Как бы то ни было, новые власти заплатили по выданным ими векселям — быстро и безоговорочно. Это стало условием их политического выживания. Отчасти «популистский» характер имели и другие большевистские декреты и воззвания. Симпатии рабочих пытались привлечь, опубликовав законы о восьмичасовом рабочем дне и рабочем контроле — соответственно 29 октября и 14 ноября 1917 г. Провести немедленную национализацию предприятий не рискнули в то время даже наиболее решительно настроенные большевистские лидеры. Тем не менее, 5 ноября 1917 г. появилось Обращение Совнаркома к населению, сообщавшее о «переходе средств производства в руки трудящихся». Фабрики и заводы объявлялись общественным достоянием. Никто, однако, тогда и не стремился их обобществлять. Это было то, что Ленин впоследствии назовет «агитацией декретами». Обывателям обещали искоренить преступность и не устанавливать новые налоги, «работникам» и «трудящимся» — сохранить банковские вклады. Едва ли остался хоть один социальный слой, об интересах которого не упомянули советские листовки и столь похожие на них (по стилю и реальной ценности) государственные декреты. Даже буржуазию в первые месяцы революции не особенно тревожили — при условии ее лояльного поведения.
1.3. Политика компромиссов
Политические компромиссы как средство упрочения большевистской власти
Ленин и его соратники понимали неустойчивость своего положения. Они были вынуждены использовать все возможности политического лавирования и компромиссов. Они не рискнули отменить назначенные ранее Временным правительством выборы в Учредительное собрание. Голосование состоялось в середине ноября 1917 г. Большевики получили чуть меньше 24 % голосов, ненамного опередив так называемые «буржуазные» партии. Примечательно, что 60 % избирателей отдали голоса другим партиям социалистического толка. Едва ли только коллективное голосование и прочие нарушения законов во время выборов могли обозначить подобный итог. Несмотря на жалобы проигравших, он слишком впечатляющий, чтобы быть случайностью. Большевики вынуждены были отказаться от того, чтобы использовать Учредительное собрание как политическую ширму. Они признали результаты выборов, хотя и сделали все, чтобы опорочить «учредилку». Ими была отвергнута идея однородного социалистического правительства, которое должно было прийти на смену Совету народных комиссаров и состоять из представителей всех левых партий. Вместе с тем большевики пошли на создание союза с левыми эсерами, предложив им несколько не очень значительных постов в правительстве.
Отказ от политики компромиссов
Таким образом, лавирование правящей группы уже в то время имело свои границы. Оно зиждилось на главенствующем принципе: не равноправное сотрудничество с другими претендентами на власть, но лишь их «долевое» участие в управлении страной. Когда возникала реальная угроза их позициям, новые власти, не колеблясь, последовательно и жестко устраняли все, что стояло на их пути. Уже в конце октября — начале ноября 1917 г. начались увольнения и аресты чиновников центральных государственных учреждений, отказавшихся исполнять советские декреты. В ноябре 1917 г., спустя несколько дней после петроградского переворота, были запрещены все крупнейшие «буржуазные» газеты. Эта мера скоро коснулась и «социалистической» прессы, не прекращавшей критику действий большевистских комиссаров.
28 ноября 1917 г. был издан «Декрет об аресте вождей Гражданской войны против революции». Он отмечал, что «члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Фактически это первое применение института заложников: кадетов объявили виновными за действия Л.Г. Корнилова и А .М .Каледина, разгонявших Советы на Дону. Наконец, 7 декабря 1917 г. СНК формирует комиссию по борьбе с саботажем, впоследствии получившей название Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).
Закономерным финалом этой политики стал разгон Учредительного собрания. Собрание открылось 5 января 1918 г. в Петрограде. Оно отказалось немедленно и безоговорочно признать основные советские декреты и начало дискуссию о положении в стране. Едва приступив к принятию законов о земле, оно было закрыто матросами, заявившими, что «караул устал». Это произошло утром 6 января. На следующий день был опубликован Декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания. Это мотивировалось, во-первых, тем, что результаты выборов 12 ноября уже не отражают реального соотношения сил в стране, которое изменилось в пользу большевиков, и, во-вторых, тем, что именно Советы, а не Учредительное собрание, способны «победить сопротивление имущих классов».
