И вот ноябрьская ночь. Темнота непроглядная. Установили и зажгли фонари «летучая мышь» вдоль полосы и у посадочного знака. Приготовили специальные колпаки. Когда ими накрывали фонари, аэродром погружался в тьму. Подвезли к летному полю прожектор.
Однако в разговоре со мной один из летчиков попросил:
— Товарищ командир, не нужно нам прожектора. Обойдемся без него.
Я спросил:
— Вы уже летали без подсвета?
— Да, пробовали. И такого количества фонарей не надо.
На первый раз мы все же оставили фонари, но зажигали их не все. Горели лишь «летучие мыши», обозначавшие посадочный знак. Один слетал — нормально! А тьма кромешная. Трудно себе представить, как он сориентировался.
Спрашиваю у командира: «Все так умеют?» Он говорит: «Нет, за всех ручаться не могу». Я опять собрал летчиков. В один голос просят: разрешите всем летать без прожектора и фонарей на полосе. Дал я им «добро». Но и этого им оказалось мало. Посчитали, что на посадочном знаке достаточно ославить всего пару фонарей. Я разрешил попробовать. Один поднялся в воздух и сел прекрасно. И другие — также. Вот молодцы. Сам летал на У-2 больше десятка лет, но такого не встречал; вот так зрение было у молодежи. Словом, к нам прибыли настоящие орлы. Прекрасная молодежь!
В следующую ночь мы выпускали летчиков на Р-5, старом самолете-разведчике. Они тоже очень уверенно стартовали и садились при одном «зажженном» посадочном знаке. Теперь можно было готовить экипажи и самолеты к боевым заданиям. К нашей радости, авиаспециалисты нашли способ усилить бомбовую нагрузку легких машин. Они поставили на У-2 кассеты со штурмовиков. Да еще в кабину штурмана ухитрились уложить мелкие бомбы и гранаты для сбрасывания вручную.
После этого пошли наши ночники на территорию противника. И нужно сказать, здорово отбомбились. В штаб поступили самые лестные отзывы от кавалерийского корпуса, от общевойсковой армии. Радостно стало, что теперь в любое время суток, и в особенности ночью, мы можем бомбить, разведывать силы врага.
Только у нас наладились дела, Как в штаб поступила телеграмма: «Генерал-майор авиации Руденко назначен командующим ВВС 2-й ударной армии. Сдать дивизию и явиться в Москву для получения задания».
Пришлось расстаться с боевыми друзьями, с которыми прошел первые, самые трудные версты войны. Мне разрешили взять на новое место службы начальника связи капитана Слухаева и водителя Ефимова с автомашиной. Вместе мы и отправились в столицу.
Прибыл я в штаб ВВС. Мне говорят: «Вы назначаетесь не во 2-ю ударную, а в 61-ю армию».
Готовилось историческое контрнаступление под Москвой. 61-я армия сосредоточилась на стыке Юго-Западного и Западного фронтов в районе Ряжск, Раненбург. Левее занимала фронт 3-я армия Юго-Западного фронта. Ее авиацией командовал известный советский летчик дважды Герой Советского Союза генерал Г. П. Кравченко. К нему, в штаб, мы и выехали, познакомились. Ему в то время было тридцать лет.
Воспитанник Качинской школы, он был оставлен там инструктором, затем стал командиром звена. Летный талант Кравченко раскрылся на испытательной работе, за которую его наградили орденом Красного Знамени.
Потом он принимал участие в освободительной борьбе китайского. народа, в боях с японскими захватчиками у реки Халхин-Гол. За мужество и высокое боевое мастерство был удостоен звания Героя Советского Союза, а затем награжден и второй медалью «Золотая Звезда».
С первых дней Великой Отечественной войны Г. Кравченко — в действующей армии. Наблюдая за ним на Юго-Западном фронте, я убедился, что он действительно рожден для воздушного боя — необычайно крепкого телосложения и в то же время подвижный, с зоркими глазами и уверенными движениями.
Как командир он действовал решительно, наладил четкое взаимодействие авиации с наземными войсками. За время боев на фронте части ВВС 3-й армии под командованием Кравченко уничтожили 27 вражеских самолетов, 706 танков, 3199 автомашин с войсками и военными грузами…
Кравченко считал, что истребитель — это не профессия, а призвание, что каждый воздушный бой требует не только отваги, но и творчества и что командир должен сам постоянно летать.
— Ведущий — я, — говорил генерал и шел во главе эскадрилий. Он был впереди и в последнем своем полете, когда взлетел навстречу вражеской армаде. Генерал сражался отважно, мастерски, и все же в круговерти воздушного боя его самолет получил повреждения, загорелся. Спасти пылавший истребитель оказалось невозможно, и Кравченко покинул его с парашютом. Но… произошел редчайший случай: пуля перебила тросик вытяжного кольца парашюта…
Это случилось 23 февраля 1943 года. Так оборвалась жизнь талантливого авиационного военачальника.
