3) Там же, с. 51. Уже за одни эти слова автор достоин того, чтобы быть на хорошем счету у власти и выступать за границей как доверенное лицо.
4) Но есть аналогия, которую мы, впрочем, не склонны разделять. По мнению А. Карташева, главного эксперта-министра вероисповеданий во Временном Правительстве, высказанном им на религиозно-философских собраниях в Петербурге. Иосиф Волоцкий был "неправ" пред заволжскими старцами, по отношению к которым им было применено насилие. См. "Записки РФС", с. 216.
5) Известный возглас Иисуса Христа "Боже. Боже, вскую оставил Мя еси по сей день для нас, надо признаться, остается тайной Богочеловеческого бытия
6) От того, что оно "обычное, мелкое", привычное, правильнее сказать (от того, что часть встречается), насилие не теряет своего гнусного содержания. Св Иоанн Златоуст говорит, что несправедливость и справедливость имеют одинаковую силу, как в большом, так и в малом. Св. И. Златоуст. Полное Собрание Сочинений. т. 8. с. 402.
7) Св. И. Златоуст. Полное Собрание Сочинений, т. 8. с. 359.
8) Епископ Сергий. "Записки РФС". с. 160.
9) См. мнение А. Карташева. Там же, с. 216. Правда, "меч" в христианстве есть. Но меч не того внешнего насилия, о котором идет речь, а меч внутреннего принуждения (точнее - понуждения, тоже внутреннего). Это меч, присутствие которого явственно и неизбежно в христианстве, как единой, вселенской, истинной религии. В таком случае, для приемлющих христианство оно - Сила, а для неприемлющих - объективно и безусловно "насилие". Уже тем, что христианство существует. См. по этому поводу рассуждения В. А. Тернавцева на заседаниях Религиозно-философских собраний. "Записки РФС". с. 204. 207.
10) Л. Либединская. С того берега. Повесть о Николае Огареве. М.. 1980. с. 169.
11) Мережковский. См. "Записки РФС", с. 152.
12) Мысль восточного христианина. См. М. Семашко. Маздак. Повести черных и красных песков. Алма-Ата. 1974, с. 123.
13) Л. Либединская. Ук. соч., с. 90. Нам известен только один человек (из церковной среды), который утверждал и "доказывал" странную мысль о наличии в христианстве, точнее, в самом Евангелии, "принципа насилия", "принципа боли". Это - В. В. Розанов. См. реферат на заседании РФС: "Основание церковной юрисдикции или о Христе - Судии мира". Впервые опубликован: "Новый путь". 1903. N 4. затем: "Темный лик". СПб.. 1910.
14) Св. И. Златоуст. Полное Собрание Сочинений, т. 7, с. 204.
15) Для нас Христос был страдающим. Страдальцем. Он был против скверны мира и потому страдал. Страдал именно потому, что был против этой скверны. "А есть ли скверна хуже власти?" (слова восточного христианина. См. М. Семашко. Маздак. Повести черных и красных песков. Алма-Ата. 1974, с. 28). Кнут в руки взяли "кремлевские мечтатели" (Г. Уэльс о Ленине), забыв, что подлинная сила - в сострадании. Логика кнута самым коротким путем приведет их к дьяволу. (См. М. Семашко. Ук. соч., там же). Но мы то не должны под страхом кнута идти Тем же путем. У нас - свой, христианский путь.
16) А. Левитин, В. Шавров. История русской церковной смуты Машинопись. т. 1. М., 1963. с. 53.
17) Там же.
18) Там же.
19) Там же. с. 53-54.
20) Цит. по: А. Левитин. В. Шавров. Очерки по истории русской церковной смуты 20-30 гг. Машинопись, т. 2. М., 1962. с. 91.
21) Там же. с. 374.
ПОЛИТИКА - ТАКТИКА - ПРАКТИКА ДЕКРЕТ. ОБЩЕЕ.
Юридическим документом, положившим начало планомерного, сознательного, ломового "крестового" похода большевиков против Церкви явился декрет об отделении Церкви от государства.
В первые дни Октябрьской революции еще не до Церкви было. [1] Только в январе 1918 года появляется декрет - декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, получивший название декрета о свободе совести. В его выработке лично участвовал В. И. Ленин, принят был СНК 20 января, впервые опубликован в "Известиях ВЦИК" 23 января.
