«Директива Ставки Главвоенсовета командующему 8-й армией № 01395 (12 ч 55 мин).
Действия Ковалева развиваются медленно. Ставка Главвоенсовета приказывает бросить все наличные силы, сосредотачивающиеся у Ковалева, а также высаживающиеся в Лодейном Поле с тем, чтобы в несколько дней освободить командный пункт 18-й стр. дивизии, 34-ю танковую бригаду и около 3500 человек в Леметги (южн.)…
…Потребовать от Черепанова и Коротеева решительных атак навстречу войскам Ковалева, наступающим для освобождения Леметги (южн.). Нельзя допускать, чтобы в районе 8-й армии повторился позор, произошедший с 44-й стр. дивизией в 9-й армии…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д.233.Л. 164).
Но уже следующая директива Ставки Ковалеву, отданная в 3 часа ночи 29 января — № 01419 (подписанная почему-то одним Шапошниковым) имеет все признаки истерики и даже паники:
«…Ставка поражена вашей медлительностью, граничащей с бездействием. Чего вы ждете и почему не предпринимаете энергичных действий для выручки окруженных частей или матчасти.
Соберите силы в один кулак и, не останавливаясь перед жертвами, бросайте их на врага, прорвите блокаду и спасайте окруженных.
Враг не так силен, как вы думаете, он выдыхается и требуется решительный удар с вашей стороны, чтобы враг был уничтожен. Тактика бросания на фронт по разным направлениям отдельных частей, есть тактика затычек, тактика, недостойная большевика-командира…» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1377. Л. 51).
Еще через сутки следует «крупноблочная» директива Ставки № 01447 «о мерах по борьбе со шпионажем». Какие меры планировалось осуществить под началом наркома внутренних дел товариша Л.П. Берия?
Практически мера только одна — высылка всего гражданского (финского) населения с оккупированных территорий и территории СССР.
В это же время товарищ Мехлис продолжал свою ценную и в высшей мере полезную работу по «укреплению тылов» 9-й армии Чуйкова:
«…Вы запрещаете прокурору 9-й армии судить ряд лиц в порядке, примененном в отношении Виноградова и его банды. Мы провели здесь суд над Чайковским (командир одного из подразделений 662-го СП; расстрелян 12 января 1940 года. — С.З.) и комиссаром погранполка Черевко в том же порядке, который дал замечательный эффект. Сейчас проводим несколько процессов над рядовыми и притом все публично. Ваше запрещение будет серьезным тормозом в ликвидации дезертирства» (РГВА. Ф. 33987. Оп. З.Д. 1386. Л. 155).
Истерика Шапошникова 29 января не случайна: финны приступили к поэтапной ликвидации разрозненных очагов сопротивления 18 сд и 34-й лтбр. 2 февраля части Хеглунда уничтожили гарнизон «Леметти-северное» (погибло и попало в плен более 700 человек). Около 20 человек пробились в «Леметти-южное». В руки финских частей попали 32 танка, 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового оружия и около 30 грузовых автомобилей. Одновременно финские части 1–2 февраля окружили 54-ю сд 9-й армии (как видим, работа товарища Мехлиса успеху частей Чуйкова не способствовала), прервали коммуникации и расчленили фронт ее обороны на 8 изолированных друг от друга частей.
П. Аптекарь пишет, что с 3 февраля две дивизии (100-я и 113-я) 7-й армии начали на своих участках разведку боем. Однако это не совсем так. С 1 февраля частные атаки, призванные «прощупать» оборону противника накануне главного удара, проводили практически все дивизии первой линии Северо-Западного фронта.
«Директива Ставки Главвоенсовета командующему Северо-Западным фронтом от 2 февраля 1940 года № 01507 (02 ч 40 мин.).
Захват ротой 222-го стр. полка 49-й стр. дивизии ДОТа № 7 противника привел к тяжелым потерям в этой роте и к отводу роты, не поддержанной огнем нашей артиллерии, в исходное положение. Такие мелкие наступательные действия должны быть также хорошо продуманы и подготовлены, как и большие операции.
…Непонятно, почему артиллерия противника могла действовать против нашей роты, а наша артиллерия не нашла возможным поддерживать свои части. Видимо, артиллеристы спали, решив, что ночью финны не пойдут в контратаку…» (РГВА. Ф. 37977. On. І.Д. 233.л. 176).
2 февраля Ставка наконец обеспокоилась происходящими на левом фланге 9-й армии событиями.
«…Ставка опасается, что с 54 сд может случиться, что и с 44 сд, ввиду чего Ставка возлагает ответственность за судьбу 54 сд лично на тов. Чуйкова и требует от Чуйкова, чтобы позор, имевший место с 44 сд, больше ни в каком случае не повторился» (РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 233. Л. 175).
