Николай Данилевский - Россия и Европа

При обыкновенном ходе исторических дел эта народная сила нема, не подает своего голоса ни в брошюрах, ни в газетах, ни на общественных обедах со спичами, ни на митингах. Прислушиваясь лишь к этим, громко заявляющим о себе, голосам, не думают ли многие еще и теперь - не думали ли недавно почти все,что, например, вся западная окраина России, начиная от Наровы до Днестра, враждебно настроена против России? Между тем опыт показал, что войска, усмирявшие польское восстание (в Юго-Западном крае, по крайней мере), в той же степени охраняли польское панство от мести народной. Так же точно русскую сторону держит народ и в Северо-Западном и в Балтийском крае. Но воочию обнаружилось это в Западном крае только вследствие мятежа. Этого мало: эта проба показала, что даже в самой Польше, в этой классической стране русобоязни и русоненавидения, народ на нашей стороне.

Пусть только развяжет война путы дипломатического приличия, и мы увидим, как отзовутся славянские народы на искренний, прямой призыв России, который один только и может разом перетянуть на нашу сторону весы в борьбе с враждебными нам силами, к которому, следовательно, мы будем вынуждены самою силой обстоятельств,- призыв, отсутствие которого было главною причиною неудачи Восточной войны, но которого тогда сделать было нельзя (по невозможности сочетания политики либеральной и национальной) до освобождения крестьян, как уже было замечено выше.

Великое дело освобождения дало нам в руки еще новую силу, еще новое орудие. Было время, когда Франция, гордясь добытыми ею плодами свободы, угрожала противникам своим так называемою пропагандою как рычагом и домкратом, который мог сдвинуть с самых оснований их государственное здание, основанное не на знаменитых началах 1789 года. Оружие это, всегда тупое и бессильное по отношению к нам, теперь давно уже выпало из рук Франции и по отношению к европейским государствам; ибо что может предложить Франция прочим народам, чем бы они уже не пользовались еще в большей степени, нежели сами французы? Напротив того, Россия, эта страна варварства, застоя и абсолютизма, приобрела внезапно такое нравственное оружие, сила которого не вполне еще ясна и для нас самих, хотя уже мы имели случай раз употребить ее в дело с неимоверным успехом, ибо не только умиротворили им Польшу, но обратили даже всю массу тамошнего народонаселения в преданных России подданных, от нее лишь чающих своего спасения и устройства своего благосостояния. Нравственная сила эта называется - крестьянским наделом! Знамя, на котором будет написано: Православие, Славянство и крестьянский надел, то есть нравственный, политический и экономический идеал народов славянского культурного типа, не может не сделаться символом победы, нашим "Сим победиши", которое внесет в ряды наши и наших союзников уверенность торжества и ужас и смятение - в ряды наших противников.

[1] * Что предсказывает Дух, то выполняет Природа (нем.).

[2] В марте 1861 г. заседавший в Турине общеитальянский парламент объявил Сардинское королевство (Пьемонт) вместе со всеми присоединенными к нему землями Итальянским королевством, а короля Виктора-Эммануила провозгласил королем Италии.

[3] Русины - согласно официальной версии, принятой в Австро-Венгрии (а затем и в буржуазной Польше), особая народность: украинское население Буковины, Галиции и Прикарпатской Руси.

[4] Осенью 1799 г. русские войска по вине австрийского командования попали в Швейцарии в тяжелое положение; хотя А. В. Суворову удалось пробиться через Альпы и непобежденным выйти в Баварию, Павел I, возмущенный вероломством австрийцев, приказал русским войскам возвращаться на родину. В июле 1800 г. Наполеон, желавший сближения с Россией, безвозмездно и без всяких условий возвратил всех русских пленных (около б тыс.), снабдив их новым обмундированием и новым оружием.

[5] Речь идет о племяннике Наполеона I Луи-Наполеоне Бонапарте, вскоре после контрреволюционного переворота 2 декабря 1851 г. провозглашенном императором Франции под именем Наполеона III.

[6] По-видимому, Данилевский имеет в виду лорда Пальмерстона, члена английского кабинета министров в 1853-1865 гг.

[7] * Ударные слова, лозунги (нем.).

