Языческое рвение проявил не он, а столичная верхушка, «бояре и градские старцы». Те самые, кто предал его отца, подстраивался к Ярополку и Свенельду. Теперь решили выслужиться перед новым государем, отметить его победы человеческим жертвоприношением и постановили бросить жребий. Когда крещеный варяг Феодор отказался выдать сына Иоанна, столичные бояре опять обошлись без князя, подняли народ на вече. Разметали двор Феодора и Иоанна, убив их обоих. Но беспорядки в Киеве никак не могли понравиться Владимиру. Пришлось посылать дружинников, усмирять разбушевавшихся горожан, и больше подобных безобразий не повторялось.
Однако государь, снова собрав распавшуюся державу, не мог не задумываться о ее будущем. Теперь племена повиновались ему, но оставались обособленными, помнили о различном происхождении. Где гарантия, что построенная им держава снова не рассыплется? Точно так же, как она рассыпалась после смерти Гостомысла, Вещего Олега, Игоря, Святослава… Видать, строили на песке. Чтобы прочно спаять Русь воедино, власти государя было недостаточно. Для этого требовалось нечто большее. Общие ценности, общее мировоззрение. Вера…
Совсем не те верования, учившие печь блины, прыгать через костры, резать перед идолом баранов, а то и людей. Все это было какое-то не настоящее, мелкое. Или грязное. Душа чувствовала — настоящая вера должна быть неизмеримо выше, чище, величественнее. Летопись рассказывает, будто к Владимиру приходили проповедники — мусульмане, иудеи, латиняне, греки. Объясняли преимущества своих религий, а государь выбирал. Потом отправил посольство по разным странам: проверить, чья вера лучше. Однако воспринимать буквально подобную историю не стоит. Это литературный прием, «бродячий сюжет». Он встречается в преданиях многих народов, чтобы объяснить, почему была принята такая религия, а не иная.
Владимиру не требовалось созывать и выслушивать мудрецов. С мусульманами он общался во время похода в Волжскую Болгарию. С иудеями имел дело и в Киеве, и в Тмутаракани. В христианскую церковь его водила бабушка, св. Ольга, христианками были четыре его жены, причем две принадлежали к Восточной Церкви, а две к Западной, у них были свои духовники, князь знал особенности их богослужения.
Васнецов В. М. «Крещение Князя Владимира». 1885–1986
Но ведь самого по себе «выбора веры» не было и не могло быть! Вера — не товар. Ее не выбирают, как на базаре, торгуясь и прицениваясь, какая выгоднее. Она всегда одна! И принимают ее только одну. Не расчетами, а душой и сердцем. Авторы XI в., русский митрополит Иларион и Иаков Мних, были по времени гораздо ближе к Владимиру, чем Нестор. Оба описывали, что обращение великого князя произошло именно таким образом: «Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения». Без миссионеров, уговоров, собственной волей. Господь Сам открылся князю в душе, и Владимир принял Его, «притече ко Христу». Как раз из-за этого св. Владимира, как и св. Ольгу, Церковь признала равноапостольными.
Однако перед государем встал серьезнейший практический вопрос. Откуда принимать крещение? Номинально Церковь еще считалась единой, но Западная и Восточная ее ветви все сильнее расходились. В 967 г. римский папа Иоанн XIII издал буллу, подтвердившую запрет богослужения на славянском языке и возбранявшую ставить священников «из русского и болгарского народа». Такая церковь для нашей страны абсолютно не подходила.
Но и с Византией отношения были далеко не простыми. Она крайне высокомерно заносилась перед окружающими народами, видела в них не иначе как «грязных скифов», «варваров». Кроме того, по правовым нормам той эпохи принятие крещения от Константинопольской патриархии означало не только духовную, но и политическую зависимость от империи! Это была не пустая формальность. Например, при крещении Болгарии греки настолько активно силились подмять страну, что св. царь Борис даже метнулся к римскому папе, лишь бы отделить свою церковь от византийской. Судя по всему, эти же особенности греческой политики оттолкнули св. княгиню Ольгу от сближения с Константинополем.
Ее внук пришел к выводу, что сближаться все-таки нужно. Но необходимо вывести отношения Византии и Руси на иной уровень. Заставить империю считаться с нашей страной на равных! Для этого как раз выдался благоприятный момент. Византия потерпела поражения от немцев и болгар, а в 986 г. против царей Василия и Константина восстал их военачальник Варда Фока. Склира объявил себя императором. Его армия двинулась на Константинополь и вышла на азиатский берег Босфора — столица лежала напротив, отделенная только проливом.
