Дивизия РККА против аж одного финского батальона — чем не «крупная победа»! Впрочем, Ковалев понимал, что после «гениально» проведенной операции по разблокированию 168-й и 18-й сд над его головой сгустились тучи и он может запросто выпасть из обоймы первых лиц сталинской «команды войны», поэтому и попытался раздуть этот бой до вселенских масштабов. Однако разблокировать 168-ю и 18-ю не удалось, ничем закончилось и наступление 8-й армии севернее Ладожского озера.
17 февраля финны атаковали блокированный гарнизон Митро-Рускасет, чем вынудили советские части в ночь на 18 февраля предпринять попытку прорыва из окружения в район обороны 168-й сд. Попытка не удалась. Из 1700 человек в расположение 168-й сд вышли только 30. В плен попали более 250 человек, также в руках финнов оказались 20танков, 32 полевые и 2 противотанковые пушки, 6 «счетверенных» зениток, 63 станковых и ручных пулемета, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок [1].
19 февраля финны завладели несколькими господствующими высотами в районе обороны 18-й сд «Леметти-южное» (так называемые «высота А» и «высота Б») и взяли под контроль все перемещения окруженных, так как площадь их обороны сократилась до 1 км в длину и 400 метров в ширину.
23 февраля блокированный гарнизон «Развилка дорог»· прислал радиограмму:
«40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасной гибели. Мы все истощены. Судьбу Кожекина не знаем, нет сил, положение тяжелое» [1, с. 153].
Судьба Кожекина, командира блокированного гарнизона у озера Сари-ярви, в действительности была печальна — 23 февраля в день Советской Армии и Военно-Морского флота гарнизон Сари-ярви был атакован финнами и полностью погиб до последнего человека (уже после завершения боев в районе обороны гарнизона были обнаружены 131 труп и две братские могилы, сооруженные финнами). Трофеями 4-го армейского корпуса Хеглунда стали 6 полевых и 6 противотанковых орудий, 4 миномета, 4 танка, около 60 пулеметов.
В ночь на 28 февраля Военный совет 15-й армии получил, наконец разрешение на отвод окруженной 18-й сд. В ту же ночь гарнизон «Леметти-южное», разделившись на две колонны (северную и южную) пошел на прорыв, бросив на произвол судьбы более 120 раненных и больных бойцов РККА. Северная колонна при прорыве была практически полностью уничтожена финнами. Застрелились командир 34-й лтбр комбриг С. И. Кондратьев, начальник штаба полковник Н.И. Смирнов, начальники политотделов 18-й сд и 34-й лтбр И.А. Гапанюки И.Е. Израецкий, а также начальник особого отдела 34-й лтбр капитан Доронин. Финнам досталось также и знамя 18-й Ярославской Краснознаменной стрелковой дивизии, так что 18-я перестала существовать как боевая единица.
Южная колонна, ведомая начштаба 18-й сд полковником Алексеевым, вышла к своим в составе 1237 человек, из которых 900 были ранены или обморожены, 48 человек погибли при прорыве.
4 марта 1940 года командир 18-й сд комбриг Г.Ф. Кондрашев был арестован и позже расстрелян. 8 марта застрелился сам, не дожидаясь следствия прокуроров товарища Мехлиса, комдив И.Н. Черепанов.
Следует отметить, что претензии П. Аптекаря к финнам по поводу якобы имевших место нарушений ими положений Гаагской конвенции, в большинстве случаев лишены оснований. Финны, понятное дело, не могли видеть, кто ведет по ним огонь из домов и землянок — раненный или полноценный боец, огневая же точка противника должна быть уничтожена. Для этой цели у Красной Армии имелись огнеметные танки в составе так называемых «химических батальонов», у американцев и немцев помимо огнеметных танков имелись также ранцевые огнеметы. У финнов же подобной «роскоши» не было, поэтому, если требовалось поджечь деревянные укрепления противника, они были вынуждены кустарничать и поджигать их вручную. Но где же здесь нарушение законов войны (если не считать эпизода со скелетом, прикрученным проволокой к нарам, хотя это вполне может быть досужей выдумкой политруков)?
Также не соответствует действительности информация П. Аптекаря о том, будто бы город Сортавала «был стерт с лица земли» бомбовым ударом. Сортавала за время войны действительно подвергся большому количеству авианалетов (23), на город было сброшено в общей сложности более 1000 фугасных бомб, однако говорить о том, что он был «стерт» (количество погибших жителей — 31 человек) не приходится: авиация 8-й армии действовала крайне неэффективно:
«Распоряжение Ставки Главвоенсовета командующему 8-й армией от 29 февраля 1940 г. № 01941.
