Пока "матрос" держал Шагина на прицеле, старший дозора скользнул в сторону и стволом винтовки разворошил приготовленные для костра солому и хворост.
- Посунься, баба, - донесся до Шагина его высокий голос. - А ну, живее!
И снова шорох, возня за спиной председателя УЧК.
Сзади протянулась рука, ощупала карманы одежды Шагина. Удар в плечо - и он повалился в сторону.
Столкнув Шагина, бандит расшвырял сушняк, на котором тот сидел.
- Встань!
Шагин поднялся с земли.
"Ну и рожа!" - подумал он, разглядывая физиономию бандита с выпяченной челюстью.
- Мешок есть?
Шагин покачал головой.
- Котомка, сумка?
- Нету.
- А что имеется?
- Ничего.
Шарин понял: бандиты что-то разыскивают. Иначе не были бы столь настойчивы в своих расспросах. Похоже, знают о портфеле с ценностями.
Между тем бандит продолжал допытываться, с чем шли по степи путники. Шагин повторил, что нет у них никакого имущества.
- И не было?
- Было, - вдруг сказал Шагин. - Было, да отняли. Все как есть взяли.
- Кто?
- А я знаю? Какие-то люди.
- Когда взяли? Говори, матери твоей черт!
- Вчера было дело. - Шагин показал куда-то за овраг. - Верстах в тридцати отсюда.
- Мужики?
- Мужик и баба. - Шагин быстро взглянул на Сашу и убедился, что она поняла его игру. - Вдвоем были, вот как мы с ней. Шли мы по степи, как вдруг они выскочили из балочки, "пушку" наставили.
- А чего шукали?
- Мне это неведомо. Верно, оголодали, а у нас в торбе полкаравая было да шмат сала. Из рук вырвали торбу, тут же все и сожрали. Пришить нас хотели, да, видать, духу не хватило - баба-то, сами видите...
- У них что из вещей было?
- Не помню. Напужались мы...
Саша приподнялась на локте, поманила бандита.
- Портфель у них был, - зашептала она. - Портфель из черной блестящей кожи. Тяжелый, будто свинцом налит. Мужик, который тащил его, аж скособочился.
"Хорек", как мысленно окрестила Саша бандита, метнул быстрый взгляд на коллегу в бушлате. Разинув рот, тот прислушивался к разговору.
- Портфель, говоришь? - пробормотал "хорек". - Как свинцом налитой?
- Точно, - подтвердил Шагин. Он тронул бандита за рукав: - Хлеба не дашь?
- Чего? - крикнул "хорек".
- Хлеба дай. Не мне - бабе, видишь же, совсем невмоготу ей. Пожалей бабу, воин!
В ответ "хорек" сунул под нос Шагину кукиш и замысловато выругался.
"Матрос" громко расхохотался. Он был в восторге.
Старший дозора зашептал ему на ухо. Бандит слушал, согласно кивал. Потом закинул винтовку за спину, стал карабкаться вверх по склону. Вскоре он исчез за гребнем оврага, и оттуда донесся затихающий топот копыт.
Теперь пленников сторожил только "хорек". Впрочем, вот и еще один, - ведя в поводу коней, осторожно спускается к ручью.
Итак, обстановка улучшилась. Один из бандитов уехал. Оставшиеся здесь, совсем рядом. Кони тоже а овраге. Все будто по заказу. Можно надеяться, что удастся уничтожить двух противников, завладеть конями. А тогда во весь опор в степь, на юго-запад. Благо теперь до Крыма рукой подать. В Крыму Советская власть...
Саша смотрела на Шагина не отрываясь. Скосив глаза, он поймал ее взгляд, все понял. Украдкой согнул указательный палец, будто спускал курок.
Она чуть кивнула. Вот рука ее медленно поднялась к вырезу кофточки, нащупала рукоять нагана. Только бы не промедлить, выхватить револьвер по сигналу Андрея!..
Саша видела: Шагин чуть расставил ноги, напрягся. Вот-вот кинется на "хорька".
Она крепче ухватила рукоятку револьвера, оттянула курок.
И вдруг Шагин сник, беспомощно опустил руки. Теперь и Саша услышала шум, доносившийся сверху. Оба дозорных подняли голову, насторожились.
Сомнений не было: к оврагу скакали всадники.
ШЕСТАЯ ГЛАВА
1
Лобастый курган - четкое полукружие на ровной, как заштилевшее море, степи. Будто вдавили в землю гигантский шишак чудо-богатыря да так и оставили здесь на вечные времена. И прижился он, порос ковылем, ржавой щетиной перекати-поля...
На кургане двое пеших - мужчина и женщина, пятеро всадников. Остановились, глядят на село. Оно в полуверсте отсюда, просматривается из конца в конец - церковь и четыре десятка белостенных хат, выстроившихся по сторонам единственной улицы. Каждый домишко будто кораблик в море: село утопает в зеленых волнах вишневых и яблоневых садов.
Двое верховых, дав шпоры коням, устремляются вниз по склону кургана. Остальные конвоируют Сашу и Шагнна.
