60
Ходили слухи, что Гитлер в разговоре с Оскаром фон Гинденбургом пригрозил огласить некоторые подробности скандалов с восточной помощью, в которой последний якобы был замешан. Впоследствии Оскар был признан невиновным.
Точное время и обстоятельства визита Бломберга еще требуют прояснения. Вполне возможно, Бломберг встречался с Гинденбургом во время Рождества в Берлине. Если Гинденбург тайно вызвал его из Женевы, как утверждает Мейснер, сомнительно, что Шлейхер об этом не знал. Сам Бломберг не упоминает в своих мемуарах о контактах с Гинденбургом до получения назначения, да и вообще очень скупо и неопределенно описывает свою деятельность в этот период. Ряд исследователей придерживаются мнения, что переговоры между Гинденбургом и Бломбергом проходили на последней неделе января.
Описание беседы Гинденбурга и Хаммерштейна дано на основании трех рассказов – Хаммерштейна, Буше – Иппенбурга, который тоже присутствовал, и Мейснера. Все они являются обрывочными и грешат явными неточностями. Что касается точной даты встречи, в рассказе Хаммерштейна, написанном вскоре после встречи, указывается 27 января, Буше – Иппенбург в одних источниках тоже утверждает, что встреча произошла 27 января, в других – 26 января.
Незадолго до этого Папену и Гугенбергу был представлен их друзьями консерваторами альтернативный план. Он предлагал кабинет, возглавленный Папеном, состоящий в основном из неполитических экспертов, с Гугенбергом, отвечающим за экономические министерства, и его товарищем по партии Эвальдом фон Клейст – Шменцином – землевладельцем из Померании – в качестве министра внутренних дел. Клейст – Шменцин, числившийся среди друзей дома Папена, настаивал, чтобы это решение было предложено Гинденбургу. Папен, однако, это предложение отверг, обещая, что вернется к нему, если соглашение с Гитлером не будет достигнуто. Первоначально реакция Гугенберга на план была весьма благоприятной, но из – за отказа Папена он тоже отверг этот план.
Умение выходить из затруднительного положения (фр.).
Воспользовался бы Шлейхер своими чрезвычайными полномочиями для открытого противостояния, если бы они были ему даны, представляется сомнительным. Он не отличался крепкими нервами. С другой стороны, также сомнительно, что нацисты решились бы на восстание.
Если соглашение с Гитлером все – таки окажется недостижимым, параллельно велась подготовка к созданию кабинета Папена – Гугенберга, так что при необходимости его можно было представить президенту «в течение часа».
Поведение Гинденбурга опровергает утверждение, что президент до последнего момента сомневался, должен ли он назначить Гитлера канцлером. Его друзья консерваторы, пришедшие в гости тем вечером, потребовали, чтобы он не назначал Гитлера. Верный своей привычке обходить споры, отвечая уклончиво, он, возможно, был не слишком убедителен. Нет никаких позитивных свидетельств, подкрепляющих утверждение Брюнинга, что маршал «колебался до последнего». По словам Хаммерштейна, когда утром 29 января к Гинденбургу явился помощник по связям с прессой, маршал сказал, что назначит канцлером Папена. Однако можно усомниться в правильности даты, потому что 29 января было воскресенье, а Гинденбург вряд ли занимался рутинными делами по воскресеньям. В некоторых источниках сказано, что Гинденбург 29 января еще не принял решение. Шверин – Корсиг и Нейрат только на следующее утро получили уведомление о том, что будет сформировано новое правительство, в котором канцлером станет Гитлер. Присяга назначена на 11 часов утра. Возможно, задержка была вызвана лишь тем, что оба уже дали согласие работать в таком правительстве и их уведомление было лишь технической деталью.
Вероятнее всего, так оно и было. Гитлер был единственным канцлером, которому Гинденбург не предлагал этот пост лично. Роль Папена в те дни имеет нечто общее с ролью Гренера зимой 1918/19 года, когда Гинденбург всячески старался держаться в стороне от переговоров с Эбертом. Можно предположить, что он возложил бы всю полноту ответственности на злосчастного Папена, если бы назначение Гитлера оказалось неэффективным. И наоборот: верный себе, он не сделал ни одной попытки разделить заслуги с Папеном, когда на протяжении следующих месяцев того превозносили как человека, объединившего все «национальные» силы в единый союз ради спасения рейха.
В таком же духе «Нью – Йорк таймс» 31 января сообщила своим читателям, что Гитлер «был выдвинут во главу коалиционного правительства национал – социалистов и националистов подполковником Францем фон Папеном, бывшим канцлером. <..> Состав кабинета не оставляет Гитлеру размаха для претворения диктаторских амбиций». На следующий день в той же газете было сказано, что «судя по всему, новое правительство – это детище фон Папена».
Нацистские юристы вполне откровенно говорили (правда, позже), что назначение Гитлера было законным только формально, при буквальном толковании конституции, но никто не утверждал, что назначение злейшего врага республики главой правительства отвечает истинному духу Веймарской конституции.
Когда президент покидал Берлин, Гитлер немедленно возвращался к старым привычкам.
Когда президент прусского государственного совета пожелал выразить протест Гинденбургу против таких неправомерных действий Геринга, вмешался Папен и устроил встречу между Аденауэром и Герингом. Согласно отчету пресс – службы, Аденауэр получил удовлетворительные разъяснения, и в его встрече с президентом больше не было необходимости. Можно только недоумевать, почему Папену было так важно не допустить обращения Аденауэра к президенту. Быть может, он считал его бессмысленным? Или хотел скрыть от президента свою неспособность контролировать ситуацию? Или продолжал заблуждаться относительно нацистов?
Как и Нойдек, новые владения были освобождены от налогов. В дополнение к этому Гитлер и Геринг устно пообещали выделить по 400 000 марок каждый из фондов рейха и Пруссии для восстановления собственности. Когда спустя три недели обещанные деньги не поступили, Гинденбург попросил Мейснера заручиться письменным подтверждением обещания и получить деньги как можно скорее.
Итог, краткий отчет (фр.).
В то время как Гинденбург был готов подчиниться Гитлеру в вопросах первостепенной важности и не возражал против того, что его обходят и во всех остальных, он ревностно держался за некоторые довольно незначительные прерогативы. На одном из заседаний кабинета в мае 1934 года Геринг поднял вопрос о целесообразности присуждения мальтийского креста, или креста Святого Иоанна. Он сомневался в этом тем более, что крест Святого Иоанна присуждался только знати. Мейснер, месяцами хранивший молчание на заседании кабинета, встал и настоял на том, чтобы решение было отложено, поскольку его следует согласовать с президентом.
Мейснер в своих мемуарах утверждает, что проект этой телеграммы был представлен ему Функом и что он несколько изменил формулировки, сделав тон менее напыщенным, прежде чем передать ее в Нойдек по телефону. Опубликованной, вероятнее всего, была первоначальная версия, которая была более «впечатляющей», чем версия Мейснера. В то время как последний предлагал президенту всего лишь выразить свою «благодарность», в опубликованной версии Гинденбург выражал свою «глубочайшую благодарность и искреннюю признательность».
В этой связи большое значение придавалось тому факту, что Оскар фон Гинденбург вскоре после этого получил звание генераллмайора. Хотя, с другой стороны, ничего необычного в этом нет. Он получил звание выходя в отставку, и предоставление в таком случае офицеру следующего воинского звания является обычной практикой.
