До этого момента я мог довольствоваться лишь предположениями. Теперь все стало ясно. Я наблюдал сцену пиратства - явления, как говорили, нередкого на берегах Миссисипи.
Плантаторы-пираты овладевали баржей и маркировали груз так, чтобы его можно было продать на рынках Нового Орлеана.
Нат Брадлей был вожаком шайки. Это было очевидно и доказывалось тем, что на упаковках было написано его имя. Он не присутствовал при перегрузке, но я не сомневался, что слышал его голос, отдававший приказания лодочникам. Как же он устроил этот захват?
Я снова подумал о неграх и с возрастающим интересом старался найти их на барже или рядом с ней. Но их не было, и они хранили не свойственное им молчание.
Заснули или их заперли? А может быть, они мертвы!
От этой мысли кровь застыла у меня в жилах. Сначала я не мог и подумать, что это правда, но негры все не показывались.
Только Стингер на верху лестницы старательно тер палубу.
Я сосредоточил свое внимание на этом человеке.
"С чего это, - думалось мне, - он стал так опрятен".
И в то время, как я искал ответ на этот вопрос, взгляд мой упал случайно на воду, брызгавшую из-под швабры. Она была красного цвета и как бы окрашена кровью. Я содрогнулся с головы до пят и вспомнил то, что слышал ночью и что принял за кошмарный сон. Я вспомнил выстрелы и последовавшие за ними крики агонии.
Итак, это мне не приснилось. Убийство было действительно совершено, и Стингер смывал следы преступления. Негры не показывались... Их-то, значит, и убили; это их кровь, а трупы, вероятно, брошены в воду.
Как ни ужасны были подозрения, они настолько овладели моим умом, что никакие рассуждения не могли их опровергнуть. Я застыл от ужаса, сидя на своей ветви.
Глава XX
ПИРАТЫ
Я продолжал сидеть неподвижно. Несмотря на утомление и неудобство своего положения, я теперь не имел ни малейшего желания спуститься вниз.
Очевидно, я находился в большой опасности. Люди эти были убийцами, одно лишнее преступление не прибавило бы ничего к тому, что они уже совершили. Напротив, избавиться от меня им просто необходимо, и я не мог ожидать пощады, если бы они меня заметили.
Я решил дождаться ночи. Тогда я проскользну через чащу к покинутому челноку, отвяжу его, пользуясь темнотой, и вытащу из лагуны. Таков был принятый мной план.
Так как нечего было и пытаться сделать это раньше середины ночи, я призвал на помощь все свое терпение и всю энергию. Никогда, кажется, всю мою жизнь время не шло так медленно. Казалось, дню не будет конца, солнце никогда не зайдет.
Наконец, мало-помалу я примирился с судьбой. Я стал наблюдать за тремя пиратами, старался поймать отрывки их разговоров, хотя у меня уже не оставалось сомнений в том, чем они промышляли. Говорили пираты очень оживленно, но почти шепотом.
Потом они вскоре куда-то исчезли один за другим. Тюки были теперь, должно быть, все перепакованы, и Стингер закончил свою работу, потому что все трое ушли под палубу и несколько часов оттуда не показывались.
Вероятно, они уже не первый раз занимались этой подделкой упаковок, потому что втроем закончили всю работу всего за несколько часов. Впрочем, я припомнил, что в день охоты на орлов видел клочья упаковочного полотна на берегу заливчика и понимал теперь, что это были остатки добычи, захваченной пиратами.
Теперь я понимал, каким образом Нат Брадлей так быстро составил себе состояние на новой плантации.
...Во всяком случае то, что я увидел с этой ветки, было ужасно. Разбитый усталостью, полумертвый от голода и жажды, мучимый раной и лихорадкой, не знаю, как я не свалился в обмороке вниз, то есть прямо в руки врагов.
Наступала ночь, и они показались снова на берегу. Торопливо собрав остатки упаковки и сделав несколько больших свертков, они привязали к ним камни и бросили в воду. Потом сели в челнок, находившийся при барже, предварительно заперев ее, и в несколько ударов весел вышли из лагуны и скрылись.
Убедившись, что они уехали, я с большим трудом спустился с дерева и, улегшись на покрывавшем почву мхе, стал ждать, когда совсем стемнеет. Тогда только я решился приблизиться к тому месту, где видел челнок.
Днем я сделал несколько наметок, и теперь, пользуясь ими, мне быстро удалось его отыскать. Он наполовину врезался в песок, но, сломав ветви, к которым челнок был привязан, я довольно легко столкнул его в воду. Потом вошел в него. Там лежало всего одно весло, но для меня это было полгоря, так как я и мог действовать лишь одной рукой.
