Весь отряд был уже погружен на корабли «Ossippee» «John L. Stevens», готовые отправиться в Новоархангельск. 25 сентября оба парохода вышли на север и прибыли в город Новоархангельск 18 октября. В тот же день после полудня была назначена церемония передачи.
Трудно описать чувство подавленности, которое охватило все население русской колонии — и это заметно было не только среди русских жителей, но и среди креолов и «американцев». Многие русские прочно осели на Аляске и Алеутских островах, их дети родились там и, конечно, им было трудно вдруг решиться и оторваться от своего дома. Перспектива выезда на родину, в Россию, им мало импонировала. Только те, кто приехал на службу в компании на короткое время, радовались возможности скорого возвращения домой прямым путем из Новоархангельска прямо в Кронштадт. Что касается креолов и алеутов, то их дом был на Аляске, и мало кто из них выразил желание выехать на «родину».
Однако и они были в подавленном настроении, главным образом потому, что нарушался установленный порядок их жизни, русский уклад, с которым они сжились, а главное — чувствовалась и потеря определенного заработка в Российско-Американской компании. Что их ожидало в будущем под властью американского правительства, никто ничего сказать не мог, и простые люди просто страшились перемены.
Недаром один из чинов роты «Ф» Девятого американского пехотного полка, много лет спустя вспоминавший события в Новоархангельске в октябре 1867 года, писал: «Русские в Ситке имеют такой вид, точно они делают приготовления к похоронам своего царя… бродят по городу в самом подавленном настроении, многие занимаются упаковкой своих вещей, чтобы воспользоваться обещанием правительства предоставить бесплатный проезд в Россию всем тем, кто выразит желание вернуться на родину».
* * *
В пятницу 18 октября 1867 года после полудня была назначена церемония передачи Аляски. День оказался ненастным. С утра моросил мелкий дождь, и русский флаг в последний раз поднятый на флагштоке перед резиденцией правителя Русской Америки набух от дождя и тяжело повис.
На площади стал собираться народ. Из-за угла здания вдруг появилась рота русских солдат, четко отбивавших шаг и направлявшихся к флагштоку, что на площади перед «барановским замком». Сразу же из резиденции правителя вышли капитан Пещуров и последний правитель Русской Америки капитан 1-го ранга князь Максутов. Максутов взглянул на окно своей резиденции, где стояла его жена с детьми и другими дамами «высшего общества» Новоархангельска. Княгиня с трудом улыбнулась и махнула мужу платком. Почти в тот же момент со стороны пристани показался отряд американских солдат, во главе которых шел, строго глядя вперед, представитель американского правительства генерал Руссо.
Отданы подобающие торжественному моменту почести, раздались четкие звуки команд на русском и английском языках, нарушившие вдруг тяжелую, напряженную тишину, царившую на площади. Оба отряда, стоявшие друг против друга, как марионетки… раз-два… взяли на караул! В тот же момент раздался торжественный, несколько печальный, слегка приглушенный рокот барабанов, переливчатой дробью рапортовавших о потере русскими их американских владений.
Максутов сделал незаметный жест рукой, — стоявший позади него солдат, четко подошел к флагштоку и медленно, казалось, слишком медленно, но в то же время сурово-торжественно начал опускать нахохлившийся, промокший, набухший триколор. Мокрая веревка плохо слушалась, и флаг, как бы неохотно, медленно, с остановками, опускался вниз. На полпути веревку заело, и флаг остановился, и как ни старался солдат сдернуть его — он отказался повиноваться.
Максутов настороженно посмотрел на бледного, вспотевшего солдата. Тот сильнее задергал веревку, но флаг не поддавался. В толпе зашептались, точно вдруг по хлебному полю прошелестел свежий ветер. Бой барабанов продолжался… Максутов нахмурился… коротко бросил:
— Полезай на флагшток!
Солдат стал быстро карабкаться по мокрому флагштоку. Ему, видимо, не первый раз приходилось заниматься такой гимнастикой.
Дамы, стоявшие у окна «замка», с тревогой и тоже настороженно следили за солдатом. Никто не произнес ни слова. Только молодая бледная княгиня Максутова как будто еще сильнее побледнела и сжала руки. Казалось, ее перчатки лопнут от напряжения.
Солдат наконец добрался до середины флагштока и начал освобождать флаг. Веревка вдруг выпала из его рук, и мокрый флаг тяжело упал вниз, прямо на штыки солдат, державших на караул. Княгиня Максутова ахнула, точно штык пронзил ее сердце, быстро приложила руки к груди и вдруг, потеряв сознание, стала медленно опускаться на пол. Кто-то подхватил ее и не дал упасть… Видно, не выдержала княгиня символического протеста флага, отказавшегося опуститься…
К флагштоку подошел американский сержант, привязал свой флаг и быстро поднял его. Подул свежий ветер, и звездно-полосатый флаг молодой республики радостно затрепетал, не успев еще намокнуть от дождя. Аляска стала американской!