[8] После победы Пруссии в войне с Австрией в 1866 г. правительство Бисмарка добилось создания Северо-Германского союза, в который вошли 22 германских государства, расположенных к северу от р. Майн. Конституция Северо-Германского союза юридически закрепляла гегемонию Пруссии в Германии.

[9] 3 июля 1866 г. произошло решающее сражение австро-прусской войны сражение при Садовой (близ Кёниггреца); австрийцы потерпели жестокое поражение и были вынуждены отступить.

[10] 20 сентября 1854 г. англо-франко-турецкая армия разбила в сражении при р. Альме значительно уступавшие ей по численности и по вооружению русские войска; 5 ноября 1854 г. произошло сражение на Инкерманском плато, закончившееся победой союзников. Сражения при Альме и при Инкермане, несмотря на их неудачный исход, позволили русскому командованию выиграть время для организации обороны Севастополя.

[11] Речь идет о декрете Конвента от 23 августа 1793 г., объявившего "постоянную мобилизацию всех французов" для борьбы с внешними врагами революционной Франции.

[12] Кандиоты - греческое население острова Крит в Средиземном море. О восстании греков на Крите в 1866-1869 гг. см. примеч. 6 к главе четырнадцатой.

[13] * Победа англичан над Наполеоном под Ватерлоо была, во-первых, единичным фактом, во-вторых, обязаны они ей главнейше случайности своевременному прибытию пруссаков.- Примеч. авт.

[14] Летом 1758 г. прусский король Фридрих II сразился с русскими войсками под Цорндорфом (Восточная Пруссия), но, несмотря на свое численное превосходство, не добился успеха. 12 августа 1759 г. соединенные русско-австрийские войска разгромили прусскую армию при Кунерсдорфе, после чего русские заняли на некоторое время Берлин.

[15] Т. е. со времени окончания Северной войны 1700-1721 гг.

Предыдущею главою я, собственно говоря, кончил принятую на себя задачу. Частный случай - ход шлезвиг-голштинского вопроса сравнительно с ходом вопроса восточного перед Крымскою войною - дал мне повод выставить на вид враждебность Европы к России и Славянству. Затем старался я объяснить причины этой враждебности, которая только с особенною ясностью и общностью выразилась в этом деле, но проникает и обнимает собою все отношения Европы к Славянству, от самых частных до самых общих сфер. Это исследование привело к тому заключению, что враждебность эта кроется в глубокой розни, существующей между мирами славянским и германо-романским,- розни, которая проникает до самых оснований общего плана развития всемирной истории. Только ложное, несообразное с истинными началами научно-естественной систематизации явлений понимание общего хода истории, отношения национального к общечеловеческому и так называемого прогресса могли привести к смешению понятий частной европейской, или германо-романской, цивилизации с цивилизацией обще- или, правильнее, всечеловеческою; оно породило пагубное заблуждение, известное под именем западничества, которое, не сознавая ни тесного общения между Россией и Славянством, ни исторического смысла этого последнего, отмеривает нам и братьям нашим жалкую, ничтожную историческую роль подражателей Европы, лишает нас надежды на самобытное культурное значение, т. е. на великую историческую будущность. После этого общего, так сказать, теоретического, взгляда я старался развить и дополнить его указаниями на главные стороны различия между славянским и германо-романским культурно-историческими типами и на гибельные следствия, к которым привело нас это западничество, или европейничанье, на практике, составив ту болезнь, которою страдает русское общественное тело, болезнь, под которую подводятся все наши общественные недуги. Лекарством от этой болезни может служить, по нашему мнению, только целебная сила самых исторических событий, которая одна только и может поднять дух нашего общества, страдающего именно упадком и принижением духа. Излечение возможно и вероятно потому, что болезнь, по счастью, не проникла еще далее поверхности общественного слоя. Это одаренное целебною силою событие, или, точнее, целый ряд событий, видим мы в последнем действии борьбы, известной под именем восточного вопроса, основания которого лежат глубоко в общем ходе всемирного исторического развития,- в борьбе, которая в непродолжительном времени должна наложить печать свою на целый исторический период. Важность этой неминуемо предстоящей борьбы заставила нас вникнуть как в те возражения, которые делаются против единственно полезного для славянства решения ее, заключающегося в полном политическом освобождении всех славянских народов и в образовании Всеславянского союза под гегемонией России, так и в залоги нашего успеха в этой борьбе.