Разгон Учредительного собрания не вызвал массовой бурной реакции. Малочисленные демонстрации в Петрограде в защиту Собрания, состоявшие в основном из интеллигентов, были немедленно пресечены. Роспуском Учредительного собрания фактически возводился каркас однопартийной системы в России. Отстранение от участия в политической жизни страны всех партий, кроме большевиков и левых эсеров, становилось в условиях советского режима неизбежной предпосылкой к установлению власти одной партии.
Ликвидация формального многовластия в стране
До марта 1918 г. Советское правительство являлось коалиционным. Пять народных комиссариатов были отданы представителям партии левых эсеров: юстиции (И.З. Штейнберг), земледелия (А.Л. Колегаев), почт и телеграфов (П.П. Прошьян), государственных имуществ (В.А. Карелин) и местного самоуправления (В.Е. Трутовский). Однако это не означало какого-либо двоевластия в стране. Хотя важнейшие государственные решения зачастую подготавливались не без консультации с левыми эсерами, последние не могли воспрепятствовать тем действиям, которые вызывали у них протест. Восстание левых эсеров 6 июля 1918 г. в Москве разрушило их политический союз с большевиками. В местных Советах левые эсеры, правда, еще сохраняли некоторое время свое влияние, но условием для этого являлось их отмежевание от действий верхушки партии.
1.4. Политическая борьба в советском руководстве. 1917–1920 гг
В 1917–1919-х годах ощущение опасности сплачивало правящую верхушку, и споры между большевистскими лидерами велись скорее по принципиальным вопросам, хотя политические дискуссии и не были свободны ни от групповых пристрастий, ни от сведения личных счетов.
Первая оппозиция в «послеоктябрьской» РСДРП(б) возникла 6 ноября 1917 г. в связи с обсуждением вопроса о возможности формирования коалиционного правительства с участием не только большевиков, но и всех партий социалистического толка. Среди большевиков этот план отстаивали Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, Д.Б. Рязанов, В.П. Милютин, А.И. Рыков. Но они встретили резкого противника в лице Ленина, который вынудил ЦК отказаться от идеи однородного правительства. Последовавшая в знак протеста против этого отставка ряда народных комиссаров и членов ЦК РСДРП(б) не смутила Ленина. Он настоял на принятии жестких мер к колеблющимся: часть из них была лишена занимаемых ими постов.
С более серьезной оппозицией Ленин и его сторонники в ЦК столкнулись в связи с обсуждением условий Брестского договора. Против них выступила группа «левых коммунистов», возглавляемая Н.И. Бухариным. Основу ее составляли лица, связанные с московской организацией большевиков. Мир с Германией, против которого выступала группа Бухарина, не был единственным источником споров. В центре их находились и проблемы выбора путей экономического и политического развития страны, в частности использования государственно-капиталистических форм в процессе социалистических преобразований, что вызывало возражения «левых коммунистов». После VII съезда РСДРП(б) (март 1918 г.), отвергнувшего «левокоммунистические» взгляды, влияние этой группы быстро пошло на убыль, и она вскоре не представляла какой-либо опасности для верхов партии.
Возникновение «военной оппозиции» на VIII съезде РКП(б) (март 1919 г.) определялось не только принципиальными расхождениями делегатов по вопросу о принципах военного строительства, но и борьбой между Л.Д. Троцким и И.В. Сталиным за влияние на Красную армию. Сталин, правда, открыто не выступал, выдвинув на передний план К.Е. Ворошилова и других близких ему по совместной военной работе лиц. Стороны спорили о том, какой должна быть новая армия. В противоположность Троцкому, настаивавшему на широком привлечении специалистов и жестком единоначалии, оппозиция не доверяла бывшим офицерам, с подозрением относилась к старой военной науке и отстаивала взгляды, которые были названы «партизанщиной». Дискуссия оказалась «измельченной» взаимными нападками военных работников, в них было трудно отделить личную неприязнь от политических разногласий. Съезд осудил платформу «военной оппозиции», и в дальнейшем она уже не имела никакого значения.