Прошло два месяца в сборах к отъезду, и, наконец, князь Максутов с семьей 31 декабря 1867 года, в канун нового 1868 года, отплыл на барке «Меншиков» в Сан-Франциско, а оттуда домой, в Россию.
Первая группа русских служащих компании и поселенцев отправилась на борту корабля «Царица» 14 декабря 1867 года. За ними на борту корабля «Суапе» 1 января 1868 года последовал отряд в 69 солдат — весь состав вооруженных сил России на Аляске. Оба эти корабля пошли прямо в Кронштадт. 24 апреля 1868 года на американском пароходе «Alexander» выехала в Николаевск-на-Амуре еще одна группа русских, и, наконец, 30 ноября 1868 года, более чем через год после передачи власти на Аляске, последняя группа русских в 309 человек выехала в Кронштадт. Все оставшиеся на Аляске сделались американскими гражданами.
Последняя глава в истории единственной русской колонии за океаном, просуществовавшей почти сто лет, была закрыта. Русские вернулись обратно к себе, в пределы своих естественных границ. Последняя страница была перевернута, но память о русском периоде в истории Аляски не забылась среди потомков промышленных, живущих и поныне в этих местах. До сих пор не забыт ни суровый Баранов, ни святители Аляски — первые русские православные иноки-миссионеры, ни последний правитель князь Максутов и его красавица-жена.
Прошло более ста лет… но многое еще на Аляске и Алеутских островах напоминает о былом, русском периоде в жизни этого далекого уголка Америки. Остались русские названия селений и островов, проливов и заливов, хотя людей, оставивших этими названиями память о себе, давно уже нет в живых. Там и остров Баранова, на котором тихо дремлет провинциальный город Ситка, сто лет тому назад носивший название Новоархангельска, оживленной столицы Русской Америки. В том же районе — город Петербург. Пролив Шелихова отделяет остров Кадьяк от полуострова Аляска. И если подняться выше, на север, по берегу Аляски, то там можно найти селения с такими названиями как Головнин, Шишмарев, Коцебу, расположенный в одноименном заливе Коцебу… И, конечно, больше всего напоминают об этом русском прошлом все еще сохранившиеся на островах и в алеутских селениях русские православные церкви. В некоторых из них до сих пор по-прежнему, со времен Баранова, ведутся богослужения.
Гордостью русских православных были старые церкви на острове Кадьяк и в городе Ситке. Обе церкви, простоявшие десятилетия, погибли совсем недавно, в наше время. Историческая церковь на Кадьяке сгорела во время Второй мировой войны, когда угроза японского нашествия нависла над Алеутскими островами. Два удаленных острова Киска и Атту уже были захвачены японцами — и в эти дни вдруг запылала старинная церковь на острове Кадьяк, в которой погибло все, что хранилось в ней. Собор Святого Михаила в Ситке сгорел относительно недавно, в 1966 году, во время большого пожара в городе, уничтожившего много зданий. Гибель этих двух храмов была большим ударом для любителей русской старины в этих краях.
Прошли годы… внешний вид Ситки и других селений и городов Аляски постепенно меняется — сглаживается, стирается, уходит в историю, исчезает из памяти прошлый русский облик этой бывшей русской колонии, но… не требуется большого воображения — особенно в тихие предвечерние часы теплого осеннего дня, сидя на холме где-нибудь на том месте, где когда-то был укрепленный форт Новоархангельск, — чтобы представить себе события и людей, когда-то создававших русскую историю Аляски. Вдруг почудится, как из-под прикрытия густого леса бросаются на форт Святого Михаила массы ожесточенных индейцев-колошей… пылают в огне стены и башни форта… индейцы, в безумном упоении победой, протыкают тела немногочисленных защитников острыми копьями, отсекают головы… А может быть, представится и другая картина, — как бесстрашный Баранов пришел со своими ушкуйниками отомстить за гибель погибших соратников… как смело кидается бесшабашная голытьба на крепость вслед за своим правителем… может, почудятся звуки «Песни Баранова», с которой шли на приступ индейской крепости промышленные вместе со своим вождем, поддерживаемые канонадой с фрегата «Нева», с которого невысокий, коренастый командир, капитан-лейтенант Лисянский зорко следит за ходом боя. Память позволяет легко перемещаться через годы и события.