54-ю надо было спасать, но чем? Чуйков, хотя и божился в одном из своих прежних докладов, что будет создавать резервы, так и не создал ничего с момента разгрома 44-й сд. Единственными подразделениями, которыми располагал комкор, были лыжные эскадроны, предназначенные для разведки и маневренных действий на флангах. Не придумав ничего лучшего, 3 февраля Чуйков отдает приказ (№ 027) на наступление, с целью деблокады 54-й сд, лыжной бригаде полковника М.М. Долина.
«… 1. Противник, окружив части 54 сд, ведет непрерывные атаки. На фронте сд действует до 20 батальонов противника. Его 27 пп действует по дороге Кухмониеми — Ките — Селькявара.
…3. Приказываю командиру лыжной бригады полковнику Долину к исходу 3.02.1940 г. сосредоточиться южнее Лентира 5—10 км, дальнейшая задача — 4.02, наступая на юг в направлении Лентуа, Китее, Лутья, Раме-ла, совместными действиями с 54 сд уничтожить противника в районе КП, сев. — зап. берег оз. Сауни-Ярви. Левее, юго-западнее Коски, действует 34-й лыжбат…» (РГВА. Ф. 34980. On. 5.Д. 21. Л. 71).
Однако в 4.50 4 февраля приказ на наступление был отменен. Чуйков бросал лыжников Долина на прорыв финского кольца окружения, несмотря на то что еще 30 января группа майора Кутузова в составе 3-го и 17-го лыжбатов (из Уральского и Московского округов), совместно с 11-м инженерным батальоном, уже пытались осуществить подобную операцию, но были наголову разгромлены
4—5 февраля. Выяснилось, что для подобных ударных задач советские лыжники не приспособлены. Кроме того, комкор, по всей видимости, слабо разбирался в специфике лесной войны, итогом чего стала директива Ставки от 6 января № 01582 (копии Штерну и Ковалеву — они действовали почти также):
«…Ваши жалобы на неподготовленность лыжных батальонов вскрывают неумение понять их роль и значение. Вы обычно бросаете лыжные батальоны в условиях действий в чужой стране при отсутствии знакомства с местностью и рассматриваете их как самостоятельную силу в отрыве от наших пехотных частей…» (РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233. JI. 182,183).
И через сутки еще одна директива Ставки (№ 01593) на ту же тему:
«.. Ставка Главвоенсовета считает ваше предложение о создании лыжных бригад ошибочным. Ставка… уже указывала, что наши лыжотряды в условиях войны в Финляндии нельзя рассматривать как самостоятельную боевую силу. Проводимая вами аналогия лыжотрядов с конницей несостоятельна, так как конница имеет… артиллерию, в силу чего… может иметь самостоятельные боевые задачи, тогда как наши лыжотряды не в состоянии взять с собой полковую и даже мелкокалиберную артиллерию (вот каким боком вышло отсутствие минометов! — С.З.), не говоря уже о том, что у конницы есть свои самостоятельные органы снабжения, чего нет и не может быть у лыжотрядов.
Главной задачей лыжотрядов является разведка, обход противника с тыла и разрушение его тылов всякими диверсионными способами, в том числе и подрывными действиями, и охрана флангов наших пехотных частей…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Д. 107,108).
Кстати о лыжбатах. Практически во всех военных округах к 8 февраля 1940 года было сформировано и направлено в действующую армию 77 батальонов и 28 лыжных эскадронов (см. РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1380. Л. 233–236). В числе «расчетных батальонов» А. Исаева они явно не фигурируют.
Столкнувшись со стойкой практикой использования лыжных батальонов в качестве ударных частей, Ставка принимает решение о реорганизиции этих формирований из лыжных батальонов в лыжные эскадроны:
«…Практика показала, что использование лыжбатов в качестве обыкновенных пехотных частей не достигает цели и ведет к большим потерям в этих батальонах…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Л. ПО, 111).
Пока в полосе 9-й армии происходили указанные события, а Штерн и Ковалев безуспешно пытались деблокировать 18-ю и 168-ю сд, Северо-Западный фронт продолжал подготовку к главному удару. 4 февраля командарм-13 Грендаль прислал Тимошенко шокирующий доклад, свидетельствующий о том, что массовое дезертирство имело место не только в полосе 8-й и 9-й армий.
«…За время следования дивизии (8-й стрелковой — С.З.) по железной Дороге до Ленинграда и затем от Ленинграда до района сосредоточения части дивизии потеряли дезертировавшими и отставшими около 400 человек. В 151 сп отставших и дезертировавших — 190 человек; в 310 сп — 150 человек, подругам частям также есть дезертировавшие и отставшие.