И вот тут-то к царям Василию и Константину прибыло русское посольство. Владимир предлагал дружбу, выражал желание креститься. Но выдвинул требование — выдать за него греческую царевну Анну. С точки зрения византийцев, это была неслыханная дерзость! В их политических наставлениях особо предостерегалось: императорам ни в коем случае нельзя родниться с другими монархами, чтобы они не поставили себя на равную ногу с империей.
Анна была младшей сестрой Василия и Константина. Германский император Оттон уже пробовал сосватать ее за сына. Но получил грубый и оскорбительный отказ. Ему ответили, что он «король варваров», а «рожденная в пурпуре» не может быть «женой варвара». Потом Константинополь плел интриги против болгар, и Анну обещали выдать за их царя Бориса II. Но жениха обманули, захватили в плен. Руку царевны выпрашивал для сына и король Франции Гуго Капет. Владимир выступил еще одним претендентом.
Но ведь ситуация была критической! Приходилось цепляться за любой шанс. Василий и Константин согласились, подписали договор. Великий князь немедленно прислал корпус из 6 тыс. отборных воинов. Они неожиданным десантом высадились под Хризополем (Скутари), погромили лагерь Варды Фоки и заставили его отступить от Константинополя. Однако византийцы были верны своим политическим традициям. Вопрос о браке задумали спустить на тормозах. Опасность миновала. Имело ли смысл держать слово, данное «скифу»? Великий князь отправился к днепровским порогам встретить невесту — а ее вдруг не прислали…
Не тут-то было! Интересы государства св. Владимир готов был отстаивать жестко. В 988 г. поднял войска. Русский флот подошел к Херсонесу. Крепость была мощнейшей. Еще никто не брал ее штурмом. Но великий князь обложил город с суши и с моря. Приказал насыпать высокий вал, чтобы с его гребня взойти на стены. А горожанам объяснил, что будет стоять хоть три года, но Херсонес возьмет. Впрочем, столь серьезных усилий и жертв не потребовалось. Ведь крымчане жили по соседству с Русью, перемешались со славянами. Владимир, намечая целью операции Херсонес, наверняка учитывал отношение местных жителей к нашей стране. Захотят ли они драться?
В результате все разыгралось, как по нотам. Священник Анастас Корсунянин на стреле перебросил из крепости записку, указал, где проходят водопроводы. Их перекрыли, и город получил весомую причину капитулировать без боя. Царей Василия и Константина это вогнало в полный шок. Войско Владимира высвободилось, он мог заключить союз с болгарами, да и мятеж Варды Фоки еще не был подавлен. Пришлось исполнять договор. Анна, несостоявшаяся невеста трех монархов, была по натуре истинной «ромейкой» («римлянкой» — как называли себя византийцы). В возрасте 25 лет оставалась в девицах, сидела взаперти во дворце, но отъезд к «варварам» восприняла как трагедию. Рыдала, что ее «заживо хоронят». А что поделать? Ее утешали, что она жертвует собой ради империи: «Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны».
Но в Херсонесе-то были настроены совсем не трагически! Здесь царил праздник. Анну встречали жених, войско да и горожане. А перед венчанием великий князь и его армия приняли святое таинство крещения. В Крымской купели приняли на себя благословение св. апостола Андрея Первозванного, св. Климента, св. братьев Кирилла и Мефодия. Как бы подхватили от них по цепочке христианскую благодать. Сам город государь вернул грекам — в «вено» за невесту. Но забрал «святые иконы, и честные кресты, и священные сосуды церковные, и прочую священную утварь, и святые книги». Обеспечил всем необходимым рождающуюся Русскую церковь.
Кстати, в свите Анны прибыла большая группа «царевниных» священников. Разумеется, они были не случайными людьми. Их специально готовили, чтобы через церковь регулировать князя, подчинять Русь византийскому влиянию. Но Владимир был бы плохим князем, если бы не догадывался об этом. Он переиграл Константинополь. Взял с собой многих священников и диаконов из Херсонеса! Рассудил, что они-то будут служить честно. Многие симпатизировали русичам, знали их язык. Словом, государь четко разграничил: вера — это одно, а политика — увольте, совсем другое.
