Хороша ли вам честь?“ Они же ответили: „Горше нам Игоревой смерти“. И повелела засыпать их живыми; и засыпали их. И послала Ольга к древлянам, и сказала им: „Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди“. Услышав об этом, древляне избрали лучших мужей, управлявших Деревскою землею, и прислали за ней. Когда же древляне пришли, Ольга приказала приготовить баню, говоря им так: „Вымывшись, придите ко мне“. И натопили баню, и вошли в нее древляне, и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от дверей, и тут сгорели все. И послала к древлянам со словами: „Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже“. Они же, услышав об этом, свезли множество меда и заварили его. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать высокий холм могильный, и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: „Где дружина наша, которую послали за тобой?“ Она же ответила: „Идут за мною с дружиною мужа моего“. И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 5000. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско на оставшихся. В год 946 Ольга с сыном своим Святославом собрала много храбрых воинов и пошла на Деревскую землю. И вышли древляне против нее. И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок. И сказали Свенельд и Асмуд: „Князь уже начал; последуем, дружина, за князем“. И победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, так как те убили ее мужа, и стала с сыном своим около города, а древляне затворились в городе и стойко оборонялись из города, ибо знали, что, убив князя, не на что им надеяться. И стояла Ольга все лето и не могла взять города, и замыслила так: послала она к городу со словами: „До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне и согласились на дань и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода“. Древляне же ответили: „Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего“. Сказала же им Ольга, что-де „я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву, и во второй раз, а в третий – когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить, – хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь“. Древляне же спросили: „Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха“. Она же сказала: „Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости“. Древляне же, обрадовавшись, собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: „Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти, – идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город“. Древляне же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же, раздав воинам – кому по голубю, кому по воробью, приказала привязывать каждому голубю и воробью трут, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждому. И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись – где голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань. И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольгиным. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиной по Древлянской земле, устанавливая дани и налоги; и сохранились места ее стоянок и места для охоты. И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом, и пробыла здесь год».
