Еще худшее положение было с медикаментами. Местные средства оказались настолько малы, что приходилось искать выхода из положения и за пределами боевой линии, в тылу противника. С этой целью аппаратом контрразведки производились интенсивные закупки медикаментов в городах: Севастополе, Симферополе, Ялте, Феодосии, Керчи, Новороссийске, Ростове, Таганроге, Одессе, Николаеве, Херсоне, Харькове и других. В Мариуполе, Бердянске, Мелитополе и Ногайске запасы медикаментов в аптекарских магазинах, военных и земских складах — пришлось конфисковать, оставив небольшой запас для населения, и эвакуировать в Хортицу — Никополь. Но и этого не хватало, при такой страшной эпидемии тифа.
Что касается денежного довольствия, в виде жалования, то ни рядовой, ни командир, никогда его не получал, мотивируя тем, что он служит революции исключительно по призванию, а не за жалование. Командование не навязывало своей воли бойцам и запротоколировав это положение для всей армии, являлось законом.
В исключительных случаях, из армейской суммы выдавалось пособие семьям погибших повстанцев. Размер определялся наличием кассы и по усмотрению финансовой комиссии РВСовета.
Артиллерийское снабжение находилось в ведении артиллерийского Управления отдела штарма. По состоянию на 1/11 1919 г. комплект боеприпасов (при винтовке 250 патронов, при станковом пулемете 5 000 патронов, ручном — 2 500, при орудии — 124 снаряда) составлял 37 750 000 ружейных патронов и 496 000 снарядов. При винтовках, пулеметах и орудиях: 75 миллионов ружейных патронов и полтора миллиона снарядов — в армейских складах. Попытка артуправления организовать производство патронов и снарядов не дала желательных результатов. Из-за отсутствия сталистого чугуна и химических продуктов. Ремонт материальной части артиллерии производился в артиллерийских мастерских собственными силами и путем договора на частных и акционерных предприятих Александровска, Мелитополя, Бердянска, Гуляй-Поля, Екатеринослава и других местах. Надо сознаться, что в общем, армия не претерпевала особой нужды в орудиях смерти и разрушения. Эти средства добывались большими комплектами у противника после каждого боя.
Комплектованием армии личным и конским составом занимался отдел формирования (отдел штарма). Весь район был разбит на полковые округа, которые производили формирование полков по территориальному признаку. Как принцип, комплектование личным составом происходило путем обязательной повинности всех командиров-повстанцев и путем вербовки добровольцев рядовой массы и, так называемой, самомобилизации. В последнем случае аппарат отдела формирования (полковой и окружной) собирает общество на «деловой»митинг, где рисует военную и политическую обстановку, призывая дать свое согласие на мобилизацию. Обыкновенно, население давало добро и заносило это в протокол. Комплектование рядового состава так и узаконивалось. Комплектование лиц низшего и среднего комсостава производилось путем выбора наиболее способной и активной части, из среды мобилизованных, или завербованных, самими же мобилизованными. Что касается комплектования высшего комсостава (от комполка и выше), то таковое производилось на собраниях, совещаниях и съездах комсостава корпуса или армии по представлению кандидатуры либо от рядового состава, либо от штабов армии, корпуса, управления. Естественно, при такой системе комплектования в армию просачивались местные кулацкие элементы. Однако они были на виду у своих односельчан и в своей массе в командиры не попадали, как элементы наименее готовые отдать свое состояние и жизнь за чуждую им анархо-махновщину. Наиболее активной и удалой частью была батрацкая молодежь, которой дома защищать фактически нечего. Она-то и стремилась в боях отстоять право на раздел помещичьей и государственной земли, на раздел политической власти, которую оспаривала у всех борющихся партий.
Кроме того, армия комплектовалась личным составом из контингента пленных, попадавших в армию противника по мобилизации и изъявивших желание остаться в махновщине, за исключением комсостава и офицеров. Последние, в большинстве случаев, расстреливались, как военная каста, всегда способная на измену и готовая поддержать реставрацию капиталистического строя.
Разделение армии по сословиям определялось: 25% безземельных или батраков, многие из них ранее ушли в город, но из-за простоя заводов вернулись в село, 40% бедняков и середняков, 10% зажиточных, но не имеющих собственной земли, 10% безземельных, но занимающихся рыбными промыслами по найму со своими орудиями труда и производства, 5% занимающихся извозом, 7% рабочих промышленности и транспорта, и, наконец, 3% мещан и других. Из них, местного населения Екатеринославской губернии 50%, Таврической и Херсонской губерний 25%, Донской области 7%, Полтавской губернии 8% и пришлого из других губерний элемента 10%.
