Однако соседний 70-й истребительный полк понес значительные потери. Телефонные провода от постов воздушного наблюдения к аэродромам полка оказались перерезанными японскими диверсантами. Поэтому, когда над аэродромами появилось около 70 неприятельских истребителей, советские самолеты понесли серьезные потери - 16 машин. Они сбивались, как правило, при попытки взлететь с земли и вступить в бой, не набрав необходимой высоты. Здесь японская авиация потерь не имела.
Налет на наземные позиции советской авиации оказался последним успехом японских воздушных сил в небе Монголии. Когда 28 июня 15 вражеских бомбардировщиков решили повторить под прикрытием истребителей налет на советские аэродромы со стороны озера Буир-Нур, то получили полный отпор. Вовремя поднявшая в воздух советская авиации не позволила японцам приблизиться к своим аэродромам, хотя у противника многие пилоты за время войны в Китае получили право называться асами.
Всего в воздушных боях с 22 по 28 июня японские авиационные силы потеряли 90 самолетов. Потери советской авиации оказались гораздо меньшими - 38 машин. Японской авиации пришлось очистить монгольское небо.
Необъявленная воздушная война в небе Монголии стала поводом для Москвы сделать первое официальное сообщение о военных событиях на Халхин-Голе. 26 июня 1939 года по советскому радио прозвучали слова: "ТАСС уполномочен заявить..." Новости с берегов Халхин-Гола появились на страницах советских газет.
Японская сторона не делала большого секрета из того, что на границах Внешней Монголии и Маньчжоу-Го уже многие месяцы идут боевые столкновения войск Квантунской армии с советскими и монгольскими частями. Так, в прессе Японии регулярно появлялись сводки о воздушных боях.
По поводу явно преувеличенных японской стороной своих успехов в воздушной войне американская газета "Нью-Йорк геральд Трибьюн" писала: "...Японцы, очевидно, выпив слишком много местной водки, приняли дроф на озере Буир-Нур за советские бомбардировщики".
Ожесточенные бои в воздухе с участием сотен самолетов с обеих сторон, понесенные потери, исчисляемые многими десятками крылатых машин, стали своеобразной прелюдией к главным событиям на реке Халхин-Гол. Они не замедлили начаться на суше.
События на монголо-маньчжурской границе приобретали опасный характер. Командир 57-го особого корпуса комкор Н.Ф. Фекленко не отвечал своей должности по причине незнания особенностей боевых действий в условиях степной, пустынной местности. Тогда-то и было решено усилить группировку советских войск в районе пограничного конфликта на Халхин-Голе и направить туда хорошо подготовленного, решительного командира, способного на месте разобраться в сложившейся обстановке. Этот вопрос подняли нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов и начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников.
Выбор пал на заместителя командующего Белорусским особым военным округом по кавалерии комдива Георгия Константиновича Жукова, будущего самого прославленного советского полководца в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Такое предложение сделал начальник оперативного отделения Генерального штаба М.В. Захаров, будущий маршал Советского Союза, который хорошо знал Жукова как незаурядную личность.
И.В. Сталин одобрил такое назначение.
Жуков к тому времени уже зарекомендовал себя как весьма способный, смелый, творчески и нестандартно мыслящий военачальник. Участник Первой мировой (в которой он стал дважды Георгиевским кавалером) и Гражданской войн успел к тому времени покомандовать 3-м и 6-м кавалерийскими корпусами. В Белорусском особом военном округе он отвечал за боевую подготовку кавалерийских дивизий и отдельных танковых бригад - то есть тех родов сил, которые действовали в районе конфликта на реке Халхин-Гол.
Вскоре после прибытия Г.К. Жукова в район военного конфликта ему было приказано вступить в непосредственное командование сосредоточенными там советскими войсками. Он убедился в том, что командование 57-м отдельным корпусом всей полнотой оперативной обстановки не владеет. Разобравшись на месте с военной обстановкой, Жуков доложил в Москву свои соображения. Он предложил свой план боевых действий: ведение активной обороны на плацдарме за Халхин-Голом и подготовка сильного конт-рудара по противостоящей группировке японской Квантунской армии.
Через день из Москвы пришел ответ: руководство Наркомата обороны и Генеральный штаб РККА соглашались с предложениями комдива Г.К. Жукова. Комкор Фекленко отзывался в Москву, а Жуков назначался на его место. По Транссибирской железнодорожной магистрали началась переброска советских войск к Улан-Удэ. Оттуда войска входили на территорию Монголии походным порядком.
