На Кубани немцы встретились уже с более организованным противником, который за прошедший период войны многому научился и стал представлять собой всё более грозную силу. Ас № 1 Германии Эрих Хартман, который с октября 1942 года и до конца войны сражался на восточном фронте, приводя список потерь своей 52-й истребительной эскадры, самой лучшей по результативности в истребительной авиации, говорил об этом периоде войны: «Этот список потерь помогает разрушить легенду о том, что с русскими было гораздо легче воевать. Особенно с 1943 года об этом не могло быть и речи. Интересно, что известные немецкие асы, сражавшиеся на западном фронте, а затем переброшенные на восточный, вскоре погибали или попадали в плен. Вспомните, например, таких асов, как Аси Ган, Зигфрид Шнель, Герхард Хомут, Эрих Лейе. Причины различны: психологические, технические, материальные и даже погодные. Многое зависело от тылового снабжения и организации аэродромной службы. Восточный и западный фронты нельзя сравнивать …».
Особо хотел бы остановиться на действиях на Кубани немецкой зенитной артиллерии. Зенитных средств было немало: здесь действовали все штатные дивизионы пехотных дивизий 5-го армейского корпуса и приданных ему частей. Там же действовала особая 9-я зенитная дивизия люфтваффе. В моей библиотеке есть изданная в ФРГ книга «От Кубанского плацдарма до Севастополя». Автор книги – командир этой дивизии генерал-лейтенант Пиккерт, сильный и умный противник. Ранее дивизия входила в состав армии Паулюса, была в «котле». К концу сражения под Сталинградом остатки личного состава и артиллерии дивизии были приданы другим частям, а её штаб на самолётах был переброшен на Кубань, где была воссоздана под тем же номером за счёт пополнения из Германии.
Имея на вооружении крупно-, средне– и мелкокалиберные пушки, артиллеристы могли вести прицельный и заградительный огонь по целям, летящим на разных высотах. Спаренные 20-миллиметровые пушки были установлены на самодвижущихся лафетах. Хорошо организованное с командных пунктов взаимодействие по радио между истребителями и зенитчиками давало возможность встречать советские самолёты заградительным огнём.
Согласно немецким документам, в этой моторизованной зенитной дивизии было 779 стволов и 196 прожекторных установок. Командир дивизии был одновременно и командующим всей зенитной артиллерией Крыма. На Кубанском полуострове находился полк этой дивизии, который одновременно координировал здесь действия всей зенитной артиллерии. От огня зенитной артиллерии было много потерь среди советских штурмовиков Ил-2, которые атаковали с бреющего полёта. С того времени, как на Ил-2 появились стрелки, их больше сбивали зенитки, чем истребители противника.
Перед операцией «Цитадель», по данным архивных документов люфтваффе, состав авиационных группировок противоборствующих сторон выглядел так:
Таблица 12
4-й воздушный флот действовал в районе Белгорода, 6-й – Курска. На орловское направление нацеливалась 1-я воздушная дивизия.
В 15 часов 4 июля 1943 года немецкая авиация нанесла мощный удар по оборонительным позициям советских войск. Как считал начальник генерального штаба люфтваффе генерал Ешоннек, лично руководивший здесь авиацией, по своим результатам он должен был стать решающим. В 3 часа 5 июля экипажи немецких бомбардировщиков ещё готовились к массированному налёту на советские аэродромы, а в это время более 100 советских штурмовиков и около 300 истребителей уже атаковали аэродромы VIII-го воздушного корпуса. Правда, немцам всё же удалось поднять значительную часть своих самолётов для выполнения поставленной задачи. Но фактор внезапности, боевая инициатива были утрачены. И, хотя немецкая авиация при начавшемся отступлении своих войск достаточно эффективно их прикрывала, сдерживая продвижение советских танков и механизированных соединений и частей, решающего влияния на ход боевых действий она оказать уже не смогла. С 5 июля по 23 августа советские лётчики совершили 118 тысяч самолёто-вылетов и уничтожили большое количество немецких самолётов, завоевав господство в воздухе. Это была катастрофа, и, думается, многие руководители люфтваффе понимали её последствия. Так, генерал Ешоннек, не дожидаясь «оргвыводов» за провал своей миссии в Курском сражении и разгрома ракетной базы в Песнемюнде авиацией союзников, покончил с собой.
Как показали дальнейшие события войны, Германия так и не могла восполнить понесённые авиацией потери.