* * *
С обстановкой на фронте и в районе Ряжска познакомил меня начальник штаба ВВС 3-й армии майор Ф. С. Гудков. Правда, насчет расположения 61-й армии он ничего на знал. Где она? Вскоре я выяснил, что одна ее бригада стоит в районе станции Лев Толстой. Но до станции Лев Толстой далеко. Решил выехать в район Раненбурга, так как он поближе.
В Ряжске остался начальник штаба ВВС 61-й армии полковник И. Л. Власов. Он служил со мной на Дальнем Востоке, и здесь мы встретились вновь. Гудков выделил помещение для нашего штаба. Началась оперативная работа.
Мы приехали в Раненбург уже с наступлением сумерек. Сразу отыскали узел связи, чтобы поговорить с Ряжском и спросить Власова, как обстановка. Начальник телеграфа говорит: связь с Ряжском порвалась, восстанавливаем. Как восстановим, так вам доложим.
На следующий день я узнал, что командарм 61-й генерал М. М. Попов со штабом наконец прибыл и что армия вошла в состав Юго-Западного фронта. Об этом мне сообщил Власов. Я ему сказал, что выезжаю к генералу Маркияну Михайловичу Попову. При встрече он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Он тоже служил на Дальнем Востоке, встретил меня очень тепло.
К 1 декабря две смешанные авиадивизии — все наши силы — были на аэродромах. Мы с М. М. Поповым слетали в штаб Юго-Западного фронта. Получили там задачу на наступление. Левофланговой армией Западного фронта стала 10-я, которой командовал генерал Ф. И. Голиков. И с ней, и с 3-й армией установили связь.
Чем ближе я узнавал генерала М. М. Попова, тем больше убеждался, что это умный, подготовленный и храбрый военачальник. Военное дело он знал отлично, мыслил оригинально и говорил очень красочно и убедительно. В трудные минуты никогда не терялся.
При полете на У-2 в Воронеж впереди показались два самолета. Я вгляделся и понял — это гитлеровцы. Пока ничего не говорю командующему, и он молчит. Прижал я У-2 к лесу и думаю, если заметят фашистские летчики, придется садиться на поляну и сразу же уходить. Предупреждаю по переговорному устройству Попова: «Возможен обстрел». Он отвечает спокойно: «Я все вижу». Когда мы, снизившись, пошли вдоль опушки леса, то гитлеровцы потеряли нас из виду.
В Воронеж прилетели благополучно. Явились в штаб Юго-Западного фронта. Я представился командующему ВВС фронта генералу Ф. Я. Фалалееву и получил от него указания. Дела закончили быстро, собираемся на аэродром. И вдруг к нам в комнату входит генерал Ф. А. Астахов, в военной форме, но без знаков различия. В начале войны он командовал ВВС Юго-Западного фронта. Вместе со штабом этого фронта он летом попал в окружение в районе Киева. Долго о нем не было никаких вестей, и вот он перед нами.
Федор Алексеевич — красвоенлет гражданской войны, участник разгрома войск Колчака. Он был широко известен среди авиаторов как специалист по воздушной стрельбе и бомбометанию, в течение многих лет возглавлял высшую школу воздушного боя ВВС.
Мы были знакомы. Он говорит: «А, здорово, кум». Он меня всегда кумом звал. «Ты как сюда попал?» Я ему поведал все о себе. Потом он рассказал, как долго шел из окружения и сегодня вот его привезли в штаб фронта. У него опухли ноги. Выглядел он очень исхудавшим, усталым. Впоследствии Астахов поправился, уехал в Москву и был назначен начальником Гражданского воздушного флота. На этом посту он проявил себя прекрасным организатором. Во время героической обороны Ленинграда Федор Алексеевич руководил полетами транспортных кораблей в осажденный город. Ни на один день не прерывались эти рейсы. Летчики ежедневно доставляли до двухсот тонн продуктов и боеприпасов, вывезли за время обороны города свыше двухсот тысяч человек. Много других славных страниц вписали авиаторы ГВФ в героическую летопись войны.
В середине декабря 61-я армия выдвинулась в район Малевка, Ефремов и 24 декабря в составе вновь образованного Брянского фронта перешла в наступление в общем направлении на Волхов[3] .
Это наступление было первым в моей жизни. Я знал, какие пункты мы должны взять — станции Волово, Горбачеве, южнее Тулы.
Наша авиация нанесла удары по врагу, и наконец части двинулись вперед. Командный пункт перемещался на станцию Куликово Поле. По пути к ней вспомнили, что здесь осенью 1380 года русское войско разгромило несметные полчища хана Золотой Орды Мамая.
