Состояние сегодняшнего советского общества характеризуется прогрессирующими, порою глубокими социологическими изменениями в структуре и культуре советского общества, с одной стороны, и все возрастающими усилиями аппарата власти не выпускать из-под своего контроля происходящие процессы, с другой.
Новое советское общество не только по социальному положению, но и физически более чем на три четверти составляют люди, родившиеся и выросшие в условиях сталинского режима. Форсированная индустриализация и растущая на ее основе урбанизация населения, принудительная коллективизация сельского хозяйства вместе с механизацией, систематически убивая то, что Маркс называл "деревенским идиотизмом", а Ленин — всероссийской "обломовщиной", сопровождались одновременно и широкой культурно-технической революцией в стране. Это вторая социально-индустриальная революция коммунистов создала новое гражданское общество и нового гражданина: по паспорту советского, но по содержанию — отличного как от коммунистического идеала, так и от дореволюционного малограмотного русского рабочего и неграмотного русского мужика. Ленин был совершенно прав, когда говорил, что человек неграмотный стоит вне политики. Тем легче удалось большевикам захватить власть над этим дореволюционным неграмотным человеком, тем легче было Сталину им управлять, пока неграмотный человек все еще учился. Но советское общество начала 50-х годов, да еще с его новым поколением победителей в минувшей Отечественной войне, было общество грамотное, требовательное, напористое. Новый, грамотный человек обеими ногами стоит в политике, с явными претензиями на соучастие в делании политики, если не на верхах, то в собственном окружении и в отношении собственных нужд. Сталин вовремя почувствовал опасность, и "заговор врачей" был, собственно, псевдонимом заговора Сталина против нового общества и новых граждан с действительными или потенциальными претензиями. Сталин готовил вторую "ежовщину", но не успел. Наследники Сталина решили, что разумнее идти навстречу требованиям и чаяниям нового общества: объявление сталинизма чужеродным явлением в организме партии ("культ личности"), осуждение сталинских преступлений, курс на поднятие жизненного стандарта народа, курс на "сосуществование" с внешним миром, — все это было далеко не добровольными уступками Кремля в ответ на явное и скрытое давление народа.
В связи с изменениями в социальной структуре советского общества (и на их основе) происходило социальное перерождение самой партии. Из партии людей физического труда (по Ленину) она стала постепенно партией людей интеллектуального труда. Вчерашняя партия рабочего класса превратилась в партию бюрократической элиты. С точки зрения идеологии, от этого партия проиграла, но с точки зрения деловой, она выиграла. Весь политически мыслящий и государственно амбиционный слой советского общества объединился в партии. У вступающих в партию интеллектуалов лишь один ведущий мотив делать карьеру, ибо вашему месту на ступеньках пирамиды власти прямо пропорциональна и высота вашего жизненного стандарта. Но сама бюрократическая элита, составляющая в общей сложности около 6 миллионов, или почти половину всей партии (остальные — "народный" фасад партии в лице рабочей и колхозной аристократии или так называемых "передовиков производства"), является более или менее однородной массой лишь в социальном отношении, но в правовом отношении ее можно разделить на две категории: 1) ведущая и командующая бюрократия — профессиональные партаппаратчики ("партия в партии"); 2) вся остальная служилая, ведомственная бюрократия. Сама служилая, ведомственная бюрократия может быть разбита на ряд "социально-деловых групп": генералитет армии, хозяйственная бюрократия, профсоюзная бюрократия, ученое сословие, техническая интеллигенция, административно-советская бюрократия, полицейский корпус, творческая интеллигенция. Эти "новые классы" или "социально-деловые группы", не будучи как по происхождению, так и по идеологии чуждыми или враждебными для режима силами, требуют от "ведущей и направляющей силы" — аппарата КПСС — признания своего права на соучастие во власти. Да, партия, как и при Ленине, как и при Сталине и Хрущеве, не может делить власть с другими партиями, но партаппарат логикой развития может быть поставлен перед необходимостью делить свою власть с партией, то есть с "социально-деловыми группами" изнутри самой партии, которые — каждая в своей сфере — как бы являются "партиями" ("партии внутри партии"). Партаппарат сам создал и эти группы, и это советское общество, но в своей самоуверенности в отношении незыблемости своей монополии на власть он не учел опасности: созданные им силы явно начинают превосходить возможность его контроля и управления не только физически, количественно, но и духовно, качественно. Таким образом само высшее советское общество, в лице "социально-деловых групп", начинает оказывать обратное влияние на "ведущую и направляющую силу" — на партаппарат — в той же мере, в какой жизнь выдвигает новые ситуации и новые задачи.