А в России темпы производства авиационной техники и вооружений быстро росли, что позволяло командованию Красной армии и не только компенсировать боевые потери в частях, но и формировать новые авиационные соединения, создавать крупные резервы, перевооружать полки и дивизии на технику, не только не уступавшую, но по ряду тактико-технических характеристик превосходившую соответствующие типы немецких самолётов.
Уже в феврале 1942 года руководство авиационной промышленности Германии отмечало: «Захваченные в качестве трофеев советские самолёты доказывают, что в последние годы имел место неожиданный технический рывок в развитии самолётостроения в СССР. Причём в отдельных областях отмечается их конкурентоспособность по сравнению с лучшими изделиями Европы и Америки». А вот строки из документа, датируемого апрелем 1942 года: «Необходимо отметить, что советское моторостроение сделало неожиданно большой рывок и не только в количественном, но и в качественном отношении по сравнению с другими воюющими государствами».
Существенные изменения произошли не только в техническом оснащении советских ВВС. На более высокую ступень в своём развитии поднялись оперативное искусство и тактика родов авиации, управление войсками и планирование боевых действий, организация взаимодействия. Все эти и другие факторы, в том числе морально-психологический, делают вывод исследователи, сыграли решающую роль в изменении соотношения сил в воздушной войне.
Война покатилась на Запад – туда, откуда пришла …
О мастерстве и отваге советских авиаторов в советской печати написано немало. Интересно посмотреть на войну в воздухе и глазами противника. Ас № 2 Германии, командир 52-й истребительной эскадры подполковник Бакгорн, совершивший около 1200 боевых вылетов, говорит в книге «Хорридо»: «Я сражался против всех видов советских самолётов, и в том числе полученных по ленд-лизу. Лучшим истребителем считаю Як-9 … В начале войны русские лётчики были неосмотрительны в воздухе, действовали сковано, и я их легко сбивал неожиданными для них атаками, но всё же нужно признать, что они были намного лучше, чем пилоты других европейских стран, с которыми нам приходилось сражаться. В процессе войны русские лётчики становились всё более умелыми воздушными бойцами. Приведу пример. Однажды, в 1943 году, так получилось, что мне пришлось на Ме-109Г сражаться с одним советским лётчиком, летавшем на ЛаГГ-3. Кок его машины был выкрашен в красный цвет. Это был лётчик из гвардейского полка. Это мы знали из данных нашей разведки. Наш бой продолжался около 40 минут, и я не смог его одолеть. Мы вытворяли на своих машинах всё, что только знали и могли. Всё же были вынуждены разойтись. Да, это был настоящий мастер!».
По данным архивных документов, немецкая авиация с 22 июня 1941 года по 31 декабря 1943 года потеряла только истребителей около 15 тысяч. Из них на Западном фронте и над Германией при отражении налётов англо-американской авиации был сбит 2581 немецкий самолёт, или 17 процентов от общего числа потерь.
Несмотря на то, что промышленность Германии постоянно увеличивала выпуск самолётов и в 1943 году довела их производство до 25 тысяч, даже это огромное число машин не покрывало боевых потерь. К началу 1944 года на Восточном фронте было сосредоточено 3340 самолётов из 6 тысяч, находившихся в составе люфтваффе. Вроде бы немало. Но вот сведения о потерях истребителей только за два месяца: в феврале советские лётчики уничтожили 466, в марте – 431 самолёт. По подсчётам, основанным на изучении документов люфтваффе, ежемесячные потери противника превышали число поступавших в немецкие части истребителей с заводов и после ремонта.
Вынужденные перемены коснулись и системы подготовки лётного состава люфтваффе. Вот факты: если в 1942 году обязательный налёт для курсантов летних школ был определён в 260 часов, то в 1943 он сократился до 110, в 1944 году – до 50 часов.
Количество немецких самолётов всех типов на советско-германском фронте составляло на заключительном этапе войны примерно половину наличных сил люфтваффе и колебалось вокруг цифры 2500.
Руководители люфтваффе пытались хоть как-то повлиять на соотношение сил в воздухе, форсируя разработки реактивной техники. В 1944 году в боевых действиях начали применяться самолёты с реактивными двигателями: Ме-163 В-1, Ме-262 А-1, Хе-162 А-2, Ар-234, но их было мало, они были несовершенны, чем объяснялось большое число аварий и катастроф. Таким образом, новое оружие играло скорее пропагандистскую роль, чем военную.
