"О, какое блаженство внимать этой неземной музыке, взобравшись на самый верхний ярус Ивана Великого, облокотясь на узкое мшистое окно, к которому привела вас истертая, скользкая, витая лестница..."
Много новых башен, гораздо более высоких, построили москвичи с тех пор, но откуда еще открывается такая панорама, как с этого древнего места?
...Служитель Кремля открывает большим ключом замок на железной двери. Сразу у входа начинают виться ступени. Они приводят на первый ярус, где в проемах висят огромные колокола, выше человеческого роста; еще несколько десятков ступеней - второй ярус. И здесь колокола, но поменьше, в рост человека.
Снег замел ступени. Ударив меня по лицу крыльями, выпорхнул встревоженный голубь. А лестница ведет все выше в небо, на круглую каменную площадку. Тут располагались дозоры: окна смотрят на север, юг, восток и запад. Вот оно, замшелое окно, из которого смотрел на Москву поэт!
Я делаю шаг к окну... В музее часто так бывает: одним взглядом не рассмотришь большое полотно. Но как охватить взором бескрайнюю картину из ярких красок и оттенков в раме, сколоченной из горизонтов? Самые яркие, золотые краски соборов и серебристо-хрустальные - нового дворца - в центре. А выше ярко-зеленая, широкая, как площадь, крыша Манежа. За ней стеклянный купол университета. Еще дальше одна на одну находят стены и крыши домов. Отсюда кажется, что между ними нет пространства: не видно улиц, бульваров. Только одна главная улица города - просматривается до алого флага на крыше Моссовета.
Медленно и неслышно поднимаются по асфальтовой дороге машины в ту сторону, где видел поэт Петровский замок.
"На севере перед вами, в самом отдалении на краю синего небосклона, немного правее Петровского замка, чернеет романтическая Марьина роща..."
Но мне не видно ни Петровского замка, ни романтической Марьиной рощи. Дворец, построенный Петром I, закрыли на Ленинградском проспекте новые дома. На севере они особенно высокие и большие.
А коней Большого театра ничто не заслонило. Колесница Аполлона рвется в небо.
Высотные дома как бы обозначают части света. На севере их два. Гостиница у вокзала и здание министерства. Его звезда поднялась над площадью Лермонтова. Да, не думал Михаил Юрьевич, глядя на столицу, что спустя век москвичи назовут его именем площадь у Красных ворот и установят памятник. Розовая Меньшикова башня, бывшая когда-то высотной, гнездится теперь у подножия настоящего высотного дома...
Не померкла только радуга в камне - купола самого удивительного творения архитектуры - храм Василия Блаженного.
"И что же? Рядом с этим великолепным угрюмым зданием прямо против его дверей кипит грязная толпа, блещут ряды лавок, кричат разносчики, суетятся булочники у пьедестала монумента, воздвигнутого Минину..."
Нет, не осталось ничего грязного, суетливого у дверей Василия Блаженного. Не спеша идут по Красной площади люди, огибают ее стороной потоки автомобилей - все движется бесшумно, торжественно. И уже не кажется угрюмым храм Василия Блаженного. Он, как яркий букет, вечно цветет у стен Кремля, заставляя всех восхищаться своей немеркнущей красотой.
По другую сторону зубчатых стен - красота наших дней, еще не тронутый временем серебристый Дворец съездов. Он выглядит прозрачным, легким и ослепительно чистым.
И все вокруг Кремля дерзание: новый город, полный новых улиц, проспектов, мостов, башен, домов - древний и совсем молодой город. Сорок сороков можно было сосчитать раньше в панораме Москвы, но как сосчитать то, что создано руками современников? С высоты птичьего полета почти не видно людей, но они во всем, что не позволяет оторвать от себя взор. Их трудом и талантом рождена эта великая картина.
Каким небольшим выглядит на горизонте Юго-запад! В черный прямоугольник слились его большие дома. А в прямоугольнике этом столько домов, сколько построено в Москве за 800 лет.
Глядя окнами в спокойные волны Москвы-реки, на востоке и поныне белеет бывший Воспитательный дом. Когда-то заложили его под гром пушек, собрали в тот день по Москве пятьдесят бедных невест, дали им приданое и выдали замуж за ремесленников.
По другую сторону реки еще две достопримечательности - бывшая первая суконная фабрика и бывшее самое большое здание города - Кокоревское подворье, гостиница и склад. Сейчас большие заводы выдают лишь трубы на горизонте, фабрики и не рассмотреть среди домов. А где теперь самое большое здание? Или это выросшая напротив гостиница "Россия", или, может быть, белеющий в Замоскворечье Дом радио, или его обозначили контуры университета на бровке Воробьевых гор.