Их вели всю ночь: появившийся у оврага второй бандитский дозор привез приказ атамана - всем, кто в степи, немедленно возвращаться в село.
Саше совсем плохо. Она повисла на руке спутника, едва переставляет ноги. Кажется, больше не выдержать. Но "хорек" заехал сзади, напирает конем.
- Крепись, Саша, - шепчет Шагин. - Во что бы то ни стало надо держаться!
И она делает шаг по склону кургана, еще шаг и еще...
Центр села. Подобие площади перед ветхой церквушкой.
Шагин усадил Сашу на землю. Сам остался стоять, разглядывая собравшихся.
Вокруг было много любопытных, в большинстве - женщины. Они стояли плотной молчаливой группой и с острым интересом наблюдали за пленными. Позади на церковном крыльце расположились бандиты - люди разного обличья, в германских френчах и русских косоворотках, в цивильных пиджаках и даже телогрейках, несмотря на жару, все с винтовками, гранатами и револьверами. Здесь же, на паперти, торчали рыльца пулеметов - "максима" и английского "гочкиса".
К площади подходили все новые люди - сельчане и обвешанные оружием мужчины.
- Фельдшера надо бы, - сказала женщина в сапогах с обрезанными голенищами. - А то беда случится, здесь опростается.
- Где его возьмешь, фельдшера? - возразила другая. - До Николаевкн шестьдесят верст махать.
- В Щеглах, слух прошел, тоже фельдшера наняли в прошлом месяце.
- Слух - он слух и есть...
Шагин профессионально запомнил короткий диалог, оглядел женщину в сапогах.
- Воды, что ли, принести, - сказала она, нерешительно посмотрела на конвоиров и ушла.
Толпа раздвинулась, пропуская на площадь группу людей. Впереди шел пожилой поджарый мужчина в синем щегольском френче и лаковых сапогах со шпорами, звеневшими при каждом шаге. Он был при шашке и маузере. На голове лихо сидела квадратная польская конфедератка, но без кокарды. Это был атаман.
В нескольких шагах от пленников он остановился и положил ладонь на рукоять шашки.
Откуда-то сбоку выскочил "хорек", пнул ногой Сашу:
- А ну, подымайсь!
- Я те подымусь! - Шагин решил, что при таких обстоятельствах лучше всего держаться независимо, шагнул к бандиту, гневно сжал кулаки: - Не дам измываться над бабой. Гляди, будет случай, встречу тебя да посчитаюсь. Ух ты, кикимора!
Кто-то из зрителей рассмеялся. "Хорек" вскинул руку с нагайкой.
- Погоди! - сказал атаман.
Переступив с ноги на ногу, он коротким точным ударом свалил Шагина на землю.
- А теперь встань! - приказал он.
Шагин поднялся с земли. Лицо его было разбито. От угла рта по подбородку ползла струйка крови.
- Ты с ним встретишься, - сказал атаман. - В раю свидишься, зараз и почеломкаетесь. Только на том свете раньше него будешь: дюже торопишься туда.
Дружный смех вырвался из десятков бандитских глоток.
"Хорек" глядел на атамана преданными глазами.
"Матрос" вскинул карабин и выпалил в воздух.
- Не балуй! - строго сказал атаман. И прибавил: - С толком расходуй боеприпасы.
"Матрос" загоготал, вновь вскинул к плечу карабин, навел на пленников.
Площадь притихла. Все решали секунды. Саша поднялась с земли, загородила Шагина.
- И меня заодно! - крикнула она. - Разом кончай! Всех троих разом! Ну, чего ждешь, герой?
Толпа загудела. Женщины перешептывались и неодобрительно смотрели на бандитов. Те, что были с мужьями, подталкивали их к атаману.
Шагин обнял Сашу за плечи.
- Твердил же тебе, - сказал он громко, чтобы всем было слышно, ведь сколько твердил: останемся в городе, не помрем, как-нибудь перебьемся. Так нет же: "В село поедем, до мамы, в степи тоже православные, разве тронут мирных людей?" Вот те и не тронули!
В толпе возникло движение. Женщина в сапогах с короткими голенищами протиснулась в круг, поставила перед пленниками полное ведро, поклонилась в пояс:
- Пейте, страннички добрые!
- Вот спасибочко, - сказал Шагин и шагнул к ведру. - Бабе вовсе невмоготу без воды.
"Хорек" ногой пнул ведро. Оно опрокинулось, вода широкой струей плеснула по земле.
- Ах ты!.. - Хозяйка подняла вывалившийся из ведра черпак с длинной ручкой, в сердцах хватила им по лбу "хорька".
Удар был силен, бандит едва удержался на ногах.
Площадь загоготала. Теперь смеялись все - бандиты и сельчане. И громче всех - атаман. Но глаза у него были серьезные, внимательно оглядывали крестьян. Атаман понимал, что разбросанные в степи редкие села да хутора - единственная его опора и база. Здесь банда хоронится после налетов, зализывает раны, набирается сил, здесь же черпает пополнение и запасает продовольствие, фураж. Стоит ли на глазах у всего села убивать беременную женщину и ее мужа?
