Этот кельт[34] был внесен в списки войска, но затем, чрезвычайно возгордившись своей счастливой судьбой, собрал вокруг себя значительные военные силы, в которые вошли частично его соплеменники, частично выходцы из различных других племен, и с этого времени превратился в грозного тирана[35]. В тот момент, когда ромейское владычество заколебалось, турки брали верх, а ромеи, как песок под ногами, отступали назад, Русель и напал на Ромейское государство. Русель обладал душой тирана, а тут печальное положение дел империи возбудило в нем стремление к тирании. Русель опустошил почти все восточные земли. И хотя на борьбу с ним были посланы многие полководцы, умудренные большим воинским опытом и прославившиеся мужеством, Русель взял верх над их многоопытностью. Русель то сам нападал, словно буря обрушиваясь на противника, то пользовался помощью турецких союзников. Не было возможности устоять перед его натиском: многие знатные люди оказались у него в плену, а их фаланги опрокинутыми.
В то время мой отец Алексей находился в подчинении и был младшим стратигом[36] у своего брата, которому было поручено командование и восточным и западным войском[37], и так как дела ромеев были плохи, а варвар словно молния поражал все и вся, было решено, что замечательный муж Алексей может стать достойным противником Руселя. Император Михаил назначил его стратигом-автократором[38]. Алексей призвал на помощь всю силу своего разума и приобретенный за короткое {57} время немалый опыт военачальника и воина. Благодаря большому трудолюбию и живому уму он достиг вершин военного искусства, сравнявшись с такими людьми, как знаменитый римлянин Эмилий Сципион и карфагенянин Ганнибал[39]. А ведь Алексей был очень молодой и, как говорится, «первой брадой опушенный». Немного дней потребовалось ему, чтобы захватить Руселя, подобно безудержному потоку нахлынувшего на ромейские земли, и привести в порядок восточные дела. Ведь он быстро соображал, что ему нужно делать, и еще быстрее осуществлял задуманное.
О том, каким образом Алексей захватил Руселя, подробно рассказывает кесарь во второй книге своей «Истории»[40], я же затрону эти события лишь в той мере, в какой необходимо для моего повествования.
2. Как раз в это время из внутренних стран Востока явился с огромным войском варвар Тутах[41] с целью опустошить ромейские земли. Русель же, терпя поражение от стратопедарха, сдавал одну крепость за другой; предводительствуя большим войском, имея великолепно вооруженных воинов, он значительно уступал моему отцу Алексею в находчивости и решил поэтому прибегнуть к следующему[42]. В конце концов, оказавшись в совершенно отчаянном положении, он встречается с Тутахом, домогается его дружбы и умоляет стать союзником.
Однако стратопедарх Алексей предпринимает на это ответный маневр: он еще быстрее располагает к себе варвара и привлекает его на свою сторону речами, дарами и всевозможными ухищрениями. Да, он был более, чем кто-либо другой, находчив и способен отыскать выход из затруднительного положения. Самым действенным способом расположить к себе варваров, говоря в общих чертах, оказался следующий: «Твой султан[43]и мой император, — передал Алексей, — дружны между собой. Этот же варвар Русель поднимает руку на них обоих и является злейшим врагом того и другого. Совершая постоянные набеги на владения императора, он понемногу захватывает какие-то части ромейской территории и в то же время отнимает у Персидской державы те земли, которые могли бы у нее сохраниться[44]. Русель во всем действует искусно: сейчас он запугивает меня твоим войском[45], а затем при удобном случае устранит меня и, почувствовав себя в безопасности, повернет в другую сторону и поднимет руку на тебя. Если ты послушаешь меня, то когда к тебе вновь явится Русель, схвати его и за большое вознаграждение пришли ко мне в оковах. От этого, — продолжал Алексей, — ты будешь иметь тройную выгоду: во-первых, получишь столько денег, сколько никто {58} никогда не получал, во-вторых, завоюешь расположение самодержца, благодаря чему достигнешь вершин счастья, а в-третьих, султан будет очень доволен, так как избавится от могущественного врага, который выступал как против ромеев, так и против турок».
Вот что сообщил через послов вышеупомянутому Тутаху мой отец, который командовал в то время ромейским войском. Вместе с тем он отправил в установленное время заложников из числа наиболее знатных людей и, обещав Тутаху и его варварам значительную сумму денег, склонил их схватить Руселя. Вскоре они сделали это[46] и отправили Руселя к стратопедарху в Амасию. Однако деньги заставили себя ждать: ведь у самого Алексея не было средств для расплаты, а император не заботился об этом. Деньги не то чтобы шествовали, как говорится в трагедии[47], замедленной поступью, а не появлялись вовсе. Тутах обращался с настойчивыми требованиями, желая или получить обещанную сумму или же забрать назад проданного им Руселя и позволить тому вернуться туда, где его схватили. А у Алексея не было денег, чтобы заплатить за пленника.