Все это приводит к тому, что монолит власти расшатывается. Расшатывается сама вера не только в его непогрешимость, но и в его правомерность и исключительность. Этим монолитом до сих пор был партаппарат. Он же был и монофактором власти. Стало быть, теперь впервые мы присутствуем при явно обозначающемся (но еще не оформленном) феномене: тенденции к образованию плюрализма факторов власти — партаппарат, с одной стороны, и вышеназванные "социально-деловые группы", с другой. В отличие от сталинских времен, эти "социально-деловые группы" не хотят быть более объектами политики, а хотят быть ее субъектами. Они все смелее и смелее начинают, каждая группа в своей области, посягать на монополию власти партаппаратчиков. Особенность текущего этапа как раз и заключается в том, что идет скрытая и упорная борьба между партаппаратом (за охранение своей монополии власти) и этими группами (впрочем, весьма схожими, но не идентичными, с американскими "прешер группами") — за легальное право участия в этой власти. Уже в самой партии количественное и качественное соотношение между группой партаппаратчиков и этими "социально-деловыми группами" таково, что партаппаратчикам с каждым днем становится все труднее и труднее выдерживать их напор: 300 тысяч партаппаратчиков противостоят более чем шести миллионам представителей интеллектуального труда из самой партии. Эти "социально-деловые группы", собственно, и есть партия, власть которой узурпировали партаппаратчики. Причем надо указать и на другое важное обстоятельство: сам партаппарат, хотя он и рекрутируется из среды этих же групп, но не из самых лучших их представителей, с точки зрения деловых качеств, а из политических карьеристов.
Невероятно усложнившаяся технология власти гигантского государства, которому приходится решать проблемы большой мировой политики наряду с бесчисленными внутренними проблемами — вплоть до производства иголок предъявляет теперь к партаппаратчикам такие высокие политические и деловые требования в области руководства, что они против собственной воли все чаще и чаще начинают "советоваться" не только с партией, но и с народом. Это обстоятельство как раз наносит удар тому священному принципу партаппарата, согласно которому партаппарат претендовал не только на монополию власти, но и на монополию мудрости. Вместе с тем, во главе советской России, за все время ее истории, еще не стояли люди с такой ограниченной политической фантазией и с таким паническим страхом перед большими политическими решениями, как сегодня. На высшем уровне руководства идет не только групповая борьба за власть (она всегда будет продолжаться, пока не появится новый диктатор), но, самое главное, — все доступные нашему наблюдению признаки говорят за то, что борьба на этот раз идет не просто за власть, а за реорганизацию структуры, механизма власти, как прямой результат все возрастающего давления вышеназванных "социально-деловых групп". Некоторые из этих групп сыграли выдающуюся роль при свержении Хрущева (армия), другие сыграли не менее выдающуюся роль при реабилитации капиталистических категорий в советской промышленности в виде сентябрьских реформ 1965 года (хозяйственники, техническая интеллигенция), третьи организованным напором предупредили реабилитацию Сталина на XXIII съезде (ученое сословие, творческая интеллигенция), четвертые добиваются даже восстановления советской власти в Советском Союзе (инакомыслящие). Конечно, ни одна из этих групп не является антисоветской. И все их требования бьют в двуединую цель: во-первых, лишить партаппарат его исторически сложившегося исключительного положения "партии в партии", поставив его под контроль партии; во-вторых, легализовать собственное право на соучастие как в общей политике на высшем уровне, так и отраслевой политике в сфере действия каждой из "социально-деловых групп".
