1. Ф. Благовидов. Деятельность русского духовенства в отношении к народному образованию в царствование Александра II. Казань, 1891, стр. 77.
2. «Исторический обзор деятельности Комитета министров», т. IV. СПб., 1902, стр. 4, 7.
3. «Для народного учителя», кн. XIII, 1907, стр. 23.
4. «Статистические сведения по начальному образованию в России». Под ред. Фармаковского, вып. 7. Одесса, 1908; см. также: «Народное образование», № 11, 1910, стр. 532.
5. «Русская школа», № 11, 1909, стр. 108.
6. «Черниговские епархиальные ведомости», № 1, 1892.
7. «Правда», № 146, 18 октября 1912 г.
8. «Духовный вестник экзарха Грузии», № 16, 1902, стр. 39 - 40.
9. «Отчёт обер - прокурора синода за 1913 год». СПб., 1914, стр. 184.
10. «Для народного учителя», кн. XI, 1907, стр. 13.
11. «Правда», № 55, 21 марта 1913 г.
12. M. T. Яблочков. Наставление директорам народных училищ. Сборник «Русская школа». Тула, 1895, стр. 29-31.
13. «Для народного учителя», кн. 7, 1907, стр. 14 - 16. Правила о наблюдении за преподаванием закона божьего в начальной школе напечатаны в журнале «Русская школа», № 7 - 8, 1906, стр. 151.
14. А. Петрищев. Заметки учителя. СПб., 1906, стр. 280.
15. Там же, стр. 281.
16. «Русская школа», № 10, 1899, стр. 354.
17. «Народное образование в Виленском учебном округе», № 5, 1902, стр. 192.
18. «Вестник воспитания», № 5, 1898, стр. 56 - 58.
19. «Голос учителя», № 1, 1901, стр. 19.
20. А. Петрищев. Указ. соч., стр. 321.
21. П. С. Иващенко. Народная школа в Белоруссии с конца XIX в., диссертация, стр. 54.
22. А. Петрищев. Указ. соч., стр. 266 - 267.
23. «Пермская земская неделя», № 41, октябрь 1908.
24. И. Сахаров. В сумерках просвещения. M., 1911, стр. 79.
25. «Листовки петербургских большевиков», т. 1. Л., 1939, стр.35.
26. В. Шемякин. Церковная школа и духовная бюрократия. СПб., 1908, стр. 10.
27. «Богословский вестник», кн. IV, 1893.
28. «Исторический очерк развития церковноприходских школ за 25 лет», стр. 533.
29. «Вестник Европы», № 9, 1901, стр. 222.
30. «Для народного учителя», кн. V, 1907, стр. 7.
31. И. Сахаров. Указ. соч., стр. 8.
32. M. Яблочков. Указ. соч., стр. 32.
33. «Для народного учителя», кн. XIII, 1907, стр. 22.
34. «Искра», № 4, май, 1901 г.
35. «Искра», № 1, декабрь, 1900 г.
36. «Труды 1-го Всероссийского съезда взаимопомощи лицам учительского звания». M., 1908, стр. 357 - 358.
37. «Для народного учителя», кн. 4, 1907, стр. 6-7.
38. M. Кириллов. Очерки по истории начальной школы Белоруссии XIX - XX вв. M., 1950, стр. 492, диссертация.
39. M. Кириллов. Указ. соч., стр. 407.
40. «Русская школа», № 3, 1906, стр. 39.
41. «Пермская земская неделя», № 40, октябрь 1907.
42. «Искра», № 47, сентябрь 1903 г.
43. «Мир божий», кн. VII, 1905, стр. 8 - 9.
44. «Для народного учителя», кн. IV, 1907, стр. 25.
45. «Стенографический отчёт Государственном думы 3-го созыва», сессия II. СПб., 1908, стр. 42.
46. «Русское богатство», кн. 7, 1903, стр. 165 - 166.
47. «Вестник воспитания», кн. 3, 1916, стр. 93 - 94.
48. «Пролетарская правда», № 11, 15 января 1913 г.
49. «Русское богатство», кн. 7, 1903, стр. 162.
50. В. Вахтёров. Спорные вопросы народного образования. M., 1911, стр. 47.
51. «Правда», № 50, 27 июня 1912 г.
52. «Правда», № 89, 90, 92; апрель, 1913 г.
53. Д. Бобылев. Какая школа нужна деревне. Пермь, 1908, стр. 8 - 10.
54. «Русская школа», кн. IV, 1906, стр. 95; см. также: «Революция 1905 г. на Украине». Сборник документов. Киев, 1955, стр. 745.
55. «Русская школа», кн. 9, 1908, стр. 19.
56. О. Г. Андрус. Очерки по истории народного образования в Бессарабии. Кишинёв. 1950, стр. 17, диссертация.
57. «Листовки московских большевиков 1905 г.» M., 1941, стр. 80.
58. П. С. Иващенко. Народная школа в Белоруссии, стр.91.
59. «Вперёд», № 16, 30 апреля 1905 г.
60. «Красный архив», № 5, 1940, стр. 170.
61. «Стенографический отчёт Государственной думы 3-го созыва», сессия II, ч. 1, стр. 42. Материалы для выступления Суркова были подготовлены В. Д. Бонч - Бруевичем. См. Избр. произв., т. 1. M., 1959, стр. 200 - 213.