Проведя целую ночь в тягостных раздумьях, он решил собрать необходимую сумму у жителей Амасии. С наступлением дня Алексей, несмотря на трудности, созвал всех граждан, особенно наиболее влиятельных и состоятельных[48]. Обращаясь главным образом к этим последним, он сказал: «Все вы знаете, как этот варвар поступил со всеми городами Армениака[49], сколько селений он разрушил, скольким людям причинил невыносимые горести, сколько денег взыскал с вас. Сейчас представляется случай, будь на то ваша воля, избавить вас от его злодейства. Поэтому нельзя выпускать Руселя. Вы видите, что этот варвар с божьего соизволения и моими стараниями находится в оковах. Однако пленивший его Тутах требует платы. А у меня нет денег, ведь я нахожусь на чужбине, долгое время воюю с варварами и истратил все, что имел. Если бы император не находился так далеко и варвар немного подождал, я постарался бы получить из Константинополя нужную сумму. Но раз уж, как вы сами понимаете, ничего этого сделать нельзя, внесите плату сообща, а император возвратит через меня все, что вы дали». Не успел он кончить, как его слова вызвали крики протеста, и среди подстрекаемых к бунту амасийцев началось сильное брожение. Нашлись злокозненные и неугомонные люди, сеятели смут, которые побуждали толпу[50] кричать и неистовствовать.
Поднялся большой шум: одни не хотели отпускать Руселя и подбивали толпу схватить его, другие же, неистовствуя (та-{59}кова низкая чернь!), хотели даже похитить Руселя и освободить его из оков. Видя такое буйство народа, стратопедарх понял, в какое отчаянное положение он попал, но тем не менее духом не пал, а, взяв себя в руки, жестами пытался водворить молчание. Потратив немало времени, он с трудом успокоил их и, обращаясь к толпе, сказал: «Я удивлен, о граждане-амасийцы, что вы не замечаете козней тех, кто обманывает вас, покупает собственное благополучие ценой вашей крови и постоянно причиняет вам величайший вред. Какой вам прок от тирании Руселя — одни убийства, увечья, отсечения ног и рук? Те же, кто все это устроил, одной рукой оказывают услуги варвару и тем сохраняют в целости свое имущество, а другой рукой получают дары императора, уверяя его, что не отдали варвару ни вас, ни города Амасию; на самом деле им нет никакого дела до вас. Для того и желают они установления тирании, чтобы, подольстившись к варвару, сохранить в целости свое имущество да к тому потребовать титулов и даров от императора. А случись переворот, они вновь останутся за сценой, а гнев направят против вас. Если вы мне доверяете, пошлите-ка вы подальше тех, кто побуждает вас к волнению, расходитесь по домам. Обдумав мои слова, вы поймете, кто вам желает добра».
3. Выслушав Алексея, они в мгновение ока[51] изменили свое мнение и разошлись по домам. Однако стратопедарх знал, что чернь обыкновенно в решающий момент меняет свое мнение, тем более если ее подстрекают дурные люди; он боялся, как бы в злом умысле против него жители не явились ночью и не выпустили Руселя на волю, освободив его из-под стражи и разбив оковы. И так как у Алексея не было достаточно войск, чтобы с ними бороться, он изобретает достойную Паламеда[52] хитрость. Он сделал вид, что ослепляет Руселя. Кельта распростерли на земле, и в то время как палач подносил к нему железо, Русель выл и стонал словно лев рыкающий. Все это было только видимостью удаления глаз: тому, кто играл роль ослепляемого, было приказано стонать и вопить, а делающему вид, что вырывает глаза, сурово смотреть на лежащего, совершать все со свирепым выражением лица и изображать ослепление. Русель был ослеплен, не будучи ослеплен, в народе же поднялся шум, и слух об ослеплении стал распространяться повсюду. Это лицедейство побудило всех, как местных жителей, так и чужеземцев, внести, наподобие пчел, свою долю в общий сбор. Цель выдумки заключалась в том, чтобы те, кто отказывался дать деньги и замышлял вырвать Руселя из рук моего отца Алексея, увидев {60} бесполезность своего замысла, успокоились, а затем, после крушения их плана, подчинились воле стратопедарха, дабы снискать его дружбу и избежать гнева императора. Захватив таким образом Руселя, достославный стратиг содержал его как льва в клетке. Причем Русель носил на глазах повязку в знак мнимого ослепления.
