Вскоре после того как война началась, султан распорядился, чтобы впредь на металлических монетах было выбито: «Отчекане но в Стамбуле», а не «Отчеканено в Константинополе» (возможно, это было сделано в качестве ответа на нумизматический вызов, брошенный Екатериной) и чтобы в имперских постановлениях столица Османской империи упоминалась только под этим названием.[50] Воинственность, которую продемонстрировали Коджа Юсуф-паша и султан Абдул-Хамид (его даже стали называть «воином за веру», чего так добивались все султаны), не соответствовала духу времени: и жители Стамбула, и другие государственные деятели высокого ранга рассматривали мир как необходимое условие для благополучия государства. Однако Екатерина тоже была настроена воинственно: даже до падения Очакова она отказалась от посреднических услуг, предложенных в 1788 году Тройственным союзом, в который входили Британия, Пруссия и Нидерланды.
Султан Абдул-Хамид умер весной 1789 года, и на трон взошел его племянник Селим — двадцативосьмилетний сын Мустафы III. Главным приоритетом для Селима стало победоносное окончание войны. Несмотря на отход от надежных и проверенных методов Османской империи, чему тогда благоволили в правительственных кругах, Селим прибегал к традиционной практике, и, чтобы его войска продолжали выполнять свои обязательства, он щедро им платил. Кроме того, он (возможно в подражание императору Иосифу II, который на короткое время взял на себя обязанности командующего австрийской армией) уделил некоторое внимание предложению, согласно которому он должен был сам возглавить свои войска. Полный решимости отомстить за унижения, которые испытала Османская империя, он поставил себе целью ни больше и ни меньше чем вернуть крымские земли. Эта мечта не давала туркам покоя и в следующем столетии. Взойдя на трон в столь решающий момент, Селим хорошо понимал, что ему надо обеспечить лояльность ведущих политиков, поэтому первоначально он оставил Коджа Юсуфа на посту великого визиря, а шейх-уль-исламом назначил человека, который был не особенно компетентен, но пользовался благосклонностью высшего духовенства.
В конце концов султан Селим не повел свою армию на битву. Это была идея, выдвинутая заместителем великого визиря, и в письме к нему Селим явно проявляет раздражение тем, что ему ее навязали, хотя сам взял на себя такое обязательство:
Когда мы ранее обсуждали этот вопрос, ты сказал, что идти на войну мой долг, и я сказал, что я пойду, — но первоначально это не было моей идеей: идея была твоей, и ты написал имперское постановление, и поэтому данный вопрос теперь у всех на устах. Шведский посол выразил свое удовлетворение постановлением. Я не предстану ни перед европейскими державами, ни перед военными, ни перед народом как человек, который говорит неправду и привык лгать. Ты знаешь, что бывает с султаном, который лжет. Мне ясно, что твое поведение не дает мне возможности идти на войну. Поскольку падишах не может идти на войну лишь со скудными запасами, надо немедленно подготовиться — ноты не сделал никаких приготовлений. Монархам приличествует держать свое слово: будет ли война или мир, весной я непременно перееду в Эдирне или еще дальше. Меня не будут презирать несведущие. Если ты будешь создавать мне препоны, мешая моему отъезду, и тем самым позорить меня перед всем миром и Европой, тебе следует знать, что я клянусь предать позору всех вас, кто был на совещании, где обсуждался этот вопрос.
Для Османской империи военная кампания 1789 года закончилась катастрофой. И хотя военачальники высших рангов, такие как великий визирь, остались на своих местах, сумятицы, вызванной восхождением на трон Селима, оказалось достаточно, чтобы лишить действующую армию того небольшого стимула, который у нее проявился, — войска уже испытывали нехватку денежных средств и припасов. Австрийцы вошли в Боснию и Сербию и после пятидесятилетнего перерыва снова взяли Белград. Россия оккупировала Валахию, которая в 1774 году снова была передана под власть Османской империи, но с тех пор становилась все более и более ненадежным вассалом. Зимой того же года султан отклонил мирные предложения. Стратегические интересы России требовали от нее переключить внимание на западное направление: ей нужен был мир, чтобы сосредоточиться на войне со Швецией (с которой Селим вскоре после восхождения на трон заключил союз) и, воспользовавшись ситуацией, извлечь наибольшие выгоды из того, что ее соседи сосредоточили все свое внимание на французской революции.