Ни в одной из действующих армий не имеется должности инспектора по эксплуатации авиации при командующем ВВС армии. Однако ВВС 7,13, 9 и 14-й армий действуют великолепно (бравада! — С.З.), являются грозой для финнов и внушили противнику достаточно уважения к себе. Только авиацию 8-й армии, а также 15-й армии противник не ставит ни во что, не считается с ней и издевается над ней, так как ваша авиация действует из рук вон плохо…» (РГВА. Ф. 33987. On. З.Д. 1376. Л. 140).
«Однако к линии фронта шли все новые эшелоны с пополнением, которое должно было заменить многочисленных убитых и раненых и новыми полнокровными соединениями, прибывшими для наращивания силы удара по маленькой свободолюбивой стране, посмевшей столь упорно отстаивать свою независимость» [1, с. 224].
К началу марта на Карельском перешейке было сосредоточено более 730 тысяч человек, 11 тысяч лошадей, более 40 тысяч автомобилей, около 5 тысяч тракторов, около 16 тысяч ручных и 6 тысяч станковых пулеметов, более 100 зенитных, 1911 45-мм пушек, 1717 76-мм, 10 107-мм, 197 122-мм и 36 152-мм пушек, 570 122-мм, 768 152-мм, 96 203-мм и 3 234-мм гаубиц, 22 280-мм мортиры, 1045 минометов, всего 6374 орудий и минометов, а кроме того, 2620 танков и около 500 бронеавтомобилей.
Всему этому на стороне финнов противостояло около 120 тысяч человек, 292 полевых и 64 противотанковых орудий, 108 минометов и около 30 танков.
Против 2,5 тысячи советских самолетов финны имели около 130 боевых машин. Превосходство РККА над ВС Финляндии в личном составе составляло пропорцию 6,5:1, в артиллерии 14:1, в авиации 20:1 и в танках — абсолютное превосходство.
Тем временем над Кремлем стали сгущаться тучи. Стало известно о подготовке сухопутных сил Великобритании и Франции, а также ВВС и ВМС Антанты к удару по СССР. К этому Сталин был готов в ноябре 1939 года, когда победа над Финляндией казалась легкодостижимой, но сейчас, когда этой войне конца не было видно, а Красная Армия увязла в ней всем телом, вступление в войну Антанты стало бы катастрофой и ставило крест на планах «босфорского похода», ибо в сложившейся обстановке ни о каком вторжении в Румынию и Болгарию говорить не приходилось. Из Финляндии надо было выбираться сейчас, именно сейчас, позже мы ее все равно захватим, но сделаем это одновременно с ударом по Румынии и Турции.
«В конце февраля — начале марта 1940 г. процесс консолидации стран Запада на антисоветской основе и развертывания помощи Финляндии резко усилился. 28 февраля палата представителей Конгресса США одобрила законопроект о предоставлении Финляндии кредита в размере 20 млн долларов. 1 марта Великобритания и Франция заявили о том, что готовы немедленно послать в Финляндию наземные части общей численностью около 50 тыс. чел. и авиацию, если до 5 марта получат от нее официальную просьбу о военной помощи… 2 марта канцелярия премьер-министра Канады официально сообщила, что нет никаких препятствий со стороны закона для участия канадских добровольцев в советско-финляндской войне, и уже в тот же день первая группа добровольцев отправилась из Оттавы в Финляндию.
…В этой обстановке перед советским руководством встал вопрос: завершить войну в ближайшее время дипломатическим путем или продолжать вести боевые действия до полной военной победы над Финляндией? Первый вариант означал, что с идеей установления в Финляндии советского режима во главе с Народным правительством Куусинена придется расстаться, а второй вел к неминуемому вооруженному вмешательству в войну на стороне Финляндии западных стран.
В результате 6 марта 1940 г. советское руководство через шведское посольство сообщило о своей готовности начать в Москве мирные переговоры с Финляндией. При этом, вероятно, чтобы сохранить престиж, оно особо подчеркнуло, что ни о каком прекращении боевых действий на время переговоров не может идти речи» [29, с. 149–150].
Таким образом, не финское правительство первым «запросило мира», а советское!
8 марта в 16.00 в Кремле начались переговоры советской и финской делегаций, завершившиеся подписанием 13 марта в два часа ночи мирного соглашения, по которому Финляндия передавала СССР: весь Карельский перешеек с городом Виипури; все острова в Финском заливе, восточнее о. Суурсаари (Гогланд); территорию Карелии западнее и севернее Ладожского озера с городами Сортавала, Питкяранта и Суолаярви; территорию Карелии на севере до поселка Сала; западную часть полуострова Рыбачий; порт и город Ханко в аренду на 30 лет с правом создания там военно-морской базы. СССР возвращал Финляндии Петсамо, так как не хотел сейчас обострять отношения с Великобританией, чьей концессии принадлежали никелевые рудники.