Таким образом, состав армии преимущественно был крестьянский, но более пролетаризированный развитием за последнее двадцатилетие капитализма в сельском хозяйстве.
Распределение по возрастным группам бойцов армии, примерно, было следующее: до 20-ти летнего возраста — 10%, до 25 лет — 20%, до тридцатилетнего — 40%, до тридцатипятилетнего возраста — 20%, до сорокалетнего и выше — 10%. Таким образом, в возрасте от 20 до 35 лет составляли 80% всего наличного состава армии. Эта масса людей фактически была вышколена в старой царской казарме, а тем более активно участвовала в последней империалистической войне, в качестве рядовых и низшего комсостава.
Гражданская война по своей форме нечто иное, чем последняя окопная, империалистическая война. Она отличается и организацией частей, и военной политикой, и психологией. Поэтому строевому управлению приходилось вносить некоторые коррективы в военное образование каждого бойца. Все уставные и программные изменения очень скоро бойцами схватывались на практике. То же можно сказать и о старших группах, которые хотя более отстали в военном образовании, чем первые, но все-таки неплохо успевали. Другое дело наиболее молодые, не прошедшие школу империалистической войны. С ними надо было проводить интенсивные занятия.
Вспоминая сейчас — поражаешься успеваемости этих молодых людей. Строевое управление выпускало в строй вполне образованного пехотинца за 50 часов, из которых 20 часов уходило на строевое занятие, 20 часов на стрельбу и 10 часов на фортификацию; кавалериста — за 70 часов, из которых 30 часов на строевое конное и пешее занятие, 20 часов на стрельбу, 10 часов на фортификацию и 10 часов на занятия по уходу за лошадью; артиллериста — за 60 часов, из которых 20 часов на строевое занятие у орудия, 20 часов на стрельбу и 20 на фортификацию; то же происходило и с пулеметчиком и повстанцем инженерной части. В основу программы была положена абсолютная специализация повстанца. Практику молодые люди проходили среди старших товарищей на фронте, путем индивидуального (артиллерист, пулеметчик) и группового (пехотинец, кавалерист) ученичества. Все лишнее, обременяющее молодого человека, было исключено из программы. Правда, молодой повстанец по теоретическому образованию не сравним со стариком, получившим в свое время казарменное образование, но со стороны практической ни чуть ему не уступал, а в лучшем случае превосходил учителя. Что касается образования низшего, среднего и высшего комсостава, то последние не проходили специальных курсов, а индивидуально обучались у своих старших товарищей, у которых они были помощниками, на ту именно должность, на которую были избраны. Это — практиканты. Они были везде: при штабах, при командирах, которым вменялось в обязанность обучать их в продолжение наименьшего времени.
Комплектование армии конским составом (три категории лошадей: строевые, артиллерийские и обозные) происходило тремя способами: 1-й — это покупка лошадей по вольным ценам; 2-й — это обмен двух уставших, или дефектных на вполне годную одну лошадь; и 3-й — это реквизиция, то есть безвозмездное отбирание у зажиточного слоя населения, однако при том условии, если количество лошадей превышает трудовую норму, которая определилась — на два едока одна рабочая лошадь и при условии строевой нужды армии в лошадях. Основная масса лошадей отбиралась у противника.
Деятельность врачебно-санитарного управления (отдел штарма) за этот период достигла своего апогея. Каждый пехотный полк и каждая кавбригада имели свои подвижные госпитали на 50 коек; корпуса на 1 000; армия (штарм) на 5 000. Кроме того, везде, где позволяло помещение и оборудование, были открыты местные лазареты, магазины медицинских и аптечных материалов и аптечных складов и, наконец, была мобилизована медицинская промышленность. Имелся необходимый штат медперсонала и санитаров: полк имел главного врача, 5 батальонных врачей, в ротах по одному фельдшеру; корпус имел корпусного врача (главного) и соответствующий штат. Аппарат управления оказался в процессе эпидемии тифа настолько ничтожным, что приходилось мобилизовывать не только гражданский медперсонал, но и местное население, главным образом, женщин, не связанных собственной семьей. В Екатеринославе, Никополе, Александровске, Мелитополе, Ново-Воронцовке были открыты при корпусах и местных лазаретах краткосрочные курсы фельдшеров и сестер милосердия. Весь фельдшерский персонал был изъят из строя и поставлен к своему делу. Пленный медперсонал, особенно врачи, да и ветеринары и фельдшеры какого бы они происхождения не были, к какому бы классу не принадлежали, — все были мобилизованы и приставлены к своему прямому делу.