Взятие Белграда позволило австрийской армии предпринять наступление на юго-восток, через Балканы, в направлении Ниша, точно так же, как она это делала столетие тому назад. В Стамбуле считали, что австрийцы могут дойти до Софии. В Пруссии турки видели союзника, горевшего желанием занять то место, которое так долго принадлежало Франции. Начиная с восхождения на трон Фридриха Великого в 1740 году Пруссия полвека искала расположения турок. В 1761 году был подписан договор о торговле и дружбе между двумя державами, но только в 1790 году был заключен полноценный союз. Это достижение еще более укрепило султана в намерении не рассматривать мирные предложения и поссорило его с недавно назначенным великим визирем Кезаирлы Хасан-пашой, которому можно было доверять, но который был уже в возрасте и к тому же оказался настолько убежденным пацифистом, что дерзнул, не считаясь с мнением султана, начать мирные переговоры на собственный страх и риск.
В 1790 году был сорван план русского наступления через Дунай, согласованного с действиями австрийской армии, но все же им удалось занять главные турецкие крепости в нижнем течении Дуная. В том же году турки вели с Польшей переговоры с целью заключения пакта о взаимной обороне в случае нападения России, но он так и не был ратифицирован. В 1790 году после смерти императора Иосифа II и восхождения на трон Леопольда II Австрия уладила свои разногласия с Пруссией, которая столкнувшись с более неотложными проблемами, в одностороннем порядке вышла из договора о союзе, с которым турки связывали свои надежды на возвращение Крыма. В том же году Россия дала положительный ответ на мирные инициативы Кезаирлы Хасан-паши, предложив довольно привлекательные условия выхода из войны, но султан Селим их отклонил (он рассчитывал на обещание Пруссии начать войну против Австрии, не подозревая о том соглашении, которое его новый союзник, преследуя собственные цели, заключал с Австрией). Этот шаг оказался вдвойне неудачным, поскольку в том же году, но позднее Россия заключила мир со Швецией, которая по этой причине также разорвала договор с Османской империей. Положительным фактором стало изменение политики Габсбургов, которое в 1791 году привело к австро-турецкому мирному соглашению, Систовицкому договору, по которому Австрия возвращала завоеванные ею турецкие территории, в том числе и Белград. Паутина международной дипломатии редко была столь запутанной, как в тот период истории. К тому времени главным соперником Османской империи была уже не Австрия, а Россия, которая в 1791 году закрепила свои успехи, достигнутые на Дунае в предыдущем году.
На востоке, в Кавказском регионе, Россия быстро продвигалась по территориям мелких княжеств, где Иран издавна боролся с турками за влияние и контроль. Не оправдались надежды турок мобилизовать племена Кубани под руководством изгнанных татарских ханов с целью вернуть земли, принадлежавшие Крымскому ханству. Это случилось по причине неразрешимости проблем, связанных со снабжением, и потому что местные племена не желали отождествлять свои цели с целями Османской империи в этом регионе. Не оказали серьезной помощи и правители южного Кавказа. Турки, как и русские, когда они пытались сделать более покладистыми народы своих восточных и южных окраин, обнаружили, что временной поддержки со стороны народов, стратегические интересы и приоритеты которых заметно отличаются от их собственных, можно добиться (если это действительно возможно) только с помощью щедрых даров и стимулов.
Во время военной кампании 1789 года турки провели мобилизацию и реквизировали продовольствие в северной Малой Азии, чтобы оказать противодействие русскому наступлению на крепость Анапа, расположенную на северо-восточном берегу Черного моря, восточнее выхода из Азовского моря. Линия фронта стабилизировалась, когда русские укрепили оборонительный рубеж, проходивший по реке Кубань. Нападение русских на Анапу не оставило туркам иного выбора, кроме как купить необходимое для обороны этого региона участие в ней Баттал («Неловкий») Хусейн-паши (сына анатолийского аристократа Каникли Хаки Али-паши), пожаловав ему провинцию Трабзон. Заявленной Баттал Хусейном целью было ни больше и ни меньше как изгнание русских с Кавказа и возвращение владений Крымского ханства. Но его честолюбивые планы были расстроены, когда осенью 1790 года его преследуемой русскими армии пришлось проделать путь на юг, от Кубани и до побережья Черного моря. Когда он сдался, кавказские народы, которые сражались вместе с ним, оказались предоставлены самим себе, а сам он и его сын Тайар («Подвижный») Махмуд-бей в течение девяти лет оставались пленниками русских. Новым командующим кавказским фронтом был назначен другой представитель семейства Каникли. В июле 1791 года русские блокировали Анапу и в течение двух недель ее взяли. За такую потерю командующий кавказским фронтом (который все это время оставался в Трабзоне) был казнен.