Было создано объединенное советско-монгольское командование. Монгольскую народно-революционную армию в нем представлял Маршал Монгольской Народной Республики Хорлогийн Чойбалсан.
В качестве командующего фронтовой группой, которой было поручено координировать действия советских войск на Дальнем Востоке и частей Монгольской народно-революционной армии, из Читы в район реки Халхин-Гол прибыл командарм Г.М. Штерн, один из героев Хасанских событий. Его боевое сотрудничество, как старшего по званию, с Жуковым оказалось на редкость плодотворным.
Комкор Г.К. Жуков (он был назначен специальным приказом наркома обороны К.Е. Ворошиловым командиром 57-го особого корпуса вместо Н.Ф. Фекленко) блестяще справился с поставленной задачей. Исходя из того, что противник будет стремиться использовать имеющиеся у него преимущества и попытается уничтожить советско-монгольские войска на восточном берегу Халхин-Гола, Жуков счел целесообразным перейти к активной обороне. Он решил, прочно удерживая позиции на восточном берегу широкой, но мелководной степной реки, подготовить сильный контр-удар по противостоящим японским войскам. Но для этого требовалось предварительно усилить группировку советских войск в районе пограничного конфликта.
"Главные трудности были связаны с вопросами материально-технического обеспечения войск, - писал в своих мемуарах "Воспоминания и размышления" маршал Г.К. Жуков. - Нам приходилось подвозить все, что нужно для боя и жизни войск, за 650-700 километров... В преодолении этих трудностей нам хорошо помог Военный совет ЗабВО и генерал-полковник Штерн со своим аппаратом".
Меры, принятые комкором Г.К. Жуковым, оказались исключительно своевременными. Японцы, со своей стороны, сумели за это же время подтянуть к восточным границам Монголии значительные подкрепления. Все это время их авиация не прекращала своих налетов на сопредельную сторону.
Вместе с Жуковым в Монголию прибыла группа военачальников, в том числе и комбриг М.А. Богданов, который стал начальником корпусного штаба. Непосредственным помощником Жукова по командованию монгольской кавалерией стал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн. Прибытие нового корпусного командира совпало с "качественным" усилением советской авиации в Монголии. Прибыли новые самолеты - модернизированные истребители И-16 и "Чайка".
Именно эти новейшие машины решили исход воздушного боя 22 июня. В этом бою участвовали многие летчики - Герои Советского Союза, продемонстрировавшие высокое искусство пилотажа и бесстрашие. Через два дня японская авиация повторила массированный налет, который вновь был успешно отбит.
Воздушный бой 22 июня над Халхин-Голом получил громкую известность на Японских островах. Самолетную армаду страны Восходящего Солнца возглавлял известный японский ас Фукуда Такео, чье имя не сходило со страниц мировой прессы во время войны в Китае. Однако в первые минуты воздушного боя в небе Монголии его сбил молодой русский пилот Виктор Рахов.
Такео сумел выброситься с парашютом из горящего самолета и приземлиться на монгольской территории. Японский летчик на земле пытался застрелиться, но был взят в плен. Оказавшись в плену, Фукуда Такео попросил показать ему летчика, который так мастерски вел самолет и сбил его. Когда подошел Рахов, японец отвесил ему большой поклон, приветствуя победителя.
В тот день японцы потеряли 31 самолет, а их противник - всего 12 машин. Впоследствии старший лейтенант В.Г. Рахов стал одним из самых известных асов боев на Халхин-Голе, сбив 8 японских самолетов лично и еще 6 в группе. За воздушные победы ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Г.К. Жуков дал самую высокую оценку действиям советских летчиков "сталинских соколов".
Японское командование решило повторить вторжение в приграничный район Монголии. 2 июля под командованием генерал-лейтенанта Митинаро Камацубары в районе ведения боев находилось 13 тысяч штыков японо-маньчжурских войск, около 4500 человек кавалерии, 60 артиллерийских орудий калибром 75 мм и выше, 98 противотанковых орудий, 164 пулемета, 130 танков и 6 бронемашин. Были созданы ударные войсковые группы под командованием генералов Ясуоки и Кобаяси (последняя пострадала в боях у горы Баян-Цагана больше всего).