Сотни раз с тех пор пережевывался он в популярной литературе, но насколько обширна эта литература, рассматривающая декрет с точки зрения его смысла (имеем в виду изданную в нашей стране), настолько запутанней стал вопрос о значении его в церковной жизни, для церковных людей.
Среди множества лестных, а точнее - льстивых, характеристик его в атеистической (да и церковной) литературе уже теряется истинное его безобразное лицо, прикрытое дырявой маской декора. Популярные толкования декрета пропагандистами-атеистами до того захламили общественное сознание, что требуется долгий и кропотливый труд для реставрации истинного представления об этом юридическом документе.
Для верующего человека тема эта по-прежнему остается актуальной. Что представляет собой декрет об отделении Церкви от государства с позиции православного церковного сознания в целом и сознания отдельного человека? В чем действительный его смысл и насколько демократичен он в глазах непредубежденного рассудка? - Эти вопросы должны быть решаемы вновь и вновь в ответ на попытки атеистов исказить историческую правду.
...Ослепленные материальной несправедливостью, господствовавшей в русском обществе того времени, движимые единственно алчными мотивами заполучить и себе кое-что из имевшихся в руках имущего класса благ, с сознанием, не поднявшимся выше утилитарно-бытовых запросов, лишенные всякого представления о творчестве, духовности и религиозности, революционеры и в Церкви видели только экономическую общественную единицу, обладавшую значительными земельными угодьями, громадными материальными ценностями и пр.
Такое одностороннее представление о Церкви и определило ту Жестоко "насильственную "церковную" политику революционного правительства по отношению к Церкви, со всеми вытекающими отсюда кровавыми последствиями.
Начало ей положено было декретом об отделении Церкви от государства, который в области применения на практике вылился в чудовищные формы, который так неузнаваем стал в сфере реализации, что совершенно потерял и те немногие положительные характеристики, которыми он обладал на стадии законопроекта.
Этим декретом Церковь, которая вскормила русское государство, спасала его в тяжелые минуты и представляет для народа источник духовной жизни и основу его моральных убеждений, оказывалась лишенной своего непреходящего значения Церковь была ни введена на уровень, ниже обыкновенного частного общества, вроде спортивного или кооперации. У Церкви были отняты права, свойственные даже этим частным обществам.
"Декрет о свободе совести, - писал в "Церковных ведомостях" проф. А. Сагарда, - является началом законодательного и планомерного похода против Церкви. В стране, покрытой на трудовую копейку тысячами православных храмов, монастырей, часовен, в стране, многомиллионный народ которой призывает благословение Церкви на брак, рождение детей, обращается к ней за молитвой во все дни своей жизни и напутствием в последний земной путь, - провозглашается отделение Церкви от государства, и последнее, как грезится оно совету народных комиссаров, под беспрерывную стрельбу пулеметов, стоны убиваемых, дикий разгул пьяных орд, носит безусловный атеистический характер". [2]
Произвол, ненависть к Церкви и к религии вообще были положены в основу всего декрета о "свободе совести", и целью своею он имел не обеспечить свободу совести, но подвергнуть Церковь заушениям и оплеваниям со стороны тех, кому совесть позволит это сделать.
Каждым постановлением декрета у Церкви подрубалась жизненная база ее существования, отсекалась живительная артерия, во все времена соединявшая ее с русским народом.
В декрете нет ничего специально большевистского. Загляните в программу любой партии, кроме черносотенных, и вы везде найдете требование отделения Церкви от государства. У эсеров, меньшевиков, народных социалистов, кадетов.
Казалось бы, всем оставалось только радоваться и благодарить большевиков за выполнение этой программы. Однако никто не радовался.
"За кого же образованные специалисты вступятся? - спрашивает автор одной заметки в "Красной газете". - За черных попов или за красных большевиков?"
Прочтя тьму газет, автор приходит к выводу, что за большевиков почти никто не вступился. Все тайно или явно сочувствовали Церкви. [3]
Были в декрете 23 января даже такие положения, которые вообще не стояли в неразрывной связи с его основными началами Это такие пункты, как запрещение церковным религиозным обществам владеть собственностью, лишение их прав юридического лица и национализация всего церковного имущества.
Этих ограничений не знает ни одно соответствующее законодательство европейских государств. Не знает его даже самый радикальный закон об отделении Церкви от государства - французский 1905 года. Французский закон только ограничивал право церковных учреждений накоплять капиталы, но самого права владеть имуществом [4] их не лишал, равно как не лишал и других прав юридического лица.