Медленно и осторожно пробрался я вдоль берега и борта баржи и вышел из лагуны в реку. Я никого не встретил. Ночь была действительно очень темной, и кроме того после заката солнца стлался густой туман.
Выйдя из лагуны, я уже легко ориентировался. Мне нужно было опять подняться по течению, стараясь не попасть на середину реки. Это было трудно, так как я греб только одним веслом. Но, преодолев усталость и волнения дня, я почувствовал, что вместе с надеждой на спасение и отмщение ко мне вернулась вся моя прежняя энергия.
Впрочем, я был искусным гребцом, и доплыть до плантации для меня было лишь вопросом времени, если только я не попаду в водоворот или не буду унесен течением на середину реки.
Я греб уже около получаса и, убедившись, что меня не преследуют, остановился отдохнуть. Кроме того, я был уверен и в том, что отплыл довольно далеко от убежища убийц, так справедливо названного Островом Дьявола.
Я охотно вышел бы на берег, чтобы пешком дойти до плантации, но рассудил, что в лодке оставаться безопаснее. Так я не рисковал встретиться с дикими зверями или с людьми и при всяком подозрительном шуме мог укрыться в росших вдоль берегов кустах.
Не прошло и четверти часа после восхода солнца, как я достиг места, при виде которого у меня забилось сердце. Это была пристань плантации Вудлея.
Здесь не было никакого жилища, только небольшой настил служил пристанью, и к нему были привязаны две лодки, которые я тотчас же узнал.
Дом был отсюда в двух или трех милях, и большая деревня мешала его увидеть с берега.
В этот ранний час и в то время, как уборка была уже окончена, я не надеялся, что меня увидят, да и не желал этого.
Прошло несколько часов с тех пор, как всякая опасность миновала, и теперь я думал о будущем и, главное, о том, как отомстить пиратам-убийцам, как уличить их в преступлениях.
Я знал, что в этой удивительной стране, где жили Вудлеи, трудно добиться правосудия иначе, как личными усилиями. И я говорил себе, что, несмотря на все имевшиеся у меня в руках доказательства, надо было уличить Брадлея с помощью хитрости.
Во всяком случае лучше было бы мне не встречаться с неграми плантации, прежде чем я увижу хозяина и составлю с ним план действий.
Я поторопился сойти на землю и, привязав челнок, бросился под деревья и осторожно направился к дому.
Глава XXI
ВСТРЕЧА С ДРУЗЬЯМИ
Я никого не встретил, пробираясь от одной кучи хвороста к другой, приготовленных для топлива на зиму. Вопрос теперь был в том, чтобы войти не замеченным неграми, которые, вероятно, уже работали возле дома.
Подходя ближе, я услышал человеческие голоса. Время от времени раздавался собачий лай, очевидно, подходить слишком близко не следовало. Правда, я был почти неузнаваем. Платье мое было покрыто грязью и забрызгано кровью, лицо изменилось, рука была на перевязи. Но это и было как раз опасно.
Раздумывая, что делать, я вдруг услышал шум приближающихся шагов и шорох сухих листьев. Кто-то шел от дома по направлению ко мне. По тяжелой и ленивой походке я узнал негра и вскоре убедился, что не ошибся.
Это шел Джек, мой прежний проводник.
Я обрадовался. Лучшей встречи, кроме разве самого мистера Вудлея, я не мог ждать. Я решил рассказать все Джеку и послать его к мистеру Генри с просьбой прийти ко мне.
Так как Джек меня не видел, то я хотел подпустить его поближе, чтобы отрезать ему путь к отступлению, если бы он, увидев меня, захотел убежать.
Я спрятался за ствол старого хлопчатника и стал ждать, заранее улыбаясь тому, как удивится негр. Я видел, что он шел к пристани, вероятно за челноком, чтобы отправиться на рыбную ловлю. Он прошел мимо меня, не заметив моего присутствия. Потом, сделав несколько шагов, он остановился, к чему-то приглядываясь. Он стоял ко мне спиной и не видел, как я вышел из засады и приблизился к нему. В нескольких шагах я окликнул его:
- Джек!
Он быстро обернулся, и я понял, что мои предосторожности были не напрасны, так как он сделал движение, чтобы убежать. К счастью, я загораживал ему дорогу к дому, и ему оставалось бежать к реке, а это не имело смысла.
- Джек! - повторил я, стараясь говорить обыкновенным голосом. - Ты не узнаешь меня, потому что я весь в грязи. Ну, так что же? Узнал ты меня теперь?
- О!.. - сказал он с удивлением, которое при других обстоятельствах меня бы очень позабавило.
- Ты боишься меня, что ли?