Когда-то рядом с колокольней, в пристройке, хранилась диковина огромный глобус земли, царское чудо. А сейчас с колокольни видны башни обсерватории, где создан первый глобус Луны, и на него нанесено море Москвы.
В каменные окна колокольни врывается ветер, холодный мартовский ветер. На мгновение ему удается разорвать облака, и на Москву падают лучи солнца. Только им под силу осветить эту гигантскую панораму, позолотить стены и крыши, Москву-реку и снег в Тайницком саду.
Не видно теперь с верхнего яруса колокольни памятника Минину и Пожарскому, его перенесли ближе к кремлевской стене. Но, поднявшись в самый купол, можно увидеть и памятник.
Вверх ведет узкая железная лестница, вделанная в стену, - это еще метров пятнадцать. В куполе темно, безветренно, тепло. По сторонам форточки, похожие на иллюминаторы, а купол сам, словно воздушный шар. Отодвигаю засов, форточка распахивается. Какая высота! Может голова закружиться, если долго вниз смотреть. Прямо подо мной распластался Царь-колокол и его осколок.
"Нет. Ни Кремля, ни его зубчатых стен, ни его темных переходов, ни пышных дворцов его описать невозможно... Надо видеть, видеть... надо чувствовать все, что они говорят сердцу и воображению!.."
Зазвонили колокола Спасской башни. Куранты пробили двенадцать. И снова тихо. Но это только кажется.
Звучит весь город. Трубные звуки издают золотые купола, они как начищенные до блеска инструменты духового оркестра, поднятые в небо. Трелью разливается Москва-река, несущая свои волны под мостами. Струны Крымского моста гигантской арфой звенят в прозрачном воздухе. А белые стены и черные крыши - клавиши какого рояля могут издавать такие звуки? Звучит весь город - симфония в камне.
СУХАРЕВА БАШНЯ
Среди многих московских башен предметом особого пристрастия москвичей была Сухарева, что стояла у Сретенских ворот, на площади, которая носила имя башни, а теперь Сухаревская площадь. Ни про одну башню не сложили столько преданий, столько легенд, ни одну, пожалуй, так часто не вспоминали, как эту. Звали ее и Сухаревой барышней, и невестой "Ивана Великого", и сестрой Меншиковой башни...
"Сухарева башня весьма популярна в России - миллионы рисунков с нее разошлись по всем городам. Это очень красивое, высокой оригинальной архитектуры здание построено Петром Великим..." - писал в одном из очерков "Московской старины" знаток города Павел Богатырев.
Стояла Сухарева башня на Садовом кольце, где сейчас день и ночь несется лавина автомобилей. Это и сыграло решающую роль в ее судьбе. Когда в 30-х годах XX века Москва расширяла свои старые улицы и площади, Сухареву башню, оказавшуюся на пути потоков транспорта, снесли. Смириться с тем, что ее не стало, трудно. Слишком много значила она в истории города, слишком много воспоминаний связано с ней. Поэтому в планах московские градостроители не забывают о Сухаревой башне, все чаще вспоминают о ней, особенно когда заходит речь о реконструкции центра Москвы, ее исторического ядра.
...Звоню в исторический архив Главного архитектурно-планировочного управления и спрашиваю, не могли бы мне показать Сухареву башню. Работники архива, привыкшие выполнять срочные задания, приглашают в зал, где на столе лежат четыре большие папки под одним названием - "Сухарева башня". Ее белый камень и красный обожженный большемерный кирпич растворились в каких-то новых постройках XX века.
Сохранились ли чертежи, планы, фотографии, рисунки? Нахожу в этих папках изданный в начале XX века очерк, составленный на основании более ранних документов. Погружаюсь в описание и вижу в воображении уникальное сооружение, которому, быть может, суждено возродиться.
Так было сравнительно недавно с Триумфальной аркой, без которой сегодня трудно вообразить площадь Победы на Кутузовском проспекте. Так бывало и прежде. Например, Водовзводная башня Московского Кремля возводилась трижды: в XV, XVIII и в XIX веках. То, что мы видим теперь, это третий вариант.
Архитектуру называют застывшей музыкой. Она, как и музыка, исполняется по нотам, по чертежам. И если они есть, то даже уникальное здание можно повторить.
Но сохранились ли "ноты"-чертежи Сухаревой башни, как говорят специалисты, графические материалы? Читаю название первого дела: "План Сухаревой башни с прилегающими к оной каменными строениями Адмиралтейского ведомства, состоящей Мещанской части второго квартала..." Это план 1834 года. Белый большой плотный лист. Вижу очертания башни, ее сложный контур, состоящий из нескольких частей разной конфигурации, а также проезд, палаты, лестницы...