62. «Стенографический отчёт Государственной думы 3 созыва» сессия II, ч. 3, стр. 716.
63. «Звезда», № 5, 13 января 1911 г.
64. «Звезда», № 17, 9 апреля 1911 г.
65. «Правда», № 41, 16 июня 1912 г.
66. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 122,
67. «За правду», № 45, 27 ноября 1913 г.
68. См. В. И. Ленин. Сочинения, т. 19, стр. 482.
Глава I I I. Проповедь религии и монархизма в средней школе
Закон божий как обязательный предмет, заключавший в себе, по мнению церковников, «главную и преимущественную цель образования», в 1811 г. был включён в учебный план средней школы; тогда же установили и преимущественное его положение перед другими предметами.
Задачи религиозного воспитания в средней школе были чётко сформулированы в инструкции министерства просвещения 1816 г. От преподавателей закона божьего требовалось «утвердить юные сердца в спасительных христианских добродетелях», внушая им, что в природе «все любезно, величественно, достойно глубочайшего благоволения»1. Перед началом занятий учащиеся читали главы из истории нового завета, а по воскресным дням посещали церковь и заучивали наизусть евангельские тексты.
По уставу 1828 года, принятому после подавления восстания декабристов, из учебного плана гимназий были исключены естественные науки, но зато усилено преподавание древних языков, призванных своей безжизненностью увести учащихся от вопросов современности. Число недельных уроков по закону божьему было увеличено до 16. Помимо уроков по закону божьему широкое применение получили «христианские беседы» — изучались жития святых, «слова» церковных проповедников, псалмы и их переложения. Церковники усилили также контроль за преподаванием других предметов, чтобы «не укрывалось ничего, колеблющего или ослабляющего учение веры»2. При преподавании физики и математики от учителей требовалось «отстранять… все суетные догадки о происхождении и превращении шара земного», чтобы у учащихся не возникло и мысли о возможных изменениях в самодержавном строе.
Обучение закону божьему рассматривалось как средство «сохранить юношество от заразы вольнодумства». Инструкция министерства от 27 мая 1833 г. требовала от законоучителей, чтобы они указывали ученикам на «прямые обязанности верноподданных», чтобы в «незрелом уме не поколебать веры в необходимость и пользу основных учреждений правительства»3.
Не доверяя священникам-законоучителям, правительство назначило специальных наблюдателей из высшего духовенства и предложило синоду подвергнуть законоучителей тщательной проверке: «твёрдо ли они убеждены в святости своего призвания». Зная, что духовенство по своему нравственному состоянию имело много недостатков, вызывавших нарекания населения, правительство потребовало от синода проверить также образ жизни и нравственность законоучителей.
Наступившая в России в связи с революцией 1848 г. реакция тяжело отразилась и на средней школе. Николай I заявил, что религия должна служить «единственной твёрдой основой всякого полезного знания». Преподавание закона божьего в средних учебных заведениях было признано неудовлетворительным. Обер-прокурор синода Протасов в 1850 г. сформулировал взгляды, которые с одобрения Николая I были положены в основу всей педагогической системы. Каждая наука, по словам Протасова, должна убеждать в необходимости божественного откровения, без чего прочное усвоение истин веры невозможно. При преподавании научных дисциплин недостаточно избегать порицания истинной веры. Необходимо излагать научные взгляды в защиту веры и этим «предохранять юношей от неверия, распространённого в Западной Европе». Протасов ратовал за подчинение науки вере, так как, говорил он, «без веры не может быть полного просвещения».
По новому уставу требовалось, чтобы в школе царил «добрый дух, покорность властям, преданность правительству»4. Программа по закону божьему была расширена. В неё включили изучение богослужения православной церкви, особенно праздничных и воскресных служб, как средства пропаганды церковной идеологии. От поступавших в гимназию экзаменаторы требовали знания молитв и начатков ветхо- и новозаветной истории.
Чтобы противодействовать классическому «языческому мировоззрению», в курс гимназии ввели чтение на греческом и латинском языках творений отцов церкви. Преподавание логики и психологии было поручено законоучителям, чем подчёркивалась связь этих предметов с «истинами откровения».
Несмотря на принятые меры, в годы революционной ситуации наблюдалось резкое падение религиозности, индифферентное отношение к вопросам веры. Обер-прокурор синода в своём отчёте за 1861 г. с тревогой отмечал, что среди юношества было заметно но только охлаждение к вере, но даже решительное «противление». «Неверие и вольнодумство, — писал он, — проникают в села, деревни, небольшие города, требуют защиты от ложной образованности»5. Страх духовенства и самодержавия вызывало развитие естественных паук, которые, по признанию мракобесов, вели к материализму и безбожию.
Устав 1864 года, изгнав из школы естественные науки и расширив преподавание древних языков, усилил также воздействие на учащихся религии. Устав подчёркивал, что основой «истинного» образования является религиозное воспитание и что эта цель может быть достигнута только в том случае, если весь дух школы будет пропитан религиозностью. От учителей требовался «религиозный тон», а от преподавателя закона божьего — «высокий нравственный авторитет». Программа отводила на закон божий 14 уроков в неделю (17 1/2 час, т.е. 9.2% всего учебного времени), на 3 1/4 часа больше, чем по уставу 1852 г. На русский язык — 24 урока, и то вместе с церковнославянским языком. Зато на древние языки в классической гимназии выделялось 58 уроков (31% всего времени).